Он странен
и оскал ужасен-
сплошные брызги.
Тут опасен
любой шажок,
любое слово.
Чудовище напасть
готово
за незначительный намек,
за то, что ум
бредовый
смог
представить
и вообразить,
нафантазировать.
Убить
он может просто
от того,
что изможденное
лицо
ему сегодня надоело.
А надоесть оно
не смело!!!
А вдруг....
сегодня против белых,
а завтра -темных,
или серых.
А может быть не так
смотрела,
не так дышала,
ела,
села.
Ну, что угодно!
Что угодно!
И ты мертва....
Другим угодно
назло, сквозь зубы
выживать,
не прекращая угождать.
И как собаки
ловим фразы,
кивки,
волнения,
приказы,
готовые во весь
«Апорт»
скакать за палкой
через лед.
Страх умереть
ломает,
корчит,
и дрессирует,
и курочит.
Ты думаешь:
« Мне только выжить,
уж я тогда...»
Не надо пыжить-
СЯ!!!
Знай шесток....
Уж не подняться,
легко сломать,
трудней собрать
СЯ!!!
Дрожь в каждом пальце,
тельце, тельце
не целься!
Я прошу
не целься!
Душа
уж больше не душа-
сплошное сито.
Утекло..
и все пробито,
все промыто
и молитвы листиком
прикрыто,
которая уберегла
самоубитую.
Решалась
помолилась,
утешалась.
Усталость лезла
из прорех
уныние-
великий грех!
И тела своего
и кровь и грязь
стыдом
в себя оборотилась,
и тем спаслась
и устыдилась.
На мне тревожный колокольчик
весит, бренчит
для посвященных.
На золотой цепи
ученых
котов веселый хоровод
все ходит, ходит
песнь заводит
иль сказку.
Их с ума не сводит
дыхание уснувшей мухи-
ее гонять устали руки.
А я сегодня не одна,
а значит не скользнет
змеюкой
под одеяло
мокрой злюкой
ужасная
пустая
тишина.
Не испугает до смерти
она,
не оглушит
и тихо не придушит,
как ту смешную плаксу
словно грушу
трясли-трясли.
Не будешь стервой
с кривым лицом,
убитой первой.
Как жгли огнем,
и как просила смерти,
молила,
выла,
ела грязь,чтоб не кричать.
Безжалостные черти
не позволяют умирать.
И в темноте
висит туманом
ужасный крик
с тоской,
с дурманом.
В ушах кричит-
не умолкает,
смычком по связкам
пилит
мает-
СЯ!!!
Дрожь у стены,
в холодной кладке
ищу
любую щель,
чтоб спрятаться,
залезть,
забиться,
не слышать трель.....
….................
И ждать,
когда
сгорит лицо,
огонь спаяет
губы вместе-
тогда ни крик,
а сип,-
а это тише.
И легче переносится.
и вскоре уж
начнут душить,-
а это вовсе тихо.
Чуть-чуть ботинками
об пол-
и дух ушел.
Все засыпают.
Наконец-то
в углу освободилось
место.
Все засыпают,
не снуют.
Сегодня больше
не убьют.