Под крыльями флаера расстилался сплошной темно-синий ковер джунглей, а над ним плыли легкие перистые облака, окрашенные ярко-алым и апельсиновым. Огромное кроваво-красное светило огненным диском висело над просыпающейся планетой. Обрамленное лохматой бахромой багровой короны, оно казалось зловещим на фоне светло-лилового неба, плавно темнеющего к западу, где, став фиолетовым, оно покрывалось россыпью неярких звезд. Машина шла довольно низко, не поднимаясь до плывущих высоко в небе облаков. За ее хвостом оставался красный инверсионный след, который постепенно растворялся в блеклом элефантийском небе.
Непривычно видеть одновременно солнце и звезды. И не менее странно, когда половину светового дня продолжается "рассвет", постепенно переходящий в "закат". Красное светило с температурой поверхности всего лишь три с половиной тысячи градусов не в состоянии обогреть планеты, лежащие на дальних орбитах. И только Элефанта - первая планета системы, получает достаточно тепла и света, необходимого для существования биосферы. Старая звезда. Старая планета. Здесь развивались и приходили в упадок различные виды живых существ, когда на Земле еще не было не только разума, не разгуливали тогда ни кровожадные динозавры, не шуршали хитином гигантские насекомые, и лишь только вездесущие сине-зеленые водоросли и прочие прокариоты обитали среди бескрайнего океана, нередко вскипающего от вулканических извержений.
С интересом рассматриваю планету, доверив управление автоматике. Впервые после стыковки удалось наконец-то оставить на время капитанские обязанности, чтобы сесть за штурвал этого флаера в качестве простого пилота. Собственно говоря, я банально сбежал. Хотелось самому посмотреть, чего ради почти весь наш экипаж разбросали по поверхности Элефанты, превратив все три грузопассажирских космокатера в жилье для исследовательских партий.
С одной стороны, вполне естественно, что, оказавшись в районе деятельности космического НИИ, мы, фактически, становимся его сотрудниками. Но, с другой, как-то странно получается. Еще не разгрузили корабль, еще никто даже не взглянул на заказанное учеными оборудование, как вдруг у нас забирают все три тяжелые машины, и отправляют их в разные точки планеты, якобы только потому, что нецелесообразно строить поселки, и необходимо постоянно передислоцировать исследовательские группы. И, хотя наши предшественники, готовящиеся сейчас к старту на Землю, растолковали, что в данном секторе пространства подобный стиль работы хорошо себя зарекомендовал. Тем не менее, пока что многое непонятно.
Короче говоря, вскоре после стыковки на борту остались лишь мы вдвоем с Нгамо Джексоном. Мой друг успел-таки пару раз слетать в поселок, доставляя туда оборудование и продукты питания. При этом он познакомился со здешними женщинами и даже побывал на раскопках местного города, жители которого вымерли по неустановленным пока причинам. Я же, две недели безвылазно проторчав непосредственно на орбите, только теперь сумел отправиться на поверхность планеты. И сразу оказался за штурвалом этого флаера, не успев даже толком взглянуть на построенный людьми поселок с занятным названием "Оазис Жизни". Он и действительно является островком земной фауны среди абсолютно чуждой для человека элефантийской флоры, где среди буйного разнообразия различных организмов невозможно отыскать что-либо съедобное, так как местный белок для нас ядовит. Впрочем, земная пища обладает тем же свойством для здешних живых существ.
И вот сейчас мы с ксенобиологом Роберто Никсоном направляемся к одному из наших космокатеров, который в данный момент используется в качестве передвижной базы для археологов, палеонтологов, геологов и биологов. В предгорье обнаружены свободные от растительности участки горных склонов, и кости давно уже вымерших на Элефанте животных. А помимо того, там имеются неплохо сохранившиеся остатки домов, построенных человекоподобными существами.
- Ты еще не видел, как в небе появляется Второе Око, - сказал Роберто, проследив за моим взглядом, устремленным на центральное светило этой системы.
- Зрелище должно быть интересное, - соглашаюсь с ним.
- Оно выглядит как очень яркая звезда и действительно напоминает глаз, когда появляется из-за облаков.
- Ну, днем мы его не скоро увидим, а ночью вторая звезда, должна быть не столь впечатляющей, - подумалось вслух.
- Почему? Тоже, та еще картина.
- Надо будет взглянуть, можно прямо сегодня.
- Ты, похоже, еще ничего не видел, - догадался Роберто.
- Некогда было, - отвечаю ему, - За две недели первый раз на поверхность спустился.
- Тогда все ясно с тобой, - заметил ксенобиолог, - Элефанта очень интересная планета…
Он замолчал, опустив взгляд на расстилающийся под крыльями флаера ковер джунглей. А я продолжал любоваться рассветом, окрасившим ледяные шапки гор в ровный багряный цвет. Мы преодолели большую часть пути, ориентируясь по пеленгу "Валдая-1", застывшего сейчас у подножия одной из гор, когда Роберто вновь окликнул меня:
- Рольф! – как-то по-особому позвал он.
Поворачиваю голову, взглядом спрашивая:
- Что случилось?
- Посмотри туда! – он указал на восток, где не было видно ничего, кроме сплошной растительности, в той стороне имеющей зеленый цвет. – Там было какое-то круглое черное пятно, - пояснил ксенобиолог, и в его голосе звучало неприкрытое волнение.
- Предлагаешь взглянуть на него поближе? – поинтересовался я, охотно разворачивая машину.
- Да! На Элефанте много разных развалин, непонятно только куда делись их строители.
Развернувшись в нужную сторону, отключаю дополнительные двигатели. Скорость быстро снижается, что заставляет автоматику увеличить размер несущей плоскости. И вскоре, действительно, внизу появляется черное пятно, круглой кляксой застывшее посреди темно-зеленого покрывала джунглей.
- Интересный феномен!
- На Элефанте много интересного, - еще раз повторяет ксенобиолог.
Уменьшив тягу до минимума, спускаюсь к странному объекту, привлекшему внимание моего спутника. И вот на высоте около двухсот метров флаер проносится прямо над черным холмом, имеющим правильную куполообразную форму. В этот момент голову неожиданно стиснул обруч боли, из-за чего я упустил момент, когда машина начала биться в руках, теряя при этом высоту. Некогда было размышлять, что произошло, приборы, словно сошли с ума. Замигали сигнальные лампочки, заплясали стрелки индикаторов, а штурвал рвался куда-то, словно живой. Руки опередили сознание, привычно отключая автоматику, машина немного успокоилась, а затем, повинуясь команде, начала, нехотя, набирать высоту.
- Интересное место! - подумалось вслух.
- Что произошло? - сдавленным голосом спросил Роберто.
- Понятия не имею! - честно признаюсь ему, – Надо бы попробовать пройти над Черным Холмом еще раз…
- У меня чуть мозги наружу не вылетели, - признался мой пассажир.
- Значит, это случилось не только со мной, - сообщаю ему, - Но раз уж ты привел нас обоих в такой странный район, надо хотя бы выяснить, что он такое из себя представляет.
- Наверно, ты прав, но у меня до сих пор голова болит, - говорит Никсон.
- У меня тоже, - сознался я, осторожно разворачивая флаер, знал бы тогда, что произошло с ним, ни за что не полетел бы обратно.
Теперь мы двигались над джунглями, оставляя Черный Холм немного в стороне, но, тем не менее, стоило приблизиться к нему, как успокоившиеся было приборы, снова устроили бешеную чехарду. Машина, словно живое существо, вновь дернулась раз, другой, третий, стремясь врезаться в джунгли. В это время имеющиеся во всех его узлах микросхемы, быстро приходили в негодность. Я попытался, было, набрать высоту, но флаер делать это не пожелал. Оставалось лишь одно - вынужденная посадка, причем именно на то самое злополучное место, поскольку другой свободной от деревьев площадки поблизости не было.
Шасси ударились о хорошо подогнанные каменные плиты. Раздался скрежет металла. Нас развернуло и бросило прямо в близлежащие кусты. Двигатели рычат, чихают, не желая отключаться, флаер дергается, пытаясь ворваться в лес. Такой жесткой посадки мне не доводилось совершать с детства!!! И только впившиеся в тело привязные ремни спасают от удара о приборную доску. Тогда, сорвав пластиковую панель, грубо обрываю находящиеся под ней провода, размыкая контакты. Похоже, в какой-то момент я даже вырубился, но привычка бороться до конца взяла верх.
- Хорошо еще хоть двигатели удалось отключить, - бормочу себе под нос, глядя на поломанные кусты, и зову Роберто.
Он не откликается, безвольно повиснув на ремнях безопасности.
- Вставай!!! - трясу его за плечо, - Надо уходить отсюда!
Никсон застонал и поднял на меня полные боли глаза. В тот момент мне тоже хотелось свалиться, где попало, но поступить так, означало погибнуть, поэтому, как можно строже говорю:
- Вставай! Уходим отсюда!
- Мне надо аптечку, - замученным голосом произносит Роберто.
- Потом! - отвечаю ему, - У меня голова болит ничуть не меньше в этом чертовом месте!
Он только застонал.
- Берем НЗ и уходим!
- Куда?!! - испугался Никсон, - Нам не выжить в джунглях!
Я извлек контейнер с аварийным снаряжением, сунул руку в ящик с инструментами, прихватив все, что только можно было. Мы кое-как вылезли из кабины и побрели в заросли.
Идти было тяжело. Не спасали даже специальные комбинезоны, с которых соскальзывают колючие ветки кустов. Препятствий хватало и без них. Со стволов деревьев свисали огромные гибкие лианы, ноги путались в густой траве, скрывающей выступающие из почвы корни и упавшие сучья. Мы ломились сквозь заросли, как два медведя из детской сказки, пробивая дорогу в плотной стене растительности.
Трудно сказать насколько далеко нам удалось отойти от Черного Холма, но, в конце концов, я споткнулся о спрятавшуюся в траве корягу и свалился, больно ударившись коленом, а после не сумел заставить себя подняться. Роберто плюхнулся рядом. Некоторое время мы лежали, не думая ни о представителях местной фауны и ни о чем другом. Потом мой спутник потянулся за аптечкой.
- Не могу больше! - простонал он.
- Наверно мы недостаточно далеко ушли от того проклятого места, - подумалось вслух.
Ксенобиолог указал рукой вверх.
- Слышишь? - спросил он.
- Что? - не понял я.
- Птицы.
- Да.
- Они здесь живут, значит, мы ушли достаточно далеко. И еще одно, - продолжал он, - Животные появились, как только мы отошли от опушки.
- Ладно, - соглашаюсь с ним, - Будем считать, будто уже покинули зону излучения или, не знаю, что там может быть еще.
- У тебя тоже голова болит? - поинтересовался мой спутник.
- Угу, - угрюмо отвечаю ему, - Все началось одновременно - приборы, словно с ума сошли, и боль эта проклятая. Еле машину посадил.
- Понятно, - задумчиво констатировал Роберто, хотя понятного ничего не было.
Я осмотрел один из бластеров и обнаружил, что вся его электронная начинка вышла из строя. Теперь остается только замкнуть провода напрямую, тогда, может быть, от него будет какой-то толк.
- Хотелось бы поинтересоваться, - обращаюсь к Никсону, - Много ли найдется в этих краях желающих закусить нами?
- Для представителей местной фауны мы несъедобны, так же как и они для нас, - ответил Роберто.
- Знаю о таком факте, - говорю ему, - Но если кто-нибудь нас с тобой слопает и отравится, нам от этого легче не станет.
- Так оно, - соглашается ксенобиолог, - Но от зверей можно как-нибудь отбиться, вопрос другой, хватит ли нам концентратов, чтобы дойти до катера?
- Осталось примерно километров 70-80, дойдем как-нибудь, если нас никто не съест по дороге.
Привалившись к бугристому стволу, я занялся бластером. Вынул из него все потроха и соединил провода непосредственно через гашетку. Регулировать мощность луча теперь уже нельзя, но, тем не менее, оружие действует. В аварийном комплекте нашлись даже запасные батареи. А вот связи мы лишились целиком и полностью. Ни один из наших передатчиков не работал. Вышли из строя даже часы и компас, не говоря о прочей электронике, вмонтированной в костюмы. Теперь можно ориентироваться лишь по звездам, но их не видно сквозь густую листву джунглей, и только пылающее алым светом Око Дракона могло указать направление нашего пути.
Трудно сказать, сколько времени мы провели под приютившим нас деревом. Содержимое аптечки помогало слабо, но, как ни странно, пока что никто не пытался нами закусить. Даже мелкие существа, в большом количестве обитающие в мягкой лесной подстилке не причиняли никакого вреда. Роберто сказал, что насекомообразных опасаться не стоит, они ориентируются главным образом по запаху, поэтому "знают", что человек для них несъедобен. Иное дело - крупные звери, реагирующие на движущиеся объекты. Они тоже не пойдут по нашему следу, но, столкнувшись с людьми нос к носу на узкой тропе, могут и напасть. Я вздохнул с облегчением, сказав, что Элефанта гораздо менее опасная планета, чем Кареолла и тем более Флинтина. Тут оказалось, что Роберто еще не видел флинтинианские записи, доставленные "Гремящей Радугой". А с биосферой Кареоллы он более-менее знаком, ксенобиолог все-таки. Завязался интересный разговор о различных существах, населяющих молодую планету, бурлящую первобытной жизнью. В свою очередь Никсон поведал кое-что о флоре и фауне Элефанты.
- Прежде всего, - говорил он, - Здешняя биосфера только похожа на земную. На самом деле аналогов нашим животным и растениям на этой планете не существует. Тут все дело в белке. В его состав входит иной, чем на Земле набор аминокислот. В принципе, это обычное дело. На любой планете белки имеют уникальный состав. И ситуация подобная кареоллеанской, когда земляне могут запросто употреблять в пищу продукты местного происхождения, встречается нечасто. На Элефанте имеются две аминокислоты, при расщеплении которых на составные части, получаются ядовитые для человека вещества. Для местных организмов ситуация аналогична нашей, хотя только одно из земных органических веществ смертельно опасно для здешних существ, но им хватает и этого.
Информация не являлась для меня чем-то особо новым. Еще на Земле мы познакомились материалами, связанными с биосферой Элефанты. Нас, помнится, заинтересовало название планеты. При чем тут слоны?! Ответ оказался весьма забавным. Дело в том, что многих местных животных с земными слонами роднит лишь наличие хобота, полноразмерного или рудиментарного, когда он представляет собой просто подвижную часть кончика носа. Этакий маленький шкодный хоботок, не имеющий функционального значения, свидетельствующий лишь о принадлежности к определенной ветви эволюционного дерева. Хобот имеется у крупных копытных, таких как слонозубр, рогатая зебра, или белобрюхий слонопотам. Есть он и у хищников, например, у черного крокодила, рогатого медведя, чешуйчатой кошки, и т.д. Несмотря на названия, этих очень разных животных объединяет и еще один признак - отсутствие шерсти. Так что в целом, кто может появиться из зарослей, я себе более-менее представлял, потому и взялся в первую очередь за ремонт оружия.
Разговаривая, мы проделали изрядный, как нам казалось, путь, но, прорубаясь и проламываясь сквозь увитые лианами джунгли, основательно вымотались. Быстро двигаться в подобной ситуации невозможно, поэтому мы надеялись добраться до гор дня за три - четыре. И вот теперь, когда "солнце" переместилось к западу, стоило бы подумать, где следует остановиться на ночлег. Роберто предложил соорудить нечто вроде гнезда, и я согласился с ним, признав, что по всей вероятности это будет оптимальный вариант. Оставалось только, пока не стемнело, подыскать подходящее дерево, хотя, с другой стороны, надо бы постараться и пройти как можно большее расстояние. И, кроме того, нас интересовала какая-нибудь тропинка, проложенная местными животными.
Сидеть в окрестностях Черного Холма и ждать неизвестно чего, бессмысленно, потому что отыскать двух человек в элефантийских зарослях попросту невозможно. Мало того, не следовало забывать об опасности полетов над обнаруженным нами сооружением, где поисковый флаер разобьется, а его пилот, в лучшем случае, окажется в том же положении, что и мы.
Время от времени, продолжая, прерванный на полуслове разговор, мы медленно продвигались на север, ориентируясь лишь по количеству света, проникающему сквозь кроны деревьев. "Солнце" теперь находилось на западе, и там было гораздо светлее, чем на востоке, где над кронами деревьев уже должны выступить звезды.
В аварийном комплекте нашлись мачете, без которых почти невозможно передвигаться по здешним зарослям, и мы с Роберто по очереди шли впереди, прорубая тропу. Никакие дорожки, проложенные местными животными, не попадались на нашем пути, во всяком случае, не было ничего похожего на тропинку, ведущую в нужном направлении. Лишь один раз встретилось нечто, более-менее пригодное для передвижения, но тропа вела с востока на запад, и для нас не годилось. Одно благо, вода присутствовала в огромном количестве, и ее можно пить даже без специальной очистки! Сквозь джунгли не спеша, текли многочисленные ручейки. Оказывается, в этом районе имеется множество родников, и здесь давно образовалось бы болото, но этого не произошло благодаря тому, что буйная тропическая растительность забирает большую часть влаги из почвы.
Вот рядом с таким ручейком мы и остановились, обсуждая, начать сооружать "гнездо" прямо сейчас или еще некоторое время продолжать путь, рискуя остаться на ночевку на земле. Элефантийские сутки продолжаются двадцать восемь с половиной земных часов, неудивительно, что к тому времени мы оба устали до невозможной степени и, что еще хуже, утратили бдительность. Имелась и другая причина, заставляющая нас остановиться раньше, чем следовало бы, последствия пребывания на Черном Холме до сих пор не проходили, несмотря на то, что были опробованы все имеющиеся в нашем распоряжении медикаменты. И вот пока мы, сбросив поклажу, обсуждали на какое дерево лучше всего забраться, из зарослей бесшумно выскользнули аборигены.
Даже не знаю, что заставило меня оглянуться, но, увидев их, я чуть было не вскрикнул от удивления и чего-то еще, что когда-то люди, наверно, назвали бы страхом. Но современный человек не привык пугаться разумных существ, слишком уж укоренилось у нас представление о том, что они, якобы, не могут быть опасны.
Элефантийцы считали иначе. Они полукольцом окружили нас, держа наготове короткие копья с каменными наконечниками. Невозможно было усомниться в разумности этих напоминающих человека змеекожих существ. Так же как и мы, они стояли на двух ногах, сжимая оружие в четырехпалых руках с короткими тупыми когтями. Их тела, покрытые гладкой узорчатой кожей, удивительно похожи на человеческие, только голова сильно отличается. И дело вовсе не в том, что у них нет волос, а ото лба к затылку тянется небольшой, но довольно-таки широкий костный гребень. Вначале не обращаешь внимания даже на крупные заостренные кверху уши. Главной отличительной чертой элефантийцев является нос. Он снабжен маленьким подвижным хоботком, редко остающимся без движения. Эта удивительная часть их тела притягивает взгляд, и в первый момент не замечаешь крупные, почти человеческие глаза, внимательно смотрящие на тебя. А короткие копья, набедренные повязки и пояса с прикрепленными к ним предметами не оставляли сомнения в наличии у аборигенов разума.
Материалы о планете не содержат информации о прямоходящих змеекожих существах. А они словно ждали от нас чего-то, не нападая и в то же время однозначно демонстрируя, что могут в любой момент применить силу. Чувствуя это, я заговорил с ними. Естественно, элефантийцы не знали земного языка, и мы с Роберто, в свою очередь, тоже не могли понять, что они говорили, обмениваясь короткими репликами. Мы показывали на небо и в сторону Черного Холма, пытаясь объяснить, как попали в джунгли.
Неожиданно один из лесных жителей заговорил на каком-то другом языке, совершенно не похожем на их мягкую свистящую речь. Заметив удивление и непонимание на наших лицах, аборигены, причем все сразу, испустили звук, напоминающий вздох облегчения, после чего опустили нацеленные на нас копья.
Роберто заметил свободный от растительности, покрытый полужидкой грязью участок на берегу ручья, и жестом предложил элефантийцам следовать за ним. Аборигены снова обменялись короткими свистящими репликами и пропустили ксенобиолога. А он нарисовал на грязевой поверхности круглый холм посреди джунглей и разбитый флаер.
В это время я наблюдал за реакцией похожих и одновременно с этим непохожих на нас разумных существ. Казалось, будто бы они поняли объяснения, потому что, снова поговорив между собой, вполне человеческим жестом предложили следовать за ними. Никсон продолжал жестикулировать, пытаясь объяснить, что нам нельзя задерживаться в джунглях и необходимо продолжить движение на север. Но тут оставалось лишь остановить его, напомнив, что отказываться от гостеприимства невежливо. Жестом спрашиваю у предводителя элефантийцев, в какую сторону мы направляемся. Негуманоид махнул рукой, однозначно указывая на прорубленную нами тропу. И тут стало ясно, что попадавшаяся нам узкая дорожка была проложена нашими новыми знакомыми, а вовсе не диким зверьем, как представлялось вначале.
Мы шли следом за аборигенами, прекрасно понимая, что отказаться от их гостеприимства можем только, пустив в ход бластеры. Но кто же будет стрелять в разумных существ, с которыми помимо прочего необходимо установить дружеские отношения?
Путь до стойбища оказался неблизким. Передвигаться по уже проложенным тропам, конечно, намного легче, чем ломиться сквозь заросли. Тем не менее, мы с Роберто добрались до стоянки аборигенов полумертвые от усталости. Око Дракона к тому времени уже зашло за горизонт, и последние километры мы шли, ориентируясь исключительно по шагающим впереди элефантийцам, которым, похоже, темнота совершенно не мешала.
На небольшой расчищенной от кустов полянке горел костер, освещавший, змеекожих существ и расположенный под деревьями круг шалашей. Предводитель нашей группы и один из встречающих обменялись сериями свистящих фраз, и нас жестом пригласили занять место у костра. Ко мне подошел старик. Сам не знаю, по каким признакам я тогда это определил. Он положил ладони мне на голову и провел по макушке своим мягким, как у всех элефантийцев хоботком, а затем над моим ухом раздалась его неспешная свистящая речь. Судя по ноткам удовлетворения в голосе, он как будто бы узнал нечто, предполагавшееся ранее. Затем то же самое было проделано с Роберто, после чего вновь последовали несколько похожих на пение фраз.
Я жестом попросил воды. Принесли какой-то напиток, и ксенобиолог сразу же сказал:
- Лучше не пей!
- Нельзя обижать наших гостеприимных хозяев, - с сомнением отвечаю ему.
- Отравишься, - однозначно резюмировал Никсон.
Осторожно попробую предложенную жидкость. Она оказалась довольно вкусной, с каким-то незнакомым терпким ароматом.
- Спасибо! - благодарю аборигенов, возвращая сосуд, изготовленный из плода какого-то растения.
На лице инопланетянина промелькнуло нечто напоминающее улыбку. Он предложил пищу, но тут пришлось отказаться. Мало того, что она для нас несъедобна, в любом случае в тот момент мне не удалось бы проглотить ни кусочка. Пытаясь как-нибудь объяснить отказ, я коснулся пальцами висков и покачался немного из стороны в сторону. Судя по реакции, жест оказался понят, и впоследствии это действительно подтвердилось. В окрестностях Черного Холма у элефантийцев, как и у людей, возникала сильная головная боль, которая могла держаться несколько дней.
Нас отвели к одному из шалашей. Было понятно, что местные жители предлагают в нем переночевать. А в тот момент это было самое лучшее, что они могли сделать. Мы валились с ног от усталости и, не сговариваясь, сразу же растянулись на травяной подстилке, испытывая настоящее блаженство оттого, что можно просто неподвижно лежать, вдыхая ароматы теплой элефантийской ночи, пропитанной дымом костра и настоянный на травах запах стоянки первобытных инопланетян.
Утро мне удалось посветить изучению местного языка. А Роберто окончательно скис. Он был уверен, что мы при любых обстоятельствах погибнем в джунглях, если не от отравления, так от голода. Может быть, и со мной произошло бы то же самое, но привычки, приобретенные в предыдущем рейсе, заставляли бороться.
В прошлый раз "Гремящая Радуга" вышла из экзопространства в опасной близости от незнакомой звезды, пришлось срочно тормозить с перегрузками, находящимися на пределе возможностей человека. Без этого спасти суперсветовик было невозможно. Подобное не могло пройти даром, и с тех пор головная боль перестала быть для меня чем-то абстрактным. Как ни странно, в элефантийских джунглях это помогало мне, когда приходилось, игнорируя неприятные ощущения, запоминать слова чужого языка, полагаясь исключительно на собственную память. Невозможно было даже сделать какие-либо записи, поскольку все электронные устройства вышли из строя.
Нас пригласили к столу, изготовленному из расстеленных на траве циновок, покрытых широкими темно-зелеными листьями. Роберто отказался однозначно, повторив в очередной раз, что местная пища для людей ядовита. Вопрос упирался только в самую малость, как объяснить это первобытным элефантийцам на языке жестов. Я даже не пытался сделать такое, решив попробовать пищу, в надежде на то, что потом авось как-нибудь выживу. В сложившейся ситуации без помощи аборигенов мы не смогли бы вернуться к людям, приходилось рисковать. Не стоило рассчитывать, будто нам удастся сбежать, исхитрившись при этом передвигаться по джунглям быстрее их обитателей. Короче говоря, выбора не было. Пока спасало лишь то, что хозяева планеты прекрасно понимали насколько нам тяжело после пребывания на Черном Холме.
Оборудование, скрытое в подземном бункере, помимо неизвестных нам функций создавало некое поле, предназначенное для защиты механизма от любых форм местной жизни. Поэтому каждое существо, оказавшееся в зоне действия установки, получало солидную порцию неприятных ощущений. Элефантийцы прекрасно знали об этом. Помимо прочего, они обнаружили разбившийся флаер, и мы еще не знали, что именно это обстоятельство спасло нам жизнь.
Пища в отличие от напитка оказалась крайне гадостной на вкус. С большим трудом я заставил себя проглотить маленький кусочек мяса и вновь коснулся висков пальцами, давая понять, что из-за головной боли есть не могу. Старейшина племени своеобразно кивнул, наклоняя голову и хоботок одновременно. Странным образом получился такой удивительно человеческий жест, что я, прижав руку к груди, невольно повторил его. Принесли вчерашний напиток, и чаша пошла по кругу. На этот раз можно было не опасаться отравления, потому что травяной отвар оказался безвреден для человека. А Роберто утверждал, что, если бы было иначе, утром у меня уже появились бы все симптомы отравления.
Мы с элефантийцами долго сидели у догоревшего костра, и каждый стремился запомнить как можно больше слов чужого языка. В этот момент над головой раздался звук, который могли издавать только двигатели флаера. Я вскочил. Хотелось любым способом предупредить пилота о том, что ни в коем случае нельзя летать над Черным Холмом, и тем более пытаться совершить посадку рядом с ним. Но как это сделать?! Если бы сейчас можно было взлететь или хотя бы забраться на вершину дерева, чтобы подать сигнал…
Реакция аборигенов была совершенно иная. Появление машины над стойбищем вызвало у них испуг, а моя радость привела к появлению враждебности на их лицах. Но события быстро развивались дальше. Со стороны Черного Холма прогремел взрыв. За ним последовал второй, более мощный. Земля под ногами содрогнулась, и все лица аборигенов повернулись ко мне. Как им объяснить?!! Беру уголь из костра и на относительно гладком стволе дерева рисую Холм и падающий на него флаер. И тут лес вдруг вновь вздрогнул от взрыва, уже третьего. Что же там происходит?!! Много бы я дал сейчас за возможность подняться в воздух! Но, может быть, все-таки удастся забраться на дерево и хоть что-нибудь рассмотреть оттуда. Я ухватился за свисающую со ствола лиану и полез вверх. Аборигены, похоже, уловили, что требуется, и сразу трое из них тоже начали взбираться к верхушкам деревьев. Особенно трудно, оказалось, подняться по самым тонким верхним веткам, и, если бы кроны не переплелись между собой, нам никогда не удалось бы залезть на самый верх, а рассмотреть что-либо сквозь густую листву было невозможно.
Вокруг Черного Холма горели джунгли. А над головой вновь раздалось мерное гудение мотора, и головы элефантийцев тут же исчезли среди листвы. Я, наоборот, рванулся вверх, чтобы, достав бластер, выстрелить в небо. Похоже, пилот все-таки заметил вспышку, потому что машина легла на крыло и стала кружить, опустившись почти до самых деревьев. Раскачиваясь на тонких ветках, снова стреляю, направив луч в сторону реки. Не знаю, поняли ли что-нибудь люди, находящиеся в кабине, но, в любом случае, необходимо было немедленно уходить от надвигающегося лесного пожара.
Первобытное племя быстро снялось с места. Вещей было немного, а шалаши и циновки можно сплести где угодно. Двигались с приличной для пешеходов скоростью, направляясь в сторону реки. Казалось, она совсем близко, но это был вид сверху, когда расстояния выглядят намного меньшими. Мы шли, временами переходя на неторопливый бег. Не могу сказать, насколько долго это продолжалось, и, несмотря на то, что на всем пути имелась давно проложенная тропа, дорога не показалась мне легкой. Под ногами бугрились корни деревьев, колючие кусты пытались запустить в одежду свои острые шипы, а низко расположенные ветки стремились ударить по глазам. Элефантийцы ростом чуть ниже людей, поэтому, передвигаясь по их тропе, часто приходилось немного наклоняться, чтобы не зацепиться за свисающие лианы.
В полдень мы вышли к реке, несущей свои желтоватые воды от гор к равнинным озерам. Оказалось, в кустах имеются спрятанные лодки, напоминающие земные каноэ, на них племя стало переправляться на противоположный берег. Во всем чувствовался строгий порядок, никто не впадал в панику, несмотря на то, что пламя шло следом за нами.
К моменту нашего появления на берегу уже собралось множество самых разнообразных животных. Одни из них прыгали в речку, пытаясь перебраться на другой берег, другие не решались на столь отчаянный шаг, тем более что из воды время от времени показывались блестящие тела крокодилоподобных хищников, пировавших на стремнине. Не смотря это, переправилось благополучно. Приходилось, конечно, отбиваться от, плотоядных обитателей реки, желающих попробовать на вкус содержимое лодок. Мы видели, как пламя лесного пожара вырвалось на берег, пожирая растительность с ужасающей скоростью, а вода запестрела от разнообразных животных, спасающихся от наступающего огня.
На другом берегу никто не задерживался, аборигены сразу же углубились в джунгли, прорубая новую тропу, и здесь очень кстати оказались земные мачете, которые элефантийцы оценили сразу. Как выяснилось позднее, оставаться на берегу было нельзя, потому что крокодилоподобные хищники имеют обыкновение вылезать на сушу, и с немалым для водоплавающих животных проворством охотятся на всех, кто не может спастись от них на деревьях. Именно поэтому местное население рекам предпочитает ручьи, и любое стойбище всегда располагается на приличном расстоянии от крупных водоемов.
Мы остановились, чтобы разбить новый лагерь. Все, кто мог, вырубали колючие кусты, срезали лианы, освобождая место для стоянки. Мы с Роберто, как могли, помогали в этом, тем более что помимо мачете у нас имелись еще и неплохие ножи, легко разрубающие растительность. Элефантийцы собирали лианы, ветки кустов и деревьев, чтобы сразу же начать плести из них стены и крыши шалашей. Климат тут теплый, поэтому племя может обходиться без капитальных построек, а поскольку земледелием, как и скотоводством никто не занимается, аборигены, не спеша, кочуют по всему континенту, имеющему немалую площадь.
Снова разжигали костры, снова приносили из чащи мясо и фрукты. На новом месте начиналась обыкновенная жизнь первобытных негуманоидов, и вот тут мне снова пришлось разделить трапезу с приютившим нас племенем. Последствия съеденного утром маленького кусочка мяса уже давно ощущались в полной мере, поэтому, мне пришлось воспользоваться нашим космофлотовским стимулятором, способным нейтрализовать ряд отравляющих веществ. Более благоразумный Роберто сумел уклониться от необходимости экспериментировать над собственным организмом. Но в сложившейся ситуации кто-то, в любом случае, должен был рисковать. Да и как объясниться с первобытными существами, более-менее усвоив всего лишь пару десятков слов из их языка.