- Тогда слушай и не перебивай. Жил когда-то в наших горах старый мольфар, Стефан. Может, сто лет ему было, может двести, сам не знал. Любили его люди. Но любовь эта была замешана на страхе. Для него невозможного не было. Говорили, не только тучи разгонял, не только град останавливал, но и мертвых оживлял.
Приглянулась ему юнка. Дзвинка. Не многим старше тебя – пятнадцати лет от роду. То ли полюбил он, то ли тайны свои наследнику передать надумал, но душу ее зажег. Родители посмотрели, как сохнет дитя по старцу, и благословили на брак.
Пели птицы, играли троистые музыки. Когда же солнце закатилось за Маковку, и загорелись костры, когда горы загудели трембитами, а парни раскрутили цепь бешеного аркана, Стефан подхватил на руки молодую невесту и унес к Нижнему Водопаду. Там он снял с нее одежды, сам разделся и повел прямо в гремящую водяную стену. Зашли они людьми, а вышли…
Стефан, в теле вороного скакуна, заиграл мускулами перед белой лошадью, перламутровой в лунном свете. Взобрались кони на берег и помчались долиной по воле, тесно прижимаясь, бок о бок, глотая ветер и сбивая копытами ночную росу. К вершине, по Маковке, к туманам-облакам. Вот и небо под ногами. Фыркнул колдун, вздыбился натянутым луком, заржал победно, да так, что водопад умолк и костры в долине присели, и вдруг гром разорвался в его голове, а молния пронзила изношенное сердце. Упал на колени, и рухнул замертво. Покатилось тело жеребца по склону, задержалось на краю обрыва, словно раздумывая и, ринуло с бурным потоком за край земли. Так и закончилась жизнь мольфара.
- А Дзвинка?
- Дзвинка? А что Дзвинка? – бабка повернула голову к густому орешнику и громко позвала. – Дзвинка! Дзвинка!
Ломая ветки и шурша листьями, показалась голова лошади. Старая кляча подошла медленно, спотыкаясь и путаясь в высокой траве. Низко опустила голову на длинной шее, встряхнула седой гривой.
- Дай ей, - старуха сунула внучке серую краюху и незаметно утерла слезу уголком платка.