О РАЗНОМ
Начальник Пригородного РОВД Сергей Иванович Хлопонин, приехав утром на работу, обнаружил шмыгающих по коридору кроликов. – Опера ночью изъяли – взялся объяснять дежурный Земсков – сворованные. Ночью ящики подгрызли и разбежались. Сгоняли-сгоняли их с помощником – бестолку. Я говорил Петрову, что б в кабинет ящики составил – продолжал оправдываться Земсков, попутно переложив ответственность за происшествие на начальника уголовного розыска – А он мне – Пахнуть будет! Пусть сам ловит, теперича…
Павел Николаевич Земсков разменял уже пятый десяток. При среднем своём росте имел больше центнера веса. Обладал громадными кулаками и на редкость спокойным характером. Родился и вырос Павел Николаевич в самом Пригородном. Отслужив в армии, стал работать в родном райцентре милиционером. Потом был назначен участковым, отработал на этой должности без малого двадцать лет. В восемьдесят восьмом начальство, приняв-таки во внимание многочисленные его просьбы и солидный возраст, перевело Павла Николаевича на работу сидячую. За два года службы в дежурной части Земсков ещё больше погрузнел, про живот его уже слагали легенды. Павел Николаевич был далеко не глупым человеком, обладал врождёнными деревенскими осторожностью и чувством юмора. По молодости, говорят, он одно время баловался винишком и даже, говорят, - один раз кодировался. Вся закононепослушная братия райцентра помнила его ещё участковым и очень даже остерегалась. Все в посёлке знали историю, что случилась лет так десять назад. Тогда шестеро местных парней по-пьяни решили разобраться с «Николаичем». После «разборки» двое оказались в больнице, четверо остались без зубов. Сам Земсков, тогда ещё старший лейтенант, получил пару ссадин и рукав порвал на кителе. Правда, по жалобам избиенных, его с полгода потаскали в прокуратуру. Но, в конце-концов, признали невиновным.. А первый секретарь райкома, рассказывают, на одном из совещаний очень хвалил Земскова за тот случай и ставил в пример…
- Я ему, Сергей Иваныч, несколько раз говорил – тяжело отпыхиваясь, продолжал оправдываться за сбежавших кроликов Земсков – убери скотину в кабинет. А он мне – Два часа ночи уже, ничего до утра не случится…
- Ну хватит – прервал дежурного Хлопонин – Как ночь прошла?
- Тихо, вроде, слава Богу – обрадовался Земсков, что обычно придирчивый начальник оставил кроличьий побег без внимания – Ну я тогда пойду? Сменщик здесь…- Зазвонил телефон. Начальник трубку снял сам. Слушая, окинул Павла Николаевича недобрым взглядом – Тихо, говоришь – положил трубку – Пока вы за кроликами здесь гонялись, на Садовой грохнули кого-то. В подъезде совхозной двухэтажки труп мужика с разбитой головой лежит. Собирай группу на выезд. И по-быстрей!..
Ноябрь выдался на редкость тёплым. Даже моросящий вторые сутки дождь не портил настроения следователю Пригородного РОВД Храмову. Евгению Андреевичу Храмову недавно исполнилось тридцать. Выпускник высшей следственной школы, он за семь лет работы в райотделе вполне справедливо считался очень толковым специалистом и хорошим парнем. Высоченный и худющий, близорукий очкарик, Храмов больше напоминал аспиранта института. Работа ему нравилась и времени на неё - никогда не жалел. Районный прокурор был доволен. Ценило Храмова и непосредственное начальство, постоянно поручая «вытаскивать гиблые дела». Короче, все в РОВД, от начальника до постовых милиционеров, Евгения Андреевича уважали, хотя многие и считали его для милиции слишком интеллигентным и немножко – не от мира сего. Единственный сын сельских врачей из соседнего района Храмов, осев в Пригородном и разменяв четвёртый десяток, так и не был ни разу женат. Не имея ни семьи, ни детей, занимал семиметровую комнату в заводском общежитии и, казалось, ни на что в плане личной жизни и быта не претендовал. Злые языки говаривали, что страдает «Андреич» страшной мужской болезнью, потому и выплёскивает скопившуюся энергию в работу, вкалывая до ночи и по выходным. И не догадывался ведь никто, что второй год уже знаком Храмов с самой лучшей в своей жизни женщиной…
То июньское утро восемьдесят девятого Храмов помнит в деталях. Была суббота. Вызвал начальник райотдела. В кабинете находилась незнакомая молодая женщина. Поздоровавшись, Евгений Андреевич присел напротив. Та с неподдельным интересом взялась рассматривать вошедшего. Встретившись с её зелёными, чуть раскосыми глазами, Храмов отвёл взгляд, вопросительно посмотрев на начальника.
- Вот, знакомьтесь, Наталья Сергеевна – начал разговор Хлопонин – это Евгений Андреевич Храмов, а это - повёл рукой напротив – Наталья Сергеевна Светлова…- Храмов привстал, пробормотал – Очень приятно – и собрался опять садиться. Но Наталья Сергеевна неожиданно, что совсем не принято в сельской местности, подала ему руку. Осторожно пожав тёплую ладонь Светловой, Храмов вновь перевёл взгляд на начальника.
- Короче, продолжил Хлопонин – Наталья Сергеевна - корреспондент нашей областной партийной газеты. Она тут обзор про наш район готовит, и про райотдел статья будет… Я Вас правильно понял, Наталья Сергеевна?
- Совершенно верно, Сергей Иванович – голос Светловой оказался чуть низковатым и на редкость приятным – будет хорошая добрая статья о вашем коллективе и о …Евгение Андреевиче, в частности.
- Да-да, Женя – начальник поймал вопросительный взгляд Храмова – Журналисту нужен самый лучший наш сотрудник. Ты шибко-то не гордись, но на данный момент рекомендовал я тебя. Вот и расскажешь о своей работе, в рамках разумного,естественно. Ну ты парень толковый, грамотный…сообразишь.
- Я не согласен – заартачился следователь – мне некогда…
- Слушай ты, занятой, не возникай давай, а выполняй указание начальника…И ещё…Одна просьба будет. Водитель мой отпросился. Ты уж отвези, пожалуйста, Наталью Сергеевну в город. Командировка у неё закончилась. Но сначала завезёшь в «Салют», с дочкой повидаться. Хорошо?
Храмов собрался вновь отговариваться, но, встретившись с зеленью глаз журналистки, только молча кивнул головой – Вот и хорошо – поднялся с кресла Хлопонин – по дороге и поговорите…
Вскоре молодые люди направлялись в лесную зону отдыха, где в одном из пионерлагерей отдыхала девятилетняя дочь Светловой.
- Сколько-сколько? – переспросил Храмов, умело направляя служебный «УАЗ» по узкой лесной дороге.
- Девять лет уже доченьке моей – рассмеялась Светлова – А что?
- Да так…
- Я дама уже далеко не молоденькая – продолжала веселиться Наталья Сергеевна – Просто выгляжу молодо. Правда?
- Угу… – подрастерялся Храмов.
Среднего роста, с чуть полноватой, но по девичьи стройной фигурой, высокой красивой грудью, правильными чертами лица, светлорусыми модно стриженными волосами Светлова обладала несомненно привлекательной внешностью и смотрелась конечно моложе своих тридцати двух лет. Кроме того, эта женщина была далеко не глупа и не лишена чувства юмора. Евгений Андреевич встречал в своей жизни необыкновенных, как он считал, женщин. Но такого впечатления никто из них ещё не производил.
Потом было купание в заливе Волги у пионерлагеря, чуть протяжная, ласкающая слух речь Светловой, красота её тела в открытом купальнике и всё нарастающее желание непременно обладать этой, так нежданно появившейся в его жизни, женщиной. Наталья Сергеевна без труда всё поняла, была явно в хорошем настроении. Всю обратную дорогу рассказывала разные смешные истории из своей журналистской работы и сама же над ними заразительно смеялась. Когда Храмов проводил её до подъезда, Светлова приподнялась на цыпочки и нежно прижалась губами ему к щеке. Затем, как-то сразу став серьёзной, глухо произнесла – Не спешите, Женя. Я думаю, всё у нас ещё впереди. Правда?..
В отдел Храмов вернулся под вечер. Когда заносил ключи от гаража, дежурный Гуськов, мило улыбаясь и не выпуская сигаретины из зубов, поинтересовался – Чё, Андреич, корреспондентше засандалил? – Не дождавшись ответа, тему развивать не стал. Но, оставляя за собой последнее слово, поднял вверх указательный палец и изрёк – Чем меньше женщину мы больше, тем больше меньше она нас.
Евгений Андреевич, не удостоив взглядом сослуживца, удалился в кабинет. Работать в тот вечер он уже не мог. Его жизнь с этой встречей со Светловой наполнялась новым содержанием…
Только Храмов, вернувшись с обеда, прошёл за рабочий стол, дверь приоткрылась и обычной своей крадучей походкой появился майор милиции Романов.
Сорокалетний Иван Игнатьевич Романов лет пятнадцать работал участковым инспектором, обслуживая три самых дальних в районе села. А два года назад неожиданно для личного состава был назначен заместителем начальника райотдела по оперативной работе. Злые языки говаривали, что получил эту должность Романов, благодаря самоотверженному труду на даче начальника отдела кадров областного УВД. Та находилась как раз в Дубровке, которую много лет обслуживал участковый Романов. Кроме того, по отделу ходили упорные слухи, что давно уже стучит он на своих коллег, докладывая втихую начальству, кто с кем пьёт и кто с кем спит. Потому-то коллеги откровенно Ивана Игнатьевича сторонились…
- Евгений Андреевич – просипел постоянно простуженный зам. по опер – Шеф за тобой прислал. Шабашка есть по нынешнему трупу…
В кабинете у Хлопонина, кроме самого хозяина, находились прокурор района Корнеев, его заместитель Маркелов, следователь прокуратуры Григорьев, начальник уголовного розыска Петров, эксперт, оперативники, участковые. Некурящий и непереносящий табачного дыма Хлопонин, облокотившись на подоконник, дышал через приоткрытую створку окна. Усилиями курившего безбожно сорокатрёхлетнего Владимира Алексеевича Корнеева в кабинете наблюдалась стойкая завеса дыма.
Группа во главе с начальством около часа назад вернулась с места происшествия и шло обсуждение «по горячим следам». Как сразу уловил Храмов, особых результатов группа не достигла. Наконец прокурор обратил внимание на вошедшего – Привет. Как дела?
- Спасибо, хорошо…
- Ну и хорошо, присаживайся – поговорим - прокурор затушил докуренную сигарету о край пепельницы и принялся раскуривать другую. Хлопонин за его спиной болезненно поморщился и распахнул окно настежь. Корнеев сделал многозначительную паузу – Про труп сегодняшний слышал?
- Слышал…
- Труп пока неизвестный – продолжил прокурор, жадно затягиваясь – документов при себе не имеет, никто его не узнаёт. Не местный, похоже… И на БОМЖа не похож. Мы тут посовещались и я решил… Думаю, ты со мной согласишься. На данный момент картина вырисовывается такая. Мужика этого затащили в подъезд ещё живым и посадили под лестницей. Чтобы не замёрз, наверное… Короче, оснований полагать, что здесь умышленное убийство, пока нет. Потому тебе надо возбудить по сто восьмой второй и поработать вплотную. Задача ясна?
- Не совсем – напрягся Храмов – наши в столовой говорили, что у трупа борозда на шее. Понятно, что удавкой…
- «Наши-ваши!» - перебил беспардонно Корнеев, весь сморщился, как только что Хлопонин, и даже подзабыл про дымящуюся в руке сигарету – Хороший ты, Женя, парень, но любишь повыступать. Я прав, Иван Игнатьич? – скосил, уже улыбаясь, взгляд на Романова. Все в кабинете оживились, поняли суть вопроса. Год назад на партийном собрании молодой коммунист Храмов действительно «выступил». В целях повышения раскрываемости предложил служебный автомобиль Романова передать в следственное отделение. И всё бы ничего, но на собрании присутствовал начальник политотдела областного УВД… Прокурор, узнав о том скандале, долго в голос смеялся, но к Храмову стал относится с ещё большим уважением. Вскоре райотделу выделили новый «УАЗ». Хлопонин, от греха подальше, передал его сразу в следствие, и конфликт сам собой рассосался.
- Так, хватит дебатов! – прокурор дал понять, кто здесь главный – Возбуждаем по сто восьмой и создаем бригаду. Игорь Петрович! – посмотрел на своего зама – Готовь постановление на группу. Старший – Храмов. Себя включишь, Романова, Петрова… План готовьте, людей организовывайте. Вперёд, короче. Вечером, в семь – сбор у меня - Приняв решение, прокурор удалился.
Светлова позвонила ровно через неделю, субботним утром. Храмов почему-то был уверен, что позвонит она именно сегодня. Было плохо слышно. Сквозь треск и шум в трубке он сумел разобрать, что Наталья звонит с автовокзала, что скоро выезжает в Пригородный и что поедет потом в пионерлагерь к дочери. Прокричав в трубку – Я встречу! – Евгений Андреевич принялся складывать в сейф дела. Потом дошло, что доедет она не раньше, чем через час. Достал из стопки лежащее сверху дело, положил перед собой. Полистав, вернул на место и запер сейф.
В ту ночь он остался у Светловой. После холостяцкой своей комнаты уютная квартира Наталии напомнила родительский дом и всё доброе, что с ним связано. Они пили красное вино, закусывали наспех сготовленными и необыкновенно вкусными салатом и котлетами с печёной картошкой. Потом принялись за кофе. Разговор больше вела она. Потом Храмов решился всё же спросить про отца её ребёнка…
- Это так важно? – Светлова придвинулсь к сидящему на диване гостю вплотную и бережно сняла очки с его лица – Поцелуй меня, Храмов…
Уснули они ближе к рассвету. Позавтракали в полдень. Из квартиры вышли, когда смеркалось. На автобусной остановке перед расставаньем Евгений Андреевич не в щутку загрустил. Лукаво улыбаясь и нежно целуя щёку, Светлова шепнула ему в ухо – Не грусти, обвыкнешься скоро и не будет так тоскливо…
Вторые сутки работы по раскрытию убийства ничего полезного не дали. С морга позвонил эксперт и подтвердил, что имеется черепно-мозговая травма, но смерть наступила от механического удушения. Проверка отпечатком пальцев по картотеке ничего не дала. Труп так и оставался неизвестным…
- Всех, кто на это способен, по посёлку отработали, Владимир Алексеевич – оправдывался на вечернем совещании начальник уголовного розыска Петров – Четверых «по мелкому оформили». С судьёй договорились, дала им по пять суток. Таскаем щас по кабинетам, работаем. Глухо пока… Главно дело и информации-то нет никакой до сих пор!.. – или возмущался, или удивлялся Петров, активно жестикулируя руками.
- И что ты предлагаешь на сей момент?! – не скрывая раздражения, оборвал его Корнеев.
-…Работать будем, Владимир Алексеевич – после томительной паузы забормотал Петров, оглядывая прокурора преданными глазами – все методы используем, всё равно раскроем…
- Знаю я ваши методы! – всё больше злился прокурор – Кроме мордобоя и шкафа, ни на что мозгов не хватает. Сегодня в шкафу никого не забыл?
Корнеев припомнил историю двухмесячной давности. Тогда Петров со своими парнями отрабатывал группу по краже скота. Посадил в шкаф у себя в кабинете молодого оперативника. Затем привёл двоих, никак не желавших сознаваться, и вскоре, вроде зачем-то вышел, дав возможность им переговорить, а своему оперу – подслушать. Вернувшись через полчаса, Петров повёл подозреваемых в другой кабинет. В коридоре от участкового получил достоверную информацию, что эти двое к кражам не причастны, и что необходимо срочно ехать в соседнее село за другими… Молодой сотрудник, высиживая в шкафу уже четвёртый час, до последнего верил, что не выпускают его исключительно из оперативных интересов. Когда вера иссякла и было уже не в моготу, принялся кричать. Петров тем временем находился дома и вспомнил о нём, когда позвонил дежурный…
- Та-ак, выходит сейчас мы полностью в тупике?… И реально работать не над чем…- Корнеев, сломав две спички, наконец-то прикурил. Все участники совещания дружно уставились в пол. Неожиданно дверь приоткрылась и появился Романов. По выражению лица было видно, что пришёл тот с чем-то важным. Действительно, часа три назад звонил коллега с Луговского района, сообщил, что имеет «кое-что по вашему убийству». Романов съездил и узнал очень много интересного…
Так, позавчера вечером в красном уголке фермы местного совхоза зоотехник отделения Олег Носов отмечал по-холостяцки двадцать шестые свои именины. Пригласил водителей Андреева и Ибрагимова, а также трёх молоденьких телятниц. Веселье было в самом разгаре, когда заявился четырежды судимый и недавно освобождённый Пётр Грибанов, проживающий с Андреевым на одной улице. Выпив предложенную для приличия рюмку водки, Грибанов уходить явно не собирался. А так как в компанию он не вписывался, Андреев намекнул по-соседски, что пора прощаться. Грибанов такой беспардонности возмутился и занялась потасовка. В итоге трое молодых людей его слегка поколотили и выставили вон. Застолье продолжалось и об инцинденте скоро позабыли.
Расходились за полночь в изрядном подпитии. Носов и Ибрагимов с девчатами пошли к клубу, а Андреев – в другой конец посёлка, где проживал. Мимо дома Грибанова…Наутро Носов узнал, что Андреев на работу не вышел. Безрезультатно объездив всех его родных и знакомых, вспомнил про конфликт с Грибановым. Своими опасениями поделился с родным дядей – майором милиции Васильевым. Николай Иванович Васильев, которому на днях стукнуло тридцать пять, только что просматривал ориентировки и обратил внимание на сообщение о неизвестном трупе в соседнем районе. Узнав о пропаже Андреева, созвонился с Пригородным РОВД…
Когда Романов закончил рассказывать, первым отозвался начальник розыска – На кой ляд он труп-то сюда приволок? За сорок километров?
- А что это за хрен, этот Грибанов? – оживился прокурор – И ты уверен, что наш труп-это Андреев?
- Труп точно андреевский – сипел Романов – И приметы сходятся, и одежда. А Грибанов этот, со слов луговских, дерзкий очень и на всё способен. Это только его работа. Сто процентов…
Было принято решение выезжать в Луговское, допрашивать Носова и других свидетелей, задерживать Грибанова и делать у него в домохозяйстве обыск. Мудрый Храмов предложил взять с собой эксперта.
- Лёд тронулся, господа присяжные! – весь сиял и светился Петров, усаживаясь в машину – завтра будем водку кушать за раскрытие!
Тридцатидвухлетний Александр Григорьевич Петров вырос в маленькой глухой деревушке, но в большой многодетной семье. С малых лет отец брал его на охоту и к пятнадцати годам Саша стал стрелком незаурядным. Обладая неплохими физическими данными, а также природной смекалкой, Петров попал служить в разведроту Тульской десантной дивизии. За два года армейской службы его конечно порядком обтесали, но какие-то очень уж деревенские простодушие и непосредственность в характере Петрова так и остались. Перед начальством он постоянно терялся и за многие годы службы в органах нужным образом докладывать так ине выучился. Имея троих малолетних детей, Александр Григорьевич со своей работой видел их редко. Супруга в компаниях всё шутила, что мать-одиночка она по сути.
Рассказывают, что из-за детей, правда не своих, у Петрова была очень неприятная история, что хотели его даже за халатность увольнять. Было это лет десять назад. Он тогда только начинал. Вместе с ещё одним, но «старым» опером Петров был оставлен в частном доме для задержания хозяина. Тот за разбой разыскивался. Под вечер, когда напарник с хозяйкой пил на кухне чай , Петров в передней комнате из-за шторки наблюдал за улицей. Потом увлёкся вознёй с трёхлетними близнецами и подзабыл немного о задании. Пока ползал по залу на четвереньках и катал на спине карапузов, у дома появился хозяин. Услышав смех ребятишек и крики – Дядя Сяся, покати иссё! – заглянул в окно. Признал в Петрове «мента», всё понял и был таков. Задержали его месяца через два, когда совершил ещё ряд тяжких преступлений. На допросе в прокуратуре сразу поведал, почему в тот вечер не попал в милициейскую засаду, сдав Петрова полностью. Разразился скандал: служебное расследование, приказ о неполном служебном соответствии и т.д. Александр Григорьевич тот свой позор переживал страшно и долго. Все это видели и даже Корнеев, любивший при случае уколоть работников милиции за старые грехи, никогда Петрову тот случай не припоминал…
Прибыв на двух «УАЗах» в Луговое, следственно-оперативная группа направилась в райотдел. Храмов остался допрашивать свидетелей, а Петров, Романов и другие вместе с местным Васильевым выехали задерживать Грибанова и делать обыск…
Под вечер в кабинете установилась стойкая духота. Июльская жара исправно делала своё чёрное дело. Открытые настежь форточки и дверь положения не спасали. Храмов, с носовым платком в руке, на печатной машинке выстукивал очередное постановление. Пришёл Хлопонин с газетой наперевес. Повёл носом – Хоть один кабинет не прокурен. Читал?…Ты присаживайся-присаживайся…
- Вы про что? – Евгений Андреевич стеснялся присаживаться в присутствии стоявшего перед ним начальника.
- Так ты не читал? – удивился Хлопонин, усаживаясь на древний, украденный прошлым летом с одной из дач диван, который участковый обнаружил в посадке и который потерпевший забирать отказался.
Храмов понял, что напечатали статью Наталии, но, предположение своё высказывать не стал, пожав плечами.
- Так это же статья Светловой о нашем РОВД! – обрадовался Хлопонин, что первым принёс эту новость – Слушай, а почему она про тебя ничего не написала? Очерк, говорила, сделаю, очерк… Или потом отдельно будет? – начальник милиции вопросительно посмотрел на Храмова.
Тот вновь пожал плечами, внезапно покраснев. Слава Богу, Хлопонин ничего не заметил, уткнувшись в газету и цитируя вслух наиболее понравившиеся места – Молодец! Действительно хорошая статья – как-то по-детски радовался начальник – Классно всё обрисовано, профессионально и языком понятным. Умница! А ведь как не повезло бабёнке – Сергей Иванович внезапно перешёл на личность автора статьи – Года три уж, как муж погиб в Афгане. Племянник зава отделом нашего обкома. Капитан был. Солдата пожалел, в окопе оставил, а сам пошёл под обстрелом…Ну ладно – Хлопонин поднялся с дивана, положил газету на стол – прочитаешь и занесёшь мне потом.
При следующей встрече с Наталией Храмов был предельно внимателен. О том, что узнал от Хлопонина, говорить не стал. Когда уже собирался, спросил – Наташ, а почему ты выбрала меня?…Ты такая видная, а я длинный, костлявый... очкарик... – Храмов пристально сквозь толстые стёкла очков посмотрел ей в глаза. Светлова такого вопроса явно не ожидала. Замешкалась, но тут же обняла его, встав на цыпочки и прижавшись всем телом – «Почему-почему»… Потому, что кончается на «У». Хороший ты человек, Женя, потому и выбрала.
К дому Грибанова, оставив машины на соседней улице, подошли ровно в двадцать два часа.
- Короче, мужики – наставлял приезжих Васильев – собаки у него нет, но, по информации, имеется обрез. Так что стволы, будьте добры, оголите и напролом шибко не прите – Васильев снял фуражку и поправил причёску.
Приподнято-возбуждённоё настроение прибывших на задержание постепенно сменилось на напряжённо-тревожное. Окна передней комнаты дома Грибанова ярко светились. Хозяева электричество, почему-то, не экономили. Петров, забравшись на завалинок, поверх занавески заглянул внутрь. На диване сидел мужчина и бренчал на гитаре. Вернувшись к палисаднику, Александр Григорьевич доложил обстановку.
- Так – принял решение Романов – мы с Григоричем попытаемся через дверь, а вы все караульте окна…
Дверь в сени оказалась не запертой. Тихо-тихо, пробравшись к двери, ведущей в дом, оперативники обнаружили, что она также не заперта – Во пруха сегодня – шепнул счастливый Петров, махом распахнул дверь и, в три прыжка преодолев прихожую и кухню, оказался в зале. Мужчина успел только привстать. Лёжа на полу лицом вниз, он что-то кричал цеплявшим наручники милиционерам, но те его не слышали. В секунды операция была закончена. Подоспевший Васильев устало присел на диван – Не он это…Брат его, Лёшка. Ты как сюда попал?
!
- В гости приехал. Чё, нельзя?! – осмелел брат – Ору-ору им, что не Петька я, ни чё не понимают…
- А где брательник-то? – принял участие в беседе Петров
- А я почём знаю! – всё больше сердился Лёшка – Я в обед только приехал, два месяца у матери не был. Отцепляйте давайте! Иваныч, скажи эти муда…
Фразу Лёха не завершил, получив увесистый пинок от Петрова – Где Петька, спрашиваю? Сейчас с нами поедешь, в отдел…- Тут уже сам начальник розыска спиной и затылком принял тяжёлый удар сзади. Резко обернувшись, обнаружил пожилую женщину с деревянным посохом в руках наперевес – Ты чаво тут хулюганишь, антихрист! – старуха испепеляла Петрова полным ненависти взглядом…
- Ба, ты откуда взялась - поразился Александр Григорьевич. Стоящий в дверном проёме Маркелов, стараясь не рассмеяться в голос, указал на русскую печь – Оттуда слезла…
- Успокойся, Платоновна – Вмешался Васильев, отбирая у матери братьев Грибановых палку – Пётр нам нужен, поговорить надо.
- А чё с ним говорить-то – поджала губы Грибанова – В Москву он подался. Жена у него там горожанская…
- Гражданская, наверное – поправил Васильев – И на чём он поехал, если не секрет?
- Известно на чём, на паровозе – совсем успокоилась Платоновна – А пошто он вам? – и без того маленькие её глазки сузились и уставились Васильеву прямо в переносицу.
- Да поросёнок на ферме пропал – позевнул Васильев – А Петьку твоего там видели…
- Конешно! Поросёнок им нужен. Верь больше! – опять заскандалил уже освобождённый Лёшка – Я с обеда в посёлке и то знаю, что Илюха Андреев пропал. Опять на нашего Петьку повесют!
- Что «повесют»? – огромный, почти двухметрового роста Васильев схватил его за ворот рубахи и приподнял над полом. Послышался треск расходящейся ткани.
- Ты чё, Иваныч – тут же успокоился Лёшка – Я ж только так …предполагаю…
- Поедешь со мной в отдел – Васильев снял форменную фуражку и поправил ладонью зачёсанные назад волосы – там обсудим твои предположения.
Зашедший с улицы эксперт Сазонов отозвал Васильева и Петрова на кухню – Я сейчас в бане смотрел, там чистота идеальная. Идеально всё вымыто и печка недавно выбелена. Надо шмон здесь полностью делать. И – желательно с утра, в спокойной обстановке. Полы в бане вскрыть, на кромках досок кровь могла остаться…
- С прокуратурой надо согласовать – Петров позвал зам. прокурора. Молодой Маркелов, которому не исполнилось и двадцати пяти, долго морщил лоб – А кто здесь до утра охранять будет?
- Так засаду ж оставим – успокоил Николай Иванович – Платоновне верить нельзя. Я сынулю её два раза сажал, за разбой и по сто восьмой. Так она своего Петрушу постоянно выгораживала. Та ещё бабулька. Всё ведь знает, но никогда не скажет. Петю можно ещё колонуть, а эту – бесполезно….
Оставив Маркелова и Романова работать с Пелагеей Платоновной и двух оперативников для засады, Петров и Васильев, взяв с собой эксперта и Лёшку, поехали в райотдел. Моросивший с утра мелкий дождь, в ночь разошёлся не на шутку. Петров и в хорошую-то погоду не считающийся классным водителем, двигаясь по незнакомым улицам, очень нервничал. Постоянно притормаживал и шарахался от выбоин на дороге. В центральной части посёлка навстречу стали попадаться группы молодёжи – Дискотека закончилась – всматривался в идущих Васильев – Где-то и мой парень должен быть. Он меня всего-то на восемнадцать лет моложе. С его мамочкой и познакомились, и сына заделали почти одновременно – ни с того, ни с сего ударился в воспоминания зам. начальника местной милиции – Вот дураки-то были…- Внезапно Васильев замолк, усиленно всматриваясь сквозь пелену дождя в двигающуюся навстречу по краю асфальта мужскую фигуру. В свете фар было видно, как мужчина, укрывая лицо от дождя капюшоном куртки, явно спешил, чередуя быстрый шаг с бегом – Тормози! Он! – прошипел Николай Иванович, подавшись вперёд и прильнув к лобовому стеклу.
- Кто? – не понял Петров, останавливая машину.
- Конь в пальто – Васильев снял фуражку и поправил причёску – Петя это, Грибанов. Собственной персоной. Вон как спешит…
- Про меня не говорите – заволновался сзади Лёшка – Подумает, я сдал, зарежет потом - Грибанов младший махом перелез в заднюю часть салона и притаился за спинкой сиденья. Грибанов старший тем временем, не обращая внимания на остановившийся «УАЗ», продолжал спешно двигаться навстречу. Когда поравнялся, Васильев открыл дверцу и неожиданно легко для своего центнера веса выпрыгнул из машины.
– Куда спешишь, Пётр? Садись, подвезём – Грибанов от неожиданности замер. Сзади приближались Петров и Сазонов – Чё надо опять?! Житья от вас нет! - подался он вперёд, но тут же, повернув корпус влево, бросился со всех ног в сторону тёмного переулка. Петров, обогнав грузного Васильева, в считанные секунды настиг Грибанова у забора углового дома. Сделал подсечку. Убегавший, падая, со всего маха врезался головой в штакетник. Сразу дико закричал – Помогите! Убиваю-ют! - потом притих, сопротивления не оказывал…
- Ну вот и засады не надо. Во катит сегодня – как-то по-детски радовался Петров – во прёт!
- А какие, кстати, проблемы, мужики? – поинтересовался задержанный.
- У нас-никаких – Васильев снял фуражку и поправил сбившуюся причёску…
В райотделе Николай Иванович долго напутствовал следователя – Смотри, Евгений Андреевич, Петя-та ещё мразь. Хитрый, скользкий. Ему доказывать надо. Физической боли не боится. Если посадите, мужики – Николай Иванович обвёл взглядом всех «пригородненских» - баня и шашлык за мной…- Петров скривил губы – Ну ты сосед даёшь. У вас же в районе спиртзавод свой, мог бы и на ящик водки разориться….
Храмов проснулся в десятом часу. Наташа ещё мило посапывала, завернувшись в простынь почти с головой. Отправив дочь на зимние каникулы к бабушке, она отдыхала последние перед новой четвертью денёчки. Евгений Андреевич плавно и осторожно попытался подняться. Куда это ты? – проснулась Светлова. Обеими руками обхватила его за торс, повалила на спину, стала целовать…Потом, когда уже отдыхали, водя ладошкой ему по груди и улыбаясь, обмолвилась – Шутки шутками, а могут быть и дети…
- Слушай, Наташ – сразу среагировал Храмов – У меня родители обижаются, третий месяц к ним никак не попаду. Давай в следующую субботу поедем вместе?
- Ты предложение мне собрался делать?
- Так ты ж постоянно от темы этой уходишь…
- Не знаю я пока…
- А я знаю! – он вдруг повысил голос – Я знаю, почему ты сошлась со мной…Я ж похож... на мужа твоего погибшего – Высказал, всё-же, то, что не решался - много дней.
Она долго молчала, потом обняла Храмова, поцеловала – Всё-то вы, следователи, знаете да ведаете… Да, Вы во многом схожи, он был таким же… хорошим человеком…- Светлова повернулась к стене и тихо заплакала.
Он оделся, походил по комнате, потом присел на край кровати – Наташ, я позвоню завтра. Хорошо?…- Не дождавшись ответа, ушёл.
В Пригородный вернулись в начале третьего. Как было велено, Храмов позвонил прокурору домой. Доложил результаты.
- Грибанова закрывайте и идите отдыхать. Сбор у меня в девять – Корнеев положил трубку.
В следственном кабинете изолятора, оформляя документы на задержание, Евгений Андреевич в спокойной обстановке познакомился с подозреваемым. Перед ним сидел среднего роста сухощавый мужичёк с маленькими бесцветными глазками и белёсыми бровями. Бросались в глаза непропорционально крупные кисти рук и полный рот рандолевых зубов. Грибанов почему-то пристально наблюдал за движением правой пишущей руки следователя – Чево ты там всё пишешь, начальник? – прокуренный голос Грибанова выражал высокое чувство собственного достоинства бывалого уголовника.
- Вот прочитайте и распишитесь, здесь – в чём подозревают, здесь – права подозреваемого…
- Опять сто восьмая! – не дал договорить подозреваемый – Достали уже! - вынул из кармана сигареты, долго пялился в протокол, потом закурил – Ничего подписывать не буду… И говорить ничего не буду. И дело это вы мне не пришьёте. Мне чужие головные боли не нужны. Я, в натуре…
- Показания давать отказываетесь!? – следователь дал понять, что дебаты с ним вести не собирается – Это хорошо, мне меньше писанины.
- Не буду я давать показаний, додумались – сто восьмую лепят…
- Тогда пока! – перебил вновь следователь, вызывая конвоира.
Обыск в домохозяйстве Грибановых проводили чуть не пять часов. В доме, как и ожидалось, ничего не обнаружили, как и в сараях. Вскрытие полов в бане ничего не дало. А вот в предбаннике под старой стиральной машиной эксперт нашёл древнюю кочергу. Радостно тыкал пальцем и шептал, указывая Храмову на тёмные, чуть различимые на металлической поверхности пятна и прилипшие волоски – Кровь это, Женя, и волосы Андреева, сто процентов…Хозяйка – Сазонов обернулся к наблюдавшей с безучастным видом Грибановой – Зачем печку-то побелили? До Пасхи-то далеко ещё! – Хозяйка смерила эксперта всё тем же безучастным взглядом, оставив вопрос без ответа.
- Ладно – принял решение следователь – будем побелку соскребать.- Услышав последнее, Грибанова несколько раз перекрестилась – Сами будете белить, антихристы…
Пятна и потёки крови на печной стенке действительно обнаружились. Пока делали смывы, с чердака бани, где Романов уже битый час копался в куче веников и разного хлама, донеслось торжествующее «Есть!». Завёрнутыми в тряпку в старом валенке лежали обрез охотничьего ружья с шестью патронами. И там же - наручные часы «Восток» на светлом ремешке, в которых, по показаниям свидетелей, Андреев был на вечеринке и которых на трупе не оказалось…
Светлова позвонила в понедельник утром сама – Мы в субботу едем к твоим в деревню?
- Конечно – обрадовался Храмов – Конечно едем!…
После обеда его вызвал пожилой начальник следствия. Усадил напротив, долго тёр пальцами виски – Так значит, Женя. Я поделать ничего не смог. На этот раз не отвертелись… Наорали на меня только в Управлении. В командировку поедешь, в распоряжение Генпрокуратуры Союза… На три месяца. Вас там со всех областей набирают. Здесь всё прочтёшь – начальник протянул Храмову бумаги – Свои дела занесёшь мне ближе к вечеру… Чего загрустил-то?… Столицу повидаешь. Радоваться надо. Это мне без тебя тут хреново придётся. А тебе радоваться надо! С москвичкой познакомишься, женишься, пропишешься в Москве. Не горюй, дружище!…
Командировку Храмову продлили до шести месяцев, за которые домой выбраться сумел лишь раз. Всё общение с Наталией ограничивалось телефоном. По телефону и решили: на Новый год распишемся
C Москвы Евгений Андреевич вернулся обескураженный – Там караул, там вся милиция продажная...
- И до нас дойдёт – усмехнулся пожилой начальник следствия – не волнуйся...
- Какой обрез! Какие часы! – маленькие глазки Грибанова забегали быстро-быстро – Не надо меня за глупова держать. Спасибо, хоть пулемёт не подсунули.
- На здоровье – Храмов принялся записывать.
- Чё это ты пишешь? – насторожился подозреваемый – Я ничё подписывать не буду…
- Я в курсе, пишу, что на поставленные вопросы по поводу обреза и часов отвечать ты отказался...
Та-ак, не даёт никаких показаний, говоришь – прокурор явно был не в духе – И мамаша его молчит. Ну этого следовало ожидать. За трое суток ничего толком не собрали. На чём привёз Андреева сюда? С кем привёз? Зачем?. Ничего за трое суток не установили… Какие будут предложения? – Корнеев сквозь пелену табачного дыма обвёл взглядом участников совещания.
- По девяностой надо оформлять ещё на семь суток – высказал своё мнение Храмов – И в Луговое опять ехать, соседей отрабатывать, знакомых Грибанова. Вычислять надо, с кем он мог привезти Андреева сюда за сорок вёрст. Найдём этого человека и круг замкнётся.
- Твоими устами… Евгений Андреич – прокурор, не потушив, швырнул докуренную сигарету в глубокую пепельницу – А если он с этим же человеком и убивал Андреева? Какие он нам даст показания?…
- Но мы этот вопрос всё равно не обойдём… - продолжил было Храмов
- Понятно-понятно. Что ещё можно сделать? – Корнеев усиленно разминал очередную сигарету.
- Может мать Грибанова сюда привезти и здесь с ней поработать – предложил Маркелов – А то дома и стены помогают…
- Ладно – прокурор закурил – Готовь, Храмов, постановление по девяностой. Подпишу. Отхвачу, конечно, но куда деваться. Мамашу сегодня же доставить ко мне в кабинет… И работайте, уважаемые, работайте. Ищите машину и водителя, не на горбу же он припёр сюда Андреева. Трое суток вам на всё про всё. Не успеете, все получите по заслугам…
- Ну чё, Евгений Андреич, трое суток проходит – Грибанов был явно в приподнятом настроении – со мной решать пора.
- Решим-решим, не волнуйся – Храмов положил перед ним только что подготовленное постановление.
- Закрываете, всё-таки – Грибанов долго, наморщив лоб, читал бумагу. Потом отодвинул от себя – Ну ладно…
- Подписывать, конечно, не будешь?
- Не-е, не буду – Грибанов долго распечатывал пачку сигарет. Наконец закурил – Слышь, Евгений Андреич, давай покалякаем спокойно, тэт на тэт. Ты же прекрасно знаешь, что я здесь не при делах…
- Как раз обратное знаю – следователь демонстративно не собирался «калякать спокойно» - Доказательств против тебя выше крыши – Храмов правдоподобно состроил довольную физиономию – Так что не спрыгнешь ты никак, можешь не сомневаться…
- Да не кипятись ты, Андреич… Ну сам прикинь, мне уж тридцать шесть. Из них двенадцать лет я зону топтал. А там ведь не сладко, Андреич… Там ведь подлость сплошная – Грибанов весь как-то съёжился – стукачество сплошное, да крысятничество…
- Ты поплачь ещё – кивнул головой следователь – может полегчает… А когда парня душил, ты о чём думал-мечтал? – Храмов покрутил пальцем у виска – Или тогда ни о чём не думалось?
- Ну вот, опять ты… - Грибанов сделал вид, что обиделся – Короче – перешёл вдруг на шёпот – не хочу я на зону-то идти. Ты помоги мне, я – отблагодарю…
- Да ты что – присвистнул следователь – И хорошо отблагодаришь?
- В обиде не будешь – обрадовался подозреваемый, не уловив подвоха.
- И откуда такие богатства?
- Да есть сбережения – губы Грибанова довольно раздвинулись – В картах я соображаю. На днях долги немножко собрал. Не обижу… Мне только выбраться отсюдова. Ты спроси любова, кто меня знат. Все скажут, что я за свой базар отвечаю. Ну ни при делах я! Клянусь… Ладно, записывай!
Наконец-то – подумал следователь – поплыл всё же, милый.- А вслух сказал совсем другое – Что записывать-то? Расскажи сначала.
- Короче, приехали они ко мне в ту ночь вдвоём на «санитарке» совхозной. Илюха этот и дружок его, зоотехник…
- Носов что-ли?
- Он-он. Запёрлись ко мне во двор. Пьяные оба. Мать спала уже на печке. Илюха выступать стал, мол чё ты в красном уголке девку мою щупал. Щас, говорит, получишь. Я говорю, мужики, вы пьяные, приходите утром и поговорим. Зоотехнику всё равно было, а покойник будущий ни в какую не унимался. Драться на меня полез, пинаться стал…
Храмов, согласно кивая головой в такт рассказу, профессионально делал вид, что безоговорочно верит подозреваемому – В котором часу это было?
- Я за часами не следил. Ночь, она и есть ночь. Короче, я оскорблений щегла этого не вытерпел, сам понимашь… Приложился пару раз…
- Кочергой по голове?
- Ну опять ты… Кулаком я его – в морду. Он сам башкой ударился о завалинку, когда падал. Пьяный был в ж… Ну, короче, он потом притих. Улёгся на лавке, сопит, во сне чё-то бормочет. Грязный весь. Ну и зоотехник этот говорит…
- А Носов тоже Андреева бил?
- Нет, вроде – призадумался Грибанов – нет, не бил.
- Ну-ну, и что дальше?
--Ну чё дальше… Я на чём остановился?
- Носов тебе что-то говорит.
- Ну да, он и говорит, давай отвезём Илюху в Пригородный. Там, говорит, подруга у него живёт, пусть сама с ним разбирается. Я сначала говорю, это ваши головные боли. А потом вижу, он один не дотащит. Ладно, думаю, помогу, може нальёт потом стакан. Короче, затащили мы Андреева этого в машину и поехали к вам сюда. Когда приехали, зоотехник сразу к двухэтажке подъехал какой-то. Оставил друга своего и мы домой поехали. Вот и всё – облегчённо вздохнул Грибанов – Зазря я здесь парюсь, Евгений Андреич. Ни при делах я…
- А кто его до квартиры доводил?
- Я ж говорю, зоотехник. Завёл его в подъезд, сам видел, и через пять минут вернулся.
- И ты не помогал?
- Нет. Он же по дороге очухался почти. Извинялся ещё… Грязища была непролазная. Я и из машины-то не выходил.
- Ясно, а чего ж ты раньше об этом не говорил?
Глазки Грибанова разбежались в разные стороны – Чё-чё, думал сами разберётесь. Он, Носов-то чё, не говорит сам? Понятно дело – васильевский племяшка…
- Ясно. А часы Андреева к тебе как попали?
- Ну как попали… Ясно дело, когда махались во дворе, он и обронил. Я утром нашёл. Думал, отдам потом, а тут вон как всё обернулось…
- И спрятал вместе с обрезом и патронами?
- Да не моё это! – Грибанов по-бабьи всплеснул руками – Вот ты проверь, есть на этой пушке мои отпечатки пальцев, или нет – глазки подозреваемого хитро скрылись в кожных складках лица – Во-во, ваши это подсунули. Васильев – верняком. Он меня всю жизнь ненавидит. Гад! Всех баб в Луговом перетрахал, а туда же-начальник – лицо Грибанова приняло зеленоватый оттенок – Ты пойми, Андреич, это он меня засадить хочет, а племяшку свово…
- Ну хватит – Храмову становилось скучно – Давай по существу. На магнитофон записываться будем?
- Как скажешь, Андреич? Я за кого-то срок тянуть не собираюсь…
Когда Храмов доложил версию подозреваемого прокурору, тот оживился – Ну даёт… Сам-то что думаешь?
- Не знаю… Убивал-то точно Грибанов. А с Носовым что-то не понятно. Работать надо. Возможно он что и не договаривает. Очную ставку сделаем...
- И я про то – у Корнеева настроение явно улучшалось – действуй!
К двадцати двум часам допрос подозреваемого со звукозаписью был закончен. Храмов позвонил прокурору, доложил. А у нас тут глухо – голос прокурора был явно уставший – Зайди, порешать кое-что надо.
В кабинете у Корнеева было как обычно. Открытая настежь форточка с нагрузкой на справлялась. В пелене дыма на расставленных вдоль второго стола стульях грустили Маркелов, Петров и Романов. Присаживайся – прокурор указал на ближайший к нему стул – Чай будешь?... Ну как хочешь. К сожалению ни бабуля, ни зоотехник этот ничего нам не прояснили. Измотали только, особенно – мамаша. Показания те же самые дают. Грибанова врёт однозначно. Осмотрели «УАЗ» Носова, на полу какие-то пятна имеются – Корнеев сделал глоток крепкого до черноты чая и закурил – Сам говорит, что мясо на складе выписывал. Вполне возможно… Короче, мы считаем, что надо обоих закрывать. На трое суток пока. Основания для подозрения и той, и другого в укрывательстве имеются. Будет время поработать спокойно, и оперативным путём тоже – прокурор посмотрел на Романова и Петрова - оба дружно закивали головами – А то у нас тягомотина сплошная получается – обвёл всех взглядом – А где Сергей Иванович? – вспомнил вдруг про Хлопонина.
- Ему завтра на совещании в УВД выступать, весь день готовился – просипел Романов.
- Вот-вот, в районе убийство зависает, а он поедет воду в ступе толочь – Владимир Алексеевич не стеснялся в присутствии «среднего звена» съязвить и в адрес областных милицейских начальников, обзывая их клерками – Так что думаешь, Женя, по поводу задержания?
- Не знаю – следователь снял очки и носовым платком принялся их тщательно протирать – Грибановой всё же под семьдесят… У меня такого в практике не было.
- Будет – успокоил прокурор – какие твои годы. И в законе у нас нет таких ограничений. Она укрывает особо тяжкое преступление, отсюда и плясать надо…
Грибанова за трое суток содержания в камере умудрилась не обмолвиться с сокамерницами ни словом. Сутки напролёт пролёживала, повернувшись лицом к стене. В ходе допросов ежеминутно крестилась и повторяла, что печку побелила «для свежести» и про Андреева «ничаво» не знает. Расчувствовалась только, узнав об освобождении. Пожалела Храмова: «Какая, сынок, у тебя работа тяжёлая».
А вот из-под Носова информация попёрла сразу. Романов докладывал прокурору, что, со слов сокамерников, Носов действительно привозил Андреева в Пригородный. Но дядя – «милицейский начальник» велел ему «не колоться». На третьи сутки, когда Романов в очередной раз доложил об этом, Владимир Алексеевич, хлопнув ладонью по столу, распорядился вызвать к нему Васильева…
- Разрешите? – в дверном проёме по всей его высоте показалась фигура Николая Ивановича. Корнеев кивнул головой, жестом предложил присаживаться. Васильев осторожно, как бы опасаясь раздавить стул, присел и, сняв фуражку, поправил ладонью аккуратно зачёсанные назад волосы. В кабинете, где находились также Маркелов, Хлопонин, Романов, Петров и Храмов, повисла тяжёлая тишина. Наконец, прокурор поднялся с кресла, закурил, подошёл к окну и, всматриваясь куда-то вдаль, не оборачиваясь, спросил – Знаете, зачем вас пригласили?
Васильев пожал плечами – Догадываюсь… По убийству этому. Племянника моего закрыли…
- Вот именно! – прокурор резко обернулся и, глядя в упор на Васильева, глухо произнёс – И что же племянник рассказал вам по убийству этому?
- Так я ж всё доложил в рапорте – Николай Иванович явно не понимал смысл происходящего – повернулся к Романову – Я ж тебе всё объяснил…
- Слушай, Иваныч – просипел Романов, подсев поближе – Мы же всё прекрасно понимаем. Сынок сестры твоей родной… Но и ты пойми… Ты ж старый опер. Не мешок фуража украли, человека убили
- Да о чём вы!? – отпрянул от коллеги Васильев – Что случилось-то?
- Да, случилось! – неожиданно привзвизгнул молодой Маркелов – У нас есть достоверная информация, что с вашей подачи родственник ваш правдивых показаний не даёт. Что это вы его так наконсультировали…
- Да о чём вы говорите! – голос огромного Васильева дрогнул. Не удостоив Маркелова взглядом, повернулся к Хлопонину – Сергей Иваныч! Вы же знаете меня много лет. О чём здесь речь ведут? Какие консультации? – Хлопонин тут же уткнулся в разложенные перед ним бумаги, пробурчав что-то невнятное. В кабинете вновь повисла гробовая тишина.
- Да-а, не получается у нас разговор – прокурор вышвырнул окурок в форточку и вернулся в кресло – Не хотелось бы, Николай Иванович, осложнять вам судьбу…
- Я не знаю, что там у вас за информация – Васильев взял себя в руки – но я никаких консультаций Носову не давал. Я этого Грибанова в восьмидесятом вооружённого в лесу брал. Он стрелял в меня два раза… О чём вы говорите, я с двадцати лет член партии…
- Да хватит вам! – поморщился прокурор – У нас членов партии хоть пруд пруди, коммунистов только маловато. Короче, я предлагаю вам сейчас же встретиться с племянником и объяснить ему…
- А я предлагаю – внезапно вклинился Храмов – поменять Носову сокамерников и перепроверить информацию. По материалам дела у Носова выходит полное алиби. Я ж Вам докладывал, Владимир Алексеевич... – в кабинете наступила страшная тишина. Хлопонин, хлюпнув носом, ещё больше углубился в изучение документов. Романов скривил губы и развёл руками. Петров смотрел на Храмова восхищённым взглядом, прикрыв лицо руками, чтоб не заметил прокурор. Прокурор же тем временем молча закурил и жадно затянулся.
- Я переговорю с Олегом – благодарный Васильев пытался спасти следователя – объясню всё. Если виноват, пусть отвечает и…
- Так, всё! – прокурор хлопнул ладонью по столу – Храмов остаётся, остальные-свободны. И вы, Сергей Иванович – Корнеев как-то не очень добро ухмыльнулся в адрес начальника милиции – тоже свободны. Храмов – продолжил прокурор, когда остались вдвоём – тебе кто давал право мне хамить? Ты ещё мал и глуп, чтобы меня перебивать. И я тебе уже говорил, не дай бог повиснет эта «мокруха», ты тоже ответишь… Сполна. Свободен, и скажи Петрову, пусть информацию перепроверит…
Когда Храмов вернулся в райотдел, возле «дежурки» его дожидался Павел Николаевич Земсков – Слышь, Евгений Андреич – Земсков прошёл вслед за ним в кабинет – мне сегодня сын за обедом рассказал одну вещь. Может тебе пригодиться… - Павел Николаевич очень Храмова уважал – как сам говорил, «за большую учёность и честный характер», всегда относился к нему только доброжелательно.
- А что такое?
- Значит так, пацан мой в клубе вчера краем уха слышал, что, дескать, в ту ночь, когда труп в подъезде появился, недалеко от того дома Гришка Савельев помогал выталкивать двум мужикам неместным «Москвич». Тот застрял в колее на Совхозной, а Гришка как раз на работу шёл, в котельную. Эти два мужика, дескать, обещали ему плеснуть стакан, но обманули. Вот он и жаловался потом кому-то из собутыльников. Я Савельева с утра притащил в отдел, но он пьяный, как всегда. Сейчас с ним разговаривать бесполезно. Мы протокол оформили и в камеру пока поместили. Так что имей ввиду – Земсков от такой длинной своей речи немного подустал.
- Спасибо-спасибо, Павел Николаевич – до следователя дошло сразу: Земсков добыл ценного свидетеля.
- Я, Евгений Андреич, подойду часика через три – Земсков был крайне доволен, что своей информацией заинтересовал Храмова – вместе и переговорим с Савельевым. А то начнёт тебе мозги пудрить. А я хорошо его знаю, в школе ещё вместе учились… Ну я пойду пока?
- Хорошо-хорошо, спасибо большое…
Гришка Савельев был ровесником Земскова, но выглядел много старше. «Не тверёзвый образ жизни», как любил выражаться Павел Николаевич, давал о себе знать. Попав в кабинет к следователю, Савельев долго не мог понять, что же от него хотят. Таращил полупьяные глаза и только твердил: «Я ничё не брал, мне на жизнь и так хватат»…
- Да-а – Храмов стал уже нервничать – и как тебе такому кочегарку-то доверяют?
- Не надо – Гришка поводил у себя перед носом поднятым вверх указательным пальцем – Я сегодня выходной и имею право. А на работе я как штык! И…
- Слушай, «штык»! – начал терять терпение и Земсков – Похмелиться хочешь? – Бледно-серые гришкины глаза сразу засветились – Спрашивашь, наливай конешно...
- Щас, уже бегу – Павел Николаевич присел на соседний стул – Ты меня хорошо знаешь?
- Хорошо – энергично кивнул головой Савельев, от кивка потерял равновесие и чуть не свалился со стула.
- Так вот – продолжил свою мысль Земсков – Литр самогона стоит у меня в сейфе. Если сейчас рассказываешь, как неделю назад ночью у кочегарки вытаскивал из грязи «Москвич», самогонка твоя. Ты меня понял?
- Понял – наконец-то сподобился Гришка
- Рассказываешь?
- Не-а – неожиданно не согласился – налей сначала…
- Я сейчас тебе налью! – взбеленился всегда спокойный Земсков – на все пятнадцать суток! Без вывода. Хочешь!?…
- Ну был «Москвич», четыреста двенадцатый... – тут же приступил к даче показаний собеседник.
В течение получаса следователь сумел добиться от Гришки, что в ту ночь на улице Совхозной он действительно помогал двум незнакомым мужчинам выталкивать застрявший «Москвич» светлого цвета. На вопрос о приметах мужчин, Савельев долго морщил лоб и всё же вспомнил – Вмазанные оба были – И даже номер «Москвича» подсказал – Советский был номер…
Когда Храмов заканчивал допрос, зашёл начальник розыска. Подождав, пока Савельев подпишет протокол и отправится на поиски обещавшего самогон Земскова, Петров подсел поближе к следователю – Не стыкуется что-то, Жень. Другой человек про Носова говорит совсем другое. Не зря ли он, правда, у нас парится…
- Какой ещё «Москвич»! – возмущению Грибанова не было предела – Я ж давал уже показания! Я ж всё в глаза ему высказал! Чё вы опять крутите – подозреваемый вполне сносно изображал истерику – Конешно! Племяшку васильевского отшиваете… Я жаловаться буду! Прокурору – буду!…
Битый час Храмов и Петров пытались убедить Петю дать правдивые показания, всем своим видом показывая, что всё уже известно, и про «Москвич», и про водителя. В конце концов Грибанов полностью замкнулся и разговаривать дальше отказался. Номер не прошёл.
Ближе к полуночи Евгений Андреевич позвонил Васильеву домой – Не разбудил?
- Нет, не разбудил, сухари сушу…
- Ты завтра сильно занят?
- Что ещё стряслось?
- Помощь твоя опять нужна…консультация – схулиганил Храмов – Короче, мы с Петровым только вдвоём подъедем с утра пораньше.
- Приезжайте. А парня вы зря держите…
- Дома он уже, вечером гаишники отправили на попутке.
Васильев, узнав про «Москвич», затарабанил пальцами по столу – Как же я сразу не допёр. С Зиминым он труп к вам вывез. С Игорьком. Есть у нас тут тунеядец один, в соседях практически у Грибановых. От отца покойного достался ему «Москвичёнок», цвет – оранжевый.
- А он колонётся? – осторожно поинтересовался Петров.
- Решим, я думаю…
Уже через час перед Храмовым в кабинете у Николая Ивановича сидел крепкий круглолицый парень лет двадцати пяти от роду. Старался держаться спокойно, что ему в общем-то удавалось.
- Знаешь меня? – Храмов откинулся на спинку стула…- Не знаешь? – сделал изумлённый вид – Я - старший следователь Пригородного РОВД, это – наш начальник уголовного розыска, а Николая Ивановича ты, наверное, знаешь.
Зимин согласно кивнул головой, продолжал помалкивать.
- Знаешь, зачем мы приехали к тебе за сорок вёрст?
Зимин вновь промолчал, но головой замотал отрицательно.
- Да ты что! – ещё больше изумился следователь – И Андреев тебе по ночам не снится?
Зимин учащённо засопел, но продолжал молчать, тупо уставясь в пол.
- Мать свою пожалей, дурень – вступил в разговор Васильев – приподнесёшь ей подарочек…
- А я чё? Я-ни чё…- начал по-немногу высказываться свидетель. Неожиданно - затрясся всем телом. Стало ясно, что круг сейчас замкнётся.
- Ты сопли не пускай, а рассказывай давай – Васильев налил из графина воды и протянул стакан свидетелю. Тот, зачем-то понюхав содержимое, немного отпил, руки вновь задрожали и Николай Иванович стакан срочно забрал. Опять наступило всеобщее молчание.
- Ну что ты время у нас отнимаешь – не выдержал первым Петров. Зимин страдальчески посмотрел на односельчанина – Дядь Коль, ты ж Гриба знашь… Он же порешит меня потом. Он сразу предупредил…- свидетель вновь замолчал, упёршись взглядом в пол.
- А за что он тебя порешит – Храмов пересел на соседний к допрашиваемому стул, сильно нагибаясь и заглядывая Зимину в лицо.
- Сами знаете – захлюпал носом основной свидетель – дело-то серьёзное…
- Вот именно, что серьёзное – не разгибаясь продолжал следователь – Ты Андреева убивал?!
- Да вы что! – отпрянул Зимин – Да как…
- Ты ещё перекрестись – подключился с другой стороны Петров – Ты же сядешь, милый. Из-за какого-то ублюдка срок будешь мотать…
- За что же – не сдавался свидетель, приподняв голову.
- За отказ от дачи показаний-раз – начальник розыска стал картинно загибать пальцы на руке – За укрывательство особо тяжкого преступления-два. За пособничество в убийстве…
- Ничего я не пособлял! – задергал головой Зимин – Закурить можно?
Хозяин кабинета согласно кивнул головой, пододвинув пепельницу. Закурив, свидетель, ежеминутно заглядывая в глаза Васильеву и постоянно шмыгая носом, принялся рассказывать – Он ночью ко мне прибежал. Говорит, Илюху, соседа надо срочно в Пригородый отвезти. Талон мне сразу дал на бензин, на десять литров. Я спрашиваю, что случилось-то. А он – ничего не случилось. Илюха, говорит, где-то подрался пьяный, до дома не дошёл, у моего двора свалился. Просит, говорит, его в Пригородный отвезти, к родственникам, чтоб матери с отцом в таком виде не показываться. Ну я с Илюхой всегда здоровался. Думаю, помочь надо. Завёл машину, мать-то у бабушки ночевала. Приехали мы с Грибом домой к нему – Зимин затушил окурок и вновь закурил – Там у них во дворе Илья лежал. Привалился спиной на лавку у завалинки… Толи спал, толи без сознания был, всхрапывал только изредка. Голова у него и лицо – в крови всё. Баба Пелагея тут. Гриба мать. Снуёт туда-сюда. То в дом зайдёт, то- в баню, то опять подойдёт… И молчком всё, прям жутко стало – Зимин, не докурив и не затушив сигарету, бросил её в пепельницу и спрятал подрагивающие руки в карманы – Ну мы постояли, я ещё спрашивал, нормально ли с ним. Гриб говорит, да нормально всё, проспаться ему надо. Давай, говорит, грузить на заднее сиденье. Я говорю, он же мне щас весь салон кровью исхавозит. Тогда Гриб принёс малахай старый, нахлобучил Илюхе на голову. Теперича, говорит, не испачкат. Я говорю, может на скорую отвезём, а Гриб как зыркнет на меня. Какая, кричит, скорая, дурак. Нас же с тобой и попутают, мы, дескать, избили. Короче, затащили мы Илюху на заднее сиденье и в Пригородный повезли. Петька-то говорит, я знаю, где родственники живут, бухали как-то вместе…
- Заправлялись – поинтересовался Храмов.
- Не-е, бензина хватало. Заехали в посёлок ваш. С краю сразу дома двухэтажные стоят. Гриб говорит, вон к тому подъезжай. Встали у подъезда крайнего, а Илюха всё такой же. Затащили кое-как его в подъезд, а там – темнотища. Посадили на ступеньки, к перилу прислонили. Гриб говорит, иди в машину, я сам здесь… - Зимин вновь затрясся. Васильев подал стакан с водой – Не-е, не буду – замотал головой свидетель и, немного успокоившись, продолжил – Ну я ушёл. Минут через пять Гриб выходит. Всё, говорит, поехали… По дороге и говорит мне, засунь язык в ж… и, не дай бог, болтанёшь где. Всех, говорит, вместе с тобой вырежу, и мать, и сестру, и зятя…- Зимин замолчал, схватился руками за голову. В кабинете стало тихо. Наконец Петров, побывавший на месте происшествия, поинтересовался – А малахай-то куда делся?
- Гриб по дороге его выбросил, в посадке…
- А вы в посёлке не застревали?
- Чё?… Нет, вроде… не помню.
- А ремешок Грибанов куда дел? – Храмов сидел уже за столом напротив и вопрос этот задал как-то мимоходом, чтоб разговор поддержать.
- Какой ремешок?… А – уздечку. Её Гриб так и оставил в машине. Я в гараже её потом на гвоздь повесил… Так он его уздечкой што ли?…
- А ты и знать не ведал? – весь светился Петров, окидывая сбоку Храмова восхищённым взглядом.
Ровно в девять утра в кабинете Романова зазвонил телефон – Здорово, начальник… Не узнаёшь што ли?…
- Нет… Не помню…
Соврал Романов. Голос городского вора-авторитета Салеева он узнал сразу. Руки сразу стали потными...
С того страшного случая прошло больше четырёх лет и никогда Салеев, или, по-другому, Сало не выходил на Романова напрямую, засылал всегда своих «шестёрок»…
В тот августовский воскресный день было очень ветрено. Волгу почти штормило. Старший участковый инспектор Романов прямо в форменной одежде сидел на вёслах и, стараясь держать лодку строго носом к набегавшим волнам, подводил к расставленным вчера сетям. Курсант-практикант Усов, находясь на корме, ковшом вычерпывал захлёстывающую через борта воду. Уверенности обоим прибавляло употребляемое с утра на берегу спиртное. Когда стали проверять сети, лодка опрокинулась. До берега Романов доплыл один. Забравшись на кручу, он, обессиленный, мучительно всматривался в серую муть волн. До последнего надеялся увидеть там голову Усова…
-Чё, мент, утопил дружка – голос сзади на пустынном лесистом волжском берегу застал Романова врасплох – Маладец…- На беду участкового на одной из примыкавших к круче опушек веселился со своей компанией Сало.
- Не дрейф, мент – мило улыбался Сало – мы тебя не стуканём…Но и ты уж, коль чего, нам не откажи…
Труп Усова нашли через месяц далеко вниз по течению. Романов писал рапорт, что не видел своего стажёра с субботы. Обстоятельства гибели остались невыясненными. Сало практически не докучал, нужды, видимо, особой не было…
- Короче, Игнатич, к тебе скоро подойдёт человек и всё объяснит – Сало положил трубку. «Человек» сообщил, что велено подъехать в двадцать три часа к заброшенной мельнице.
- Рад, рад за тебя, Игнатич – Салеев повернулся и расцвёл всем своим золотозубым ртом – Начальником стал. Маладец. Полковником скоро будешь. Маладец…
- Что нужно – просипел «начальник», усевшись на заднем сиденье воровской «Волги». Он весь день гадал, почему Сало решил с ним встретиться самолично, и к ночи от волнений этих изрядно подустал. Когда остались в машине одни, Салеев настроил зеркало заднего вида на лицо собеседника и начал разговор – Там у вас корешёк наш парится… Гриб. Сдаётся мне, долго ему воли не видать… Так? – Романов молча кивнул головой – Ну и вот – продолжил уголовник – нужен он мне. Грибок-то этот, на воле нужен. Проблемы у нас с ним остались общие. Повидаться надо, выяснить кое-что, уладить… Так что думай, голова – Салеев, откинувшись на спинку сиденья и закурив, через зеркало внимательно следил за выражением лица собеседника.
- Не получится – резко выдохнул тот – Его сегодня прокурор штампонул и завтра в СИЗО отправ…
- А это уж твои головные боли – не дал договорить Салеев – если не хочешь других… Я потому и вызвал тебя срочно, пока Грибулю-то нашего в крытую не увезли. И это…- вор через зеркало подмигнул Романову – сможешь нам подмогнуть, больше мы не увидимся. Ты меня знаешь, за базар свой я всегда отвечаю. Но побег чтоб был, а то ведь… Гриб потом сам к вам в плен явится, если не вздёрнется. Ну так что, замётано?…
После обеда Храмов, дооформив последние документы, отнёс грибановское дело прокурору.
- Спасибо, Евгений Андреевич – Корнеев пожал руку – дальше и мои справятся. В понедельник отправляю вашему генералу представление о поощерении. На тебя, Петрова и…- прокурор нашёл в сплошь исписанном календарном листе нужную запись – и на Васильева Николая Ивановича, майора милиции.
Вернувшись к себе в кабинет, Храмов позвонил домой Наталии. Телефон не отвечал. С улицы послышался резкий звук тормозящего на скорости автомобиля и истошный крик забегавшего в здание водителя – Утёк! Утёк! Тревога! Утёк!.
Сбежавшиеся с трудом, но всё же поняли, что при выезде на трассу у конвойной автомашины спустило заднее левое колесо. Пока водитель со вторым милиционером колесо менял, остававшийся в «воронке» без присмотра Грибанов исчез. Боковая дверь оказалась отпертой, на лавке остались одни наручники…
Через два часа в «дежурку» Земскову позвонили с областного ГАИ – Я по вашей ориентировке. У нас на пост об угоне заявили. Наши машину обнаружили, стали преследовать. А тот в лес заехал. Закрылся в доме лесничего и хозяйку с ребёнком там держит. Из ружья в окно палит. В УВД доложено, ваш, похоже, клиент.
Светлова дозвонилась до дежурной части – Женя, что случилось? Почему не звонишь и не отвечаешь?
- Наташа, я не смогу пока приехать, «тревога» всему личному составу…
- Женя, что случилось? Я прошу тебя – голос Светловой как-то сразу задрожал – ради меня... ради нашего ребёнка... будь осторо…
- Да ты что, Наташ, перестань. Я позвоню потом сам. Пока – Храмов положил трубку.
Когда Храмов вместе с Петровым и Хлопониным приехал к заимке лесничего и спрятался за новеньким срубом бани, дом был уже оцеплен омоновцами. Расположившись за деревьями, они ожидали команды.
- Боится снайпер стрелять – оправдывался командир отряда – Этот хрен дёргается постоянно и девочку с руки не снимает. Женщину к стулу привязал и тоже перед окном усадил. Два раза уже из двустволки по моим стрелял. Хозяин говорит, у него дома патронов, как грязи. Вот, сами посмотрите – омоновец протянул бинокль Хлопонину…Через выбитое окно терраски просматривалась привязанная вожжами к стулу женщина. Позади неё в глубине помещения сновал туда-сюда Грибанов. В правой руке наперевес держал охотничье ружьё. Левой – прижимал к себе устало хныкающую девочку лет трёх…
- Видали – продолжал вводить в курс дела командир ОМОНа – опасно стрелять. Надо бы с ним, действительно, переговорить. Отвлечь. Может клюнет. А там, думаю, решим вопрос… Следователь приехал?
- Приехал – вздохнул Хлопонин – И «матюгальник» привезли, всё – как велено.
- Второй час уже орёт, что только с тобой будет разговаривать – омоновец как-то придирчиво осмотрел Храмова – Поговори с ним, чем дольше, тем лучше. Запарь ему мозги, отвлеки…
- Попробую – Храмов взял мегафон – Грибанов! Это я, Храмов. Ты хотел со мной поговорить?
- Андреич! – Грибанов явно обрадовался – Приехал таки. Ты один из них умный. Иди сюда, базар есть нешуточный!
- Ты сначала ребёнка отпусти и женщину. Потом поговорим – Храмов старательно выполнял инструкцию омоновца.
- Ты чё там, вместе с ними охренел – вновь забесновался Грибанов. Затем, заслоняясь ребёнком, появился в проёме окна – Ты где там, Андреич! Иди сюда, не бойся. В тебя палить не буду.
- Пётр Алексеевич – Храмов пытался говорить спокойно, медленно и убедительно – не бери лишний грех на душу… Отпусти людей… И мы всё с тобой обсудим…
- Чаво ты там заладил. Не суетись, Андреич. Не надо меня за глупова держать! – голос Грибанова стал срываться – Иди сюда и здесь покалякаем, ково отпускать.
- Хорошо, я приду к тебе – затягивал переговоры Евгений Андреевич – если отпустишь хотя бы ребёнка…
Грибанов, скрывшись в глубине терраски, не отвечал. Томительная пауза затягивалась.
- Короче – не отпуская от себя ребёнка, неожиданно появился в окне – Или ты, следак, сейчас идёшь сюда, или я стреляю бабу. Другого базара не будет! Ты меня понял, в натуре!
Считаю до пяти, раз…
Храмов обернулся на командира ОМОНа и Хлопонина – Пойду я, наверное…
- Два…
- Куда! – начальник РОВД покрутил пальцем у виска – Блефует он…
- Три…
- Не могу я так – Храмов сунул мегафон омоновцу в руки и вышел из-за сруба.
- Четыре…
- Я иду к тебе, Грибанов! – подняв руки над головой, Храмов плавно двинулся к палисаднику. Вокруг стало тихо и только звук палой листвы в такт шагам резал слух. Наконец скрипнула открываемая калитка, Храмов приостановился. Тишина казалась нескончаемой... Два выстрела прогремели всё же внезапно... Пуля, посланная из табельного пистолета Петровым, непонятно когда и как пробравшимся к забору, ударила убийце меж бровей и пробила череп. Тяжёлый заряд картечи из ружья падающего Грибанова ушёл в кроны деревьев.
Через неделю в заброшенной мельнице вездесущие пацаны натолкнулись на висящий в петле труп Романова. Следов насильственной смерти при вскрытии не обнаружили.
Всё на земле нашей грешной разное и все мы, куда не крути, тоже разные...