Фото Лидии Смирновой
(заимствовано из интернета,
титры добавил автор)
Сын у меня часто болел и мне пришлось устраиваться в детский сад, чтобы быть рядом с ним. Это был ясли-сад, то есть туда водили сущих крох, некоторые даже говорить еще не научились. Когда-нибудь я напишу о них много интересного, но в этот раз хочется рассказать о другом.
С первых же дней я обратила внимание, что персонал - от воспитательниц до нянечек и даже завхоз - очень часто, причем по любому поводу употреблял фразу «страшный момент». Выражение это произносилось с нашим певучим поволжским акцентом, с восходящей интонацией в первом слоге первого слова, как будто выводилась рулада, что придавало фразе какой-то манерный пижонский тон.
«Стра-а-ашный момент», - говорили они, когда политическое положение страны грозило всем нам очередным катаклизмом. «Стра-а-ашный момент», - доносилось из комнат, где дети стояли на ушах. «Стра-а-ашный момент», - произносилось каждый раз, когда коллеги жаловались друг другу на произвол и хамство заведующей. Ну а когда та приходила в плохом настроении – тут уже такой страшный момент наступал, что все разлетались в разные стороны. Сакраментальная эта фраза проговаривалась, правда, молча, но она как бы витала в воздухе, потому что сидела в мозгах, как заноза. Ну вот так мы и жили на работе. Кормили, воспитывали, прогуливали, укладывали спать детей. Затем снова кормили, снова прогуливали и снова воспитывали детей. А потом раздавали родителям. Сплетничали иногда, как это водится у женщин, веселили друг друга анекдотами, чтобы не закиснуть от однообразия внутреннего распорядка и старались не тужить. Но чуть что – «Стра-а-ашный момент!»
Уже и дети стали повторять за взрослыми:
- Васька мне в трусы песок насыпал! Стра-а-ашный момент! – тянут одни первый слог, подражая взрослым.
- Страшный момент! Ленка с качелей упала! – кричат другие, не понимая, что, в отличие от взрослых, произносят популярную фразу вполне к месту.
Я стала ловить себя на том, что сама начала поддаваться этой заразе. Дурацкое выражение готово было слететь с губ в любой момент независимо от моего отношения к нему. Поэтому старалась следить за своей речью, усилием воли вытравляя паразит из своего лексикона.
Детский сад был огорожен высоким деревянным забором со всех сторон. За ним было лето, вишни, яблони, укутанные мягким пухом тополя. У нас был неровный периметр двора, покосившиеся сооружения детской площадки и невзрачный куст бульдонежа около прачечной. Чтобы дети не убежали (а они иногда пытались это сделать) калитка прочно закрывалась на засов. Действительно, страшный момент. Иногда казалось, что мы здесь отрезаны от городской жизни и варимся в своем мирке автономно от остального мира. Самостийная детсадовская республика такая. Но жизнь вокруг нашего учреждения кипела, как океан вокруг острова, и там, на его просторах, «страшного момента» не было. Во всяком случае я этого выражения вне стен нашего заведения никогда не слышала. И мне стало вдруг интересно: откуда оно вообще появилось? Какой Карабас-Барабас его занес? И как оно смогло так прочно укорениться в таком небольшом коллективе, как наш? Детсад-то был совсем крошечный - всего две группы. И тогда я начала наблюдать за коллегами.
Время шло, уже снег выпал, сменив тополинный пух на снегопады, а загадка не поддавалась разгадке. Да и забыла я о ней, надо сказать, очень скоро. График детсадовской жизни очень напряженный, день насыщен множеством событий, мероприятий, проблем, занятий и проч. Все надо успеть и за всеми детьми уследить. Когда зимой выводишь их на улицу, а они норовят, едва ты зазевалась, раздеться догола и пробежаться босиком по застывшей луже, тут наблюдаешь в первую очередь за детьми, а не за речью взрослых.
Однако через некоторое время загадка разрешилась сама собой. В декрет ушла одна из нянечек. И забрала всеми любимую фразу с собой. Не прошло и недели как «страшный момент» из нашего общения испарился, как будто его и не было вовсе. Все так же неожиданно появлялась заведующая, и мы по-прежнему шумно разлетались в разные стороны, как горсть рассыпавшегося гороха. Но никто уже не кричал при этом «Страшный момент!», как будто его ведут на эшафот. Если не было рядом детей, просто ругались, не скупясь на резкие выражения. Все так же дети ходили на головах во время обеденного сна, все так же проливали компот на пол или прятали котлеты в карман. И по-прежнему пытались убежать из детского сада, обнаружив, что между калиткой и землей есть довольно высокий зазор, в который можно спокойно пролезть. Но выражения, которое резало слух своей пошлостью и вульгарностью, больше нигде не звучало. Нигде и никогда. Как будто прошло какое-то поветрие и люди выздоровели.
Я проработала в этом детском саду еще какое-то время, пока сын не окреп, и больше ни разу не услышала этой странной словесной конструкции. И давно бы забыла ту давнюю и малозначительную историю, если бы не одно наблюдение: как легко поддается наше коллективное сознание таким поветриям. В тот раз это было всего-навсего безобидное выражение. А ведь случаются и более серьезные инфекции ума. Эпидемии, пандемии сознания.
Харизма у нянечек, да?