Я бежал изо всех своих сил. Но мои ноги заплетались, и я беспрестанно падал, прямо лицом в мягкий и влажный мох. За мной гнался великан.
– От горы к горе! – кричал он страшно. – От горы к горе! Что это? Что?
Он был такой страшный, что сердце заходилось от ужаса. От его громового крика и от сотрясающей землю поступи реки выплёскивались из берегов, валились леса, а птицы замертво падали на землю. Обгоняя меня, убегали вперёд обезумевшие от страха звери.
– От горы к горе! От горы к горе! Что? Что это? – кричал великан и размахивал своим гигантским лукошком. Время от времени его голова вдруг устремлялась к земле, и он выхватывал откуда-то из травы, из кустарника человека и бросал его к себе в лукошко. От резкого, порывистого движения великана у людей иногда отрывалась голова, рука или нога.
Наконец дошла очередь и до меня. Великан схватил меня своими пальцами и бросил в лукошко, заполненное человеческими телами.
– От горы к горе! Что это?
Я пошевелился. Меня сдавливали чужие руки и ноги, человеческие безжизненные тела. Выбравшись из груды безжизненных тел, я посмотрел на ненавистного великана.
Отчаяние охватило меня и злость.
– Мы бессмертны! – закричал я изо всей силы, так, чтобы он меня услышал. – Ты слышишь? От горы к горе – значит, в нас умирает только суетное, ненужное! А великое переходит дальше – к великому в другом, новом человеке!
– Как? – загремел великан и поднес лукошко к своему лицу? – Как ты сказал? От горы к горе? От великому к великому?
Он всматривался в меня своими жуткими глазами и губы его расплылись в чудовищной людоедской улыбке; и вдруг он захохотал. Так, что все горы обсыпались, и земля превратилась в пустынную гладь, а я снова упал в груду тел.
– Ха-ха-ха! О-хо-хо! Вот чудак! От горя к горю! Вот что я хотел сказать! От горя к горю!
И он придавил меня большим пальцем…
– Боря! Боря! – жена навалилась на меня своей грудью и трясла моё плечо рукой. – Боря! Ты что? Плачешь? Ну что ты как маленький! Ну, хорошо-хорошо! Ладно уж. Пригласим мы этих Рыбкиных! Так уж и быть. Всё-таки они твои друзья и юбилей твой, а не мой. Только не плачь! Вот чудак!
Я притворился, что снова заснул.