Гл. 13. Советы постороннего

   
-Госпоже Туркиной так не терпелось заполучить этот дом, что она продала их без ведома мужа. Не без нашего посредничества, что уж там греха таить. Конечно, его научная работа от этого не пострадает, он располагает копиями. Госпожа Туркина уже поставила мужа в известность, так что инцидент, как говорится, исчерпан.

-А кто их купил? – спросила Вера.

-Он пожелал остаться анонимным, - ответил Мюллер. – Могу только сказать, что он вел дело от имени довольно большой группы, кажется, даже партии, и деньги на покупку они собирали, потому что покупатель уж очень яростно торговался.

  -Ну вот, я так и знала! - обращаясь скорее к отцу, чем к Мюллеру, заметила Вера. - Туркин и не подумает извиняться передо мной за весь этот спектакль, Нет, он еще глупее, чем я думала!

  -А русские с немцами ужасно любят делать глупости, - вздохнул в ответ отец. – Вечно возьмут и выкинут что-нибудь такое, что никому даже в голову не придет. То революцию на благо остального мира устроят, то мир завоевывать примутся,  то замок купят...

-Интересно, что это за замок? Я бы не отказалась на него взглянуть, - произнесла она. – У Вас нет с собой фото?

-Зачем фото? Можно и в натуре на него посмотреть! Это очень просто устроить, - неожиданно предложил Мюллер. – После того, что Ваш отец для меня сделал, я буду просто счастлив оказать Вам хотя бы маленькую услугу!

-Тогда и я съезжу посмотрю, как там новые русские в старых немецких поместьях живут, - сказал отец. – А то вот помру и не увижу. Так когда поедем?

-Можно и прямо сейчас, - сказал Мюллер. – Пока у меня ключи от объекта есть. Если Вы ничего не имеете против.

Они ничего не имели против.

И вот они уже сидели в шестисотом «Мерседесе» Мюллера с бежевыми кожаными сиденьями и прочими затеями, по которым сразу видно, чего стоит владелец. Еще через десять минут они уже были за городской чертой. Вокруг них был прибранный, как кухня у хорошей хозяйки, пейзаж. Было видно, что за ним тщательно ухаживали вот уже многие столетия. Рапсовые желтые поля, обсаженные фруктовыми деревьями чередовались с плодовыми садами и аккуратными рощицами. То и дело на дорогу углами высовывались старинные четырехсторонние крестьянские дворы, скорее схожие с поместьями, чем с крестьянскими подворьями – большие дома в два этажа, высокие ворота, огромные сараи. По их ухоженности чувствовалось, что в этой части Германии народ на селе явно не бедствовал. Здесь был удивительный климат, при котором прекрасно росло почти все, начиная от картошки и кончая виноградом. Таких замечательных яблок и груш, слив и черешни, как в этих краях, не было, наверное, нигде. Не имелось разве тех самых пресловутых бананов, которых якобы так не хватало жителям упраздненной в одночасье страны - ГДР.

-Какая прекрасная земля! – вдруг сказал отец, глядя в окно.

Вера кивнула, соглашаясь. После тех унылых плоских лесистых равнин под серым небом, к которым она привыкли в России, здешние пейзажи с вписанными в аккуратную яркую природу городами казались неправдоподобно красивыми. Да, Германия – дивная страна, куда не кинь взгляд. От уютных пологих Рудных гор на самом Востоке с их ухоженными, как парки, лесами и городишками, в которых как будто остановилось время, и до живописно-диких скал на Западе, меж которых величественно прокладывает себе путь главная река немцев – батюшка-Рейн. И везде, в отличие от России, где порой сотни километров можно ехать, не находя даже следов людского присутствия, здесь найдешь отпечатки человеческих рук, ума и смекалки, а часто и заботы о ближнем. В развалинах ли замков на скалах, в полях ветряков, вырабатывающих электричество, в обустроенных для туриста лесных дорожках и скамейках около мест для костров в самых глухих углах леса.

-Какая прекрасная земля!  - повторил отец. - Какого черта эти дураки начали две войны? Ведь так хорошо могли бы жить своим трудом! Все ведь есть!

  В самом деле, Германия казалась своего рода небольшим домом, точно соответствующем возможностям и потребностям тех, кто в нем живет. У хозяев хватает сил и средств содержать этот дом в порядке. А Россия – как огромный запущенный дворец, с которым при всем желании никак не справится малочисленной челяди и обедневшему дворянскому семейству. Оно живет в своем дворце нище и убого, мечтая скорее о маленьком уютном домике. А  хозяин аккуратного домика, в свою очередь, завидует тем, у кого есть дворец и строит планы, во что он мог бы этот дворец превратить, попади он ему в руки. Зависть от бедности в течении многих веков была самым главным национальным чувством у немцев. Равно как и разгильдяйство от богатства у русских...

Меж тем отец закончил свою мысль:

-Так нет, надо было этим дуракам позариться на соседское добро! И нам в России из-за их глупости столько неприятностей было!

-Да уж, что и говорить, - согласился с отцом Мюллер. – Жуткая у нас, немцев, история!

Вера усмехнулась. Насчет собственной истории у немцев порой были самые странные представления, особенно что касается последней войны. В школе, судя по рассказам сына, ее излагали примерно в таком ключе «В тридцать третьем пришли наци и завоевали Германию. А в сорок пятом пришли американцы с жевательной резинкой и всех освободили». Про то, что наци – это они сами и что освобождали их русские, немцы мигом забыли. Победители пишут свою историю заново...

  Постепенно хорошее шоссе сменилось обычной дорогой, та – деревенским проселком, и уже он привел их к неплохо сохранившемуся строению в парке. Замком в прямом смысле слова его назвать было нельзя, скорее это был довольно большой дом, построенный в типичном для этих мест смешении всех возможных архитектурных стилей. Экономные немецкие дворяне любили, как иные модницы, чтобы на их платье было понемногу от каждой моды. Два этажа, по шесть окон на фасаде на каждом этаже и затейливая башенка с часами над входом. Выглядело и в самом деле очень мило и напоминало те самые дворянские гнезда, о которых писал Тургенев, только в немецком варианте.

-После объединения здание за одну марку купил у земельного правительства один общественный фонд, - пояснил Мюллер, когда они вышли из машины и двинулись к входу в дом. - Они  взяли кредит прекрасно его отремонтировали, но потом у них начались неприятности – растрата казенных денег и все такое. Дом перешел к банку в компенсацию за кредит, а банк продал его нам. Очень дешево, потому что уже хорошо нагрел руки на кредитах этому фонду. Ну, а мы предложили его госпоже Туркиной.

Он открыл  своим ключом дверь и, когда они вошли, сказал, обводя рукой большой холл с широкой лестницей, что вела на второй этаж:

-Госпожа Туркина была просто в восторге, когда ее увидела. Сказала, что ей это напоминает Голливуд...

И в самом деле, мозаичный пол, лепной потолок, витые столбики лестницы были в том самом псевдо-средневековом стиле, что принят в голливудских фильмах. Дом был пока без мебели, только камины и зеркала в полагающихся местах, но нетрудно было себе представить, как все будет выглядеть с обстановкой. Конечно, не совсем замок, но вполне пристойное прибежище для новоявленной дворянки Туркиной. Почти ничем не уступает тому самому особняку на Рублевском шоссе, в придачу к которому дают бесплатно еще и вертолет, только тут куда безопаснее.

Наверное, это очередная доза лекарства от «синдрома принцессы Дианы», что бедному Туркину приходится пичкать свою юную супругу, решила Вера. Теперь «милостивая сударыня» может поиграть в новую игрушку, пока снова не соскучится и не  потребует новых, денег на которые у Туркина может и не хватить...

  Они поднялись на второй этаж и оказались в довольно большом зале с паркетным полом и огромной люстрой вроде той, что когда-то помнилась Вере по  кинотеатру в том городе, откуда они уехали.

-В зале помещается до ста человек, - продолжал свои пояснения Мюллер. – Тут можно устраивать балы, званые обеды и так далее. Госпожа Туркина хотела повесить портреты предков. Их осталось только изготовить, я даже подсказал ей, кто может это сделать подешевле.

Потом Мюллер повел их в столовую с укрепленными на стенах рогами – трофеями давних охот неведомых охотников.

-Покупателям понравилось, что тут есть дичь и можно устраивать охоты, - прокомментировал он.

Вера только усмехнулась. Наверняка, увидев эти рога, «милостивая государыня» окончательно вообразила себя аристократкой, которая может пустить пыль в глаза любой из зарвавшихся подруг. Правда, представить себе стокилограммового Туркина верхом на лошади, как на тех охотах, что показывают иногда в телехронике, было никак невозможно. Даже самые пристальные взгляды предков, чьи портреты должны были украсить стены, и самые истерические требования супруги вряд ли подвигнули бы его на этот подвиг. Разве что охотничью ляпу с пером он одел бы...

Отец отчего-то потопал по паркету ногой, потом постучал по стене, и стал внимательно рассматривать внушительный камин. А после этого сказал, как будто ни к кому не обращаясь, по-русски, хотя до этого разговор велся по-немецки:

-Жить нынче нужно очень внимательно. Иначе не миновать тебе разочарований, огорчений и прочих негативных эмоций. А негативные эмоции, как известно, укорачивают жизнь. Вокруг столько сложностей, хитростей и прямого жульничества, что не сразу и сообразишь, что к чему. Особенно если еще и в красивую бумажку все упаковано. К примеру, открываешь газету и обнаруживаешь там статейку о ревматизме. Восемьдесят процентов населения затронуты, будьте бдительны! Дальше перечисляют симптомы и ты, естественно, начинаешь искать их у себя. И точно, тут же находишь. Немедленно начинаешь испытывать сердечную благодарность к автору, что в середине статьи дает полезные советы, как остерегаться этой напасти. Между делом заботливо сообщают, что лучшее лекарство – сверхновый и супер-мега-экстра-действенный препарат фирмы Икс, Игрек или Зет. Покупайте только и исключительно его, причем даже без рецепта во всех аптеках и как можно быстрее. Только тут до тебя доходит, что вся эта забота о твоем здоровье – просто способ продать тебе всякую дрянь. И ты чувствуешь себя полным дураком, что поддался на дешевую уловку и в очередной раз разочаровываешься в жизни.

Мюллер только удивленно поднял брови, не поняв ни слова. Да и Вере эта тирада показалась странной. Мелькнула мысль: уж не в маразм ли старик впал? Все-таки столько переживаний в жизни, да еще и этот переезд...

-Что ты имел в виду, я что-то не возьму в толк? – спросила она.

Вместо ответа он обратился уже по-немецки к Мюллеру:

-Полагаю, что с этими письмами Ленина не все чисто. Это фальшивки. Я прав?

-Почему ты так думаешь? – удивился Мюллер.

-Да вот я всю эту историю обдумал... Соотношение цены и качества, так сказать, и все остальное. Так я прав или нет?

Но тот не торопился отвечать, а только постукивал пальцами по деревянной панели, которыми были обиты стены зала, как будто искал там что-то на манер киношных детективов. И только потом нехотя признался:

-К сожалению, я не знал, что именно твоя дочь у Туркина работает, иначе я бы ни за что на это не пошел. Мне очень жаль, можешь мне поверить. А с письмами ты прав, только этого никто не должен знать. Их состряпал один известный специалист своего дела. Мы долго не знали, как  извлечь из них пользу, фальшивки всегда большой риск, и вводить в оборот их надо умеючи. Продать на аукционе их нельзя, нужна экспертиза, тут приходится идти на всевозможные уловки.Мы решились на самую простую комбинацию: сначала подарить их тому, для кого они и в самом деле могут представлять интерес, человеку, который потом сумел бы придать им определенный налет подлинности, использовав, к примеру, в историческом исследовании. Тут все было честно. Даже если потом тот, кому мы подарили, и обнаружил бы подделку, никаких упреков быть не могло. Дареному коню в зубы не смотрят. А если бы не обнаружил, а использовал в своей, скажем, книге, то тем лучше. Нам оставалось всего-навсего дождаться, когда он закончит книгу и организовать красивый шантаж с указанием на то, что письма фальшивые. Мы согласны их украсть, и молчать вечно. Разумеется, не даром!

Мы долго искали того, кто не стал бы очень доискиваться – подлинные письма или нет, пока наконец не вышли на Туркина. Мой партнер их ему прямо на дом отнес. Туркину, как оказалось, они были очень «в тему», он тут же принялся их использовать.

-Так Герман –  Ваш компаньон? – спросила Вера, вспоминая незатейливого сибирского мужичка, вызвавшего у нее искреннюю симпатию. Это ведь главное качество всех успешных жуликов или политиков – врать так, чтобы вызывать у окружающих симпатию.  – Тогда это артист, каких редко встретишь!

-А что Вас удивляет? В нашем деле без актерского ремесла никак. Кстати, он чаще всего ничего особого и не изображает, а просто рассказывает о своей жизни. Он заметил, что это действует куда лучше любой выдумки...

Но вернемся к Туркину. С ним нам вдвойне повезло - он имел молодую супругу, что мечтала о чем-то лучшем, чем та квартира, где они жили. Просто грех было этим не воспользоваться, да и сам Туркин помог со своими дворянскими амбициями. Кстати, родословное древо ему изготовляли в том же месте, где писались письма Ленина.

Для того, чтобы супруга не переставала мечтать о красивой жизни, мы регулярно проводили кондиционирование, посылали ей соответствующие материалы. Среди этих материалов были и наши проспекты с предложениями недвижимости. Сами знаете, чтобы удовлетворить потребности, нужно их вначале создать. Нам оставалось только ждать, когда супруга потребует у него что-нибудь из того, что мы предлагали. И она потребовала, как видите, - тут Мюллер обвел рукой помещение, - только вот деньжат на дом оказалось у них маловато.

Но мы подсказали, где их найти. Например, почему бы не продать эти самые письма? Мы помогли довести информацию о письмах до потенциальных покупателей. Например, до недавно появившихся русских фашистов. Наверняка они бы захотели купить такие важные доказательства своих идей. Деньги у них имеются, это нам известно совершенно точно. А мы бы только помогли в организации сделки и получили свои комиссионные. И тут нам повезло, фашисты тут же клюнули. Такого везения у нас не было еще ни разу!

-А если бы Туркин не продал бы письма или не купил бы этот дом? – спросила Вера.

-Тогда оставалось вернуться к первоначальному варианту – с шантажом, - ответил Мюллер.

Вера только вздохнула. Мир не лучше кухни, как сказал кто-то великий, если хочешь что-то состряпать, нужно пачкать руки и посуду, да и потом полно уборки. С точки зрения прислуги мир выглядит грязным во всех отношениях... Бедный Мюллер, ему теперь постоянно приходится пачкать руки! Она еще раз вздохнула и произнесла:

-Это же жутко непрактично – такой огромный дом! Я уже не говорю о расходах на отопление и освещение, но сколько времени может занимать только уборка, хотела бы я знать?

-Вы не беспокойтесь, долго убирать им этот замок придется, - утешил ее Мюллер.

-Почему ты так говоришь? – встрепенулся отец. - Я же прекрасно понимаю, что к чему, я, в отличие от Туркиных, каждый день смотрю немецкие новости. Что с этим домом не так?

Мюллер смотрел на них с сомнением, явно жалея о сказанном, но отец настаивал:

-Говори, чего уж там! Тем более что про фальшивые письма Ленина я и так знаю! Что там в замке? Он требует капитального ремонта? Или в нем привидения водятся?

-На вид вроде как дом неплохо отремонтирован, - заметила Вера. – А привидения в замках нынче только цену набивают!

Мюллер со вздохом ответил:

  -Да какие там, к черту, привидения! И что с того, что на вид все с иголочки? Чтобы ты знал, это строение я бы и за одну марку не купил! Здесь же все половые перекрытия деревянные! И их уже почти съел грибок, только пока этого не видно. Знаешь, что это за штука, грибок? Дерево делается мягким, как губка, и пол в любой момент может рухнуть. Только когда этот момент наступит, никто не знает.  Предыдущие хозяева только кое-как помазали сверху, поставили пару новых дверей и рам, а потом скорее сплавили дом, пока государство не заставило все до основания разобрать. Сам знаешь, как с этой охраной памятников дела обстоят! Заставят все до фундамента снести, продезинфицировать и снова выстроить, как было! Это же будет стоить миллионы!

Слава богу, Туркин и не подозревает, что такое бывает. К тому же русские – не только доверчивые, но еще и исключительно дисциплинированные  люди. Говорят им – Вы должны свою страну развалить – они ее разваливают. Говорят – Вам нужен замок  - они покупают замок. Нет, они в определенном плане куда послушнее немцев!

-Да, тогда эта покупка станет бедному Туркину боком, - согласился отец. –

-А о дефектах мы и сами не могли знать, не так ли? – ухмыльнулся Мюллер. – От банка мы получили бумагу, что в доме все в порядке. Тут как с этими самыми письмами – к нам не придерешься! Их талантливый человек делал.

-Просто самородок, - хмыкнул отец. – Он что, историк?

-Не совсем... – ответил Мюллер. – Но прекрасно разбирается в истории. Он объяснил мне: чтобы иметь спрос на рынке, подделка должна отвечать потребностям времени. И выбранный им аспект – связь Ленина с фашистами – оказался как нельзя более современным...

-Это немец делал? - спросил отец.

-Да, - сказал Мюллер.

Отец вздохнул и долго молчал. В молчании они вышли из дома, сели в машину и двинулись в обратный путь. Только когда они уже были у дома и Мюллер притормозил, собираясь их высадить, отец со вздохом сказал ему:

-Знаешь, в свое время в России у воров был такой гнусный обычай: обворуют дом или квартиру, а потом еще и кучу наложат в этом месте. Так сказать, из суеверия и в знак того, что глубоко презирают того, кого обобрали.

  -О чем это ты? – поднял брови Мюллер.

-Слушай, а ведь то, что ты с этими письмами сделал – штука того же свойства. Ты понимаешь, чем эти все ваши проказы с фальшивками кончится могут?

Веру поразило не то, что отец говорил, а то, что она в свое время точно также – как о нагадившем воре - подумала о том самом Лимонове, что пытался уговорить ее украсть письма Ленина. 

Мюллер смотрел на него с удивлением – он явно такого не ожидал, а потом ответил, пожав плечами:

-Но что теперь делать? Письма уже проданы!

-Где они сейчас – еще в Германии или уже в России?

-Думаю, пока еще здесь...

-Я никому ничего никогда не советовал, но тут уж возьму на себя смелость, - сказал отец. – Я не собираюсь читать тебе лекций по истории. Помнишь «Красную Шапочку»?

Мюллер кивнул. Кто в бывшей ГДР не помнил эту вполне подлинную историю, хотя ее герой носил сказочное имя? Вера ее тоже знала. В некотором царстве, в социалистическом государстве с забытым названием «ГДР»  жил да был служивый,  званию - офицер. Этакий красивый высокий блондин с железными мускулами и голубыми глазами, «белокурая бестия» в лучшем виде, да и только. Впрочем,  он вел куда более спокойную жизнь, чем среднестатистическая «бестия»: ходил каждый день на работу, дрессировал солдат, растил собственных детей и надеялся на светлое будущее. Но в один прекрасный день пала Берлинская стена и для него будущее кончилось. Потому что он имел глупость служить в неправильной армии неправильного государства. Государство ликвидировали, армию распустили, а офицера уволили без всякого выходного пособия.

  Пришлось ему долго искать работу. Наконец его взяла какая-то западная  строительная фирма, что строила частное жилье, работать их представителем на Востоке и продавать частные дома жителям бывшей ГДР. Он оказался прекрасным работником и его скоро сделали компаньоном. Наверное, потому, что был человек исключительно честный. Впрочем, в ГДР такое было не редкость, особенно в провинции. Это была та самая смешная немецкая честность, которая западным немцам и остальному миру давно казалась ископаемым и ненужным реликтом. Ремесленники не обманывали клиентов, кассирши не обсчитывали покупателей, и покупатели не воровали в магазинах. Работали не за страх, а за совесть, и доверяли как соседям, так и незнакомым людям. Правда, даже в ГДР ее постепенно становилось все меньше и меньше, немецкая честность уползала в шпреевальдские болота, в Рудные горы, в тюрингский лес....

И наш отставной офицер верил своим компаньонам, как привык верить людям. Многие договора он заключал по старинке – простым рукопожатием, не требуя гарантий. Но компаньоны оказались жуликами, которые, забрав полученные за не построенные дома авансы, скрылись в неизвестном направлении. Он остался с глазу на глаз с людьми, которых он знал, и которых, выходит обманул, потому что они отдали ему свои деньги. Что ему оставалось делать?

И вот внезапно по Германии прокатилась волна ограблений сберкасс. Грабителем был тип в красной маске из рукава свитера, и его назвали «Красная шапочка». Он всегда был предельно вежлив с теми, кого он грабил и никогда не позволял себе угроз по отношению к служащим. Более того, он всегда вежливо благодарил их за полученные деньги, а самым нервным дамам даже целовал руки в порядке успокоения. Галантность кавалера очень отвлекала их от огорчения по поводу потери казенных денег. Может быть, поэтому они не сразу поднимали тревогу, давая ему уйти, и полиции было трудно его поймать. Его главная хитрость была том, что он оставлял машину довольно далеко от места ограбления, и всегда преодолевал эти несколько километров пешком, вернее, бегом. Полиции, привыкшей иметь дело только с моторизованным преступником, даже не приходило в голову, что кто-то может так быстро бегать. Однажды, чтобы уйти от преследования, ему пришлось переплыть реку в ноябре и потом пробежать двадцать километров Но для «Красной шапочки» это были пустяки. До того, как стать грабителем, он бегал с солдатами кроссы по полста километров по два раза в неделю. Семья, между прочим, тоже ни о чем не подозревала.

Так офицер достал деньги на то, чтобы достроить те дома, на которые он  заключил договоры. Его, конечно, в конце концов поймали и посадили, причем за украденные шестьсот тысяч марок дали одиннадцать лет. А строительному магнату Шнайдеру, который в то же самое время взял у Дойче банка два миллиарда в кредит и не отдал, дали всего пять лет. Геройство, конечно, сомнительное – грабить сберкассы, говорили люди, обсуждая это историю, но у них все застраховано. А те, кто доверили офицеру свои деньги, в конце концов, не пострадали...

  Отец вздохнул и закончил:

-Благородно, конечно, но нечестность - всегда нечестность, и ни к чему хорошему не приводит. Коммунисты, фашисты, мне наплевать, как это называется. Главное - человек должен быть честным. Ты как считаешь, а?

Мюллер молчал, и отец, не дождавшись ответа, продолжил:

-Ты хоть о последствиях подумал? На основе куда менее безобидный фальшивок совершались самые грязные дела. В России сейчас обстановка для фашистов самая благоприятная, в Германии такое было в двадцатые годы - инфляция, унижения, бедность. История никого ничему не научила, ни у немцев, ни у русских порядка в голове не прибавилось, так что всего можно ожидать.

-Ну и что? – Мюллер смотрел на отца, явно не понимая, к чему тот клонит.

  -Хорошо, если бы эти письма исчезли навсегда.

-Как?

-Не мне тебя учить, ты лучше меня знаешь, как. Это будет самое лучшее, и для тебя тоже! Дом хоть и продан, но в течении двух недель покупатель по закону может отказаться от сделки, если ему станет известно о дефектах покупки. Более того, если станет известно про преднамеренный обман покупателя, я уже не говорю про остальное...

Отец замолчал, глядя Мюллеру в глаза. А Вера смотрела на него с удивлением. Так отец на ее памяти никогда не говорил. Даже препирательства по поводу денег он вел совсем другим тоном. Отец не угрожал, но было ясно – он не остановится и перед тем, чтобы вывести своего приятеля на чистую воду. И тут она поняла, что помогло ему выжить в самые трудные времена. Такое встречается, пожалуй, не чаще, чем натуральный алмаз, а может, и реже...

Мюллер, похоже, это тоже понял.

  -Хорошо, - ответил он, понурившись. – Постараюсь. Я как-то не подумал, что ты можешь принять это так близко к сердцу. Русские – странный народ, сначала все безоговорочно принимают, потом – вдруг отказываются от прежних идеалов. Вас не поймешь!

-Между прочим, мы с ней тоже немцы, если ты забыл, хотя всю жизнь считали себя русскими, - усмехнулся отец.

-Да ну, немцы, мы еще те, самого третьего сорта, - заметила Вера со вздохом.

-А вот тут Вы не правы, - возразил ей Мюллер. – Нас ведь, восточных немцев, на Западе тоже людьми первого сорта не считают. Так что мы тут равны.

-Ну, раз так, то должен знать, что и немцы тоже сначала все с восторгом принимают, а потом с отвращением от этого отказываются. Немцы и русские и вообще два самых склонных к крайностям народа. И самых глупых. Только одни глупые от богатства, другие – от бедности.

Мюллер молчал, и отец добавил:

-Ну, а насчет Туркина... Если все будет как надо, то через некоторое время ему придется изрядно потратится на ремонт.

  Мюллер в ответ кивнул, как бы ставя свою подпись на их неписаном договоре.

-Туркин настолько любил Запад, что как-то не предполагал от немцев такого наглого обмана, - задумчиво сказала Вера отцу по-русски. – Прямо по Белинскому - трагедия обманутого доверия.

-А история России  и вообще кругом трагедия обманутого доверия. То коммунистам долго верили, то теперь капиталистам, - ответил отец.

-Кроме того, большие удары судьбы – это результат мелких промашек и так далее, как он сам же и сказал, - закончила Вера, вспомнив эпиграф, что Туркин выбрал для своей книги о России в пропасти. Хотела бы я знать, чем кончится это дело с письмами. Ты думаешь, Мюллер тебя не обманет?

-Поживем – увидим, - отозвался отец.

 
Они и в самом деле узнали, чем кончилась вся эта история, причем все от той же вездесущей Иды Самуиловны. Только ждать этого пришлось больше года. И за весь этот год Вера ни разу больше не была в квартире Туркина, хотя тот в первые недели несколько раз звонил и просил ее вернуться...