Если судьба забросит вас на невские берега (отдохнуть или по делу, - неважно), вы не сразу приметите, как Петербург вкруг вас творит свою нескончаемую мистерию. Но потом, в один странный день, вам почудится, что город этот затеял с вами непонятную игру, поединок без правил. Покажется, будто Северная столица пытается растворить вас в дождях и туманах, в жутковатых мифах и несбыточных мечтах, отравить безумием и фантастическими снами, окружить призраками убиенных и их убийц. И самого сделать призраком, бесплотным фантомом.
Пройдитесь неспешно по центру Города. Минуя разбросанные тут и там «многозвёздные» отели, вы всякий раз будете натыкаться взглядом на швейцара, томящегося при входе. Первый из этих привратников предстанет перед вами в старинном камзоле и высоком цилиндре, второй будет разодет а ля петровский гренадер, ну а третий и вовсе окажется загримированным под шоколадно-коричневого «арапа».
Город-ряженый! Для приезжих он прикидывается Вечным Праздником: парадно сверкает мрамор фасадов, кичащихся своей царственной осанкой; триумфально летят в небе бронзовые колесницы, победно поблескивают тяжкие пьедесталы, а шпаги и эполеты на памятниках полководцам – умопомрачительно изящны. И любовно взирают на собственное отражение в водах Невы сиятельные дворцы, и палит радостным салютом «потешная» пушка с Нарышкина бастиона, и плещется над нею стяг, торжественно вознесенный на флагштоке. И все они улыбчиво и щедро обещают вам счастье и благоденствие – сегодня, прямо сейчас, сию же секунду!
И это же вечное празднество пророчат бронзовые адмиралы, стихотворцы, фельдмаршалы, императоры, и прозревающие будущее сфинксы, и разномастные чудо-парусники, и пышущие преуспеянием роскошные торжища. И тот же «Арап Петра Великого», встречающий вас у ослепительных дверей отеля, - тоже, улыбаясь загадочно, намекает: «Праздник! Сегодня праздник! Как и вчера, и позавчера, и после-послезавтра!».
В этот искрящийся карнавал, в этот нескончаемый бал-маскарад так легко, так хочется поверить! И вы в него ныряете, безоглядно и бездумно погружаетесь с головой – как в сон, как в добрую сказку своего детства. Как в океанскую впадину - черную, обжигающе-студеную, из которой уже не будет возврата к теплу и свету.
Потому что под личиной города-праздника таится убийца, расчетливый и холодный.
Отрешитесь от показного блеска, от парусов, эполетов и колесниц, – и внезапно прозревшие глаза разглядят Спас-на-Крови, где бомба, брошенная по взмаху батистового платочка в нежной девичьей руке, разорвала на куски «царя-освободителя». А напротив – Михайловский замок – причудливое надгробье «Русского Гамлета», задушенного шелковым офицерским шарфом. Ну а подальше от этих куполов и шпилей, возле берега Черной речки, сочась, проступает из земли, из пожухлых листьев и прошлогодних трав оскорбленная кровь Поэта.
Кровь! Тут всюду – кровь, за каждым углом – заговор, пуля, кинжал!
Так вот он каков, этот Город. Благопристойный душегуб с манерами аристократа, фармазон в профессорской мантии, галантный комильфо в белоснежных перчатках, под которыми – неотмытая кровь. Этот Город скрывается под тысячью имен. По одним документам он – поручик Петр Каховский, по другим – мещанин Родион Раскольников, по третьим – и вовсе иностранный подданный Жорж Шарль Дантес, барон Геккерен. Но всегда под полой таит он топор или дуэльный пистолет Лепажа, самодельную бомбу или скорый на расправу финский нож с веселенькой наборной ручкой.
Маска, я тебя знаю! Можешь не прятаться за имперскими фасадами, не прикрываться коринфскими колоннами и каррарским мрамором, не ослеплять фейерверками своих Ассамблей! Я вычислил тебя. И не грозись затоптать чугунными копытами вздыбленных своих коней, не обволакивай романсами, не рань душу волшебными поэмами и несбыточными грёзами!
…Вы идете по городу. И с рассеянным высокомерием, едва замечая, взирает на вас, заезжего, Великий Город, творец иллюзий и сочинитель мифов – гений, мыслитель, провокатор, мечтатель, цареубийца, поэт.