Она: Дай мне.
Он: Зачем?
Она: Я тоже хочу посмотреться в него.
Он, пожимая плечами, отдает ей зеркало: Ты и так красива, я бы и смотреться не стал.
Она (про себя): Двойной финт: делает комплимент и в то же время уходит в сторону. (Вслух): А ты и так на меня не смотришь.
Он, отворачиваясь: Правильно.
Она: Может тебе твой шеф запрещает смотреть на меня?
Он (с тоской про себя): Шеф как раз другого мнения на этот счет. (Вслух): В этой штуке, которую называют жизнью, каждый за себя и, как ни крути, каждый сам совершает свои поступки.
Она: Тогда посмотри на меня.
Он: Незачем.
Она: Все-таки.
Он смотрит на нее (думая про себя): Зачем тебе нужны мои уставшие глаза?
Их взгляды встречаются и они застывают в неподвижности. Выдвинутые условия запрещают отвести взгляд, ибо этот поступок будет расценен чем-то вроде трусости, а в этом признаться никто не хочет, и то, что свидетель этого будет один (но какой!), тем более диктует политику неуступчивости. Спасти может только вмешательство извне, когда создается обстановка, которая выведет их из странного состояния, извиняя друг перед другом, и в то же время делая каждого победителем. Но после этого каждый останется рабом другого. И чем дольше будет длиться мгновение, тем глупее они становятся, или, выражаясь более точно, они настолько сосредотачиваются друг на друге, что все остальное исчезает, как понятие чего-то духовного. А после пробуждения трудно опять воспринять всю громоздкость мира. То есть трудно опять одновременно отвечать на несколько раздражителей. И это состояние называется влюбленностью.
Он расхохотался (но взгляда не отвел): После этого потом будут утверждать, что телепатия существует.
Она не поняла.
Он тонул во взгляде упрямых серых глаз.
Она хотела что-то сказать, и ее рука неподвижно повисла в воздухе.
Он: К черту, эта штука не для меня.
Она ничего не успела ответить.
Он резко отвернулся.
И время опять получило власть...