Это маленькое нечто произошло в ту эпоху, когда транснациональные корпорации решили, что будущее дешевле упразднить, а людей кормить ощутимым отсутствием, увлекать сценариями апокалипсиса и воспитывать в них твёрдость характера, возможно подготавливая к той жизни, от которой они отвыкли много столетий назад. Впрочем, эпоха побоку. Она не играет роли. Она вообще ничего не значит, когда меня вызывают в Отдел.
Я никогда не запоминаю, вернее, не помню, своих визитов в Отдел. А в этот раз отчего-то всё запомнил. Хотя и не в подробностях, но всё же.
Поначалу меня хотели засунуть в трубу. Вперёд ногами. Видимо, с целью попугать. И то ладно, что не головой вперёд. Труба была стальная, квадратного сечения, и походила больше всего на вентиляционный короб. Метрах в трёх впереди она внезапно изгибалась и уходила вниз. Вот как раз перспектива нырка в том направлении смущала меня больше всего: я понимал, что за этим изгибом меня не ждёт ничего доброго. В лучшем случае – мгновенная утилизация. В худшем – утилизация будет затяжной. Я уже прикидывал, не слишком ли труба скользкая и удастся ли мне вылезти из трубы, упираясь в стенки потными ладонями и подошвами ботинок, когда моим незримым мучителям вдруг надоело издеваться надо мной. Засим экзекуторы вытащили меня из трубы и сказали:
– Ладно, пошли в Отдел. Там тебя уже ждут – не дождутся!
Отдел располагался этажом выше. Что таила за собой непрезентабельная дверь из толстой древесно-стружечной плиты, я не знал до последнего.
Внутри Отдел напоминал небольших размеров школьный класс. Так же стояли парты в три ряда, стоял стол (хм, экзаменаторов?) и висела классная доска. Ярко горели лампочки. Окон, кажется, не было.
За столом сидели Они, и их лица ускользали от взгляда.
– Чем порадуешь? – спросили Они.
Я запустил руку в карман и достал то, что в нём было – жалкий клочок, похожий на обрывок купюры.
– Маловато будет! – сказали Они с упрёком. – Посмотри, что у других.
Тут я понял, что в классной комнате Отдела я не один: за партами сидели те самые другие, и перед каждым лежало что-то, похожее на советский бумажный рубль, но величиной с хорошее полотенце. То, что я представил на Их суд, было лишь узенькой полоской (в этом я не ошибся), жалким отрывочком от такой денежки.
– Мало стараешься, – наседали Они.
– Ну, есть такое, – согласился я, поскольку спорить с Ними бесполезно.
– Вот такую когда принесёшь? – спросил один из Них, кивая на цельную купюру.
И тут до меня дошёл истинный смыл пребывания других в помещении Отдела.
– Когда-нибудь, когда не смогу жить дальше, – ответил я.
– Молодец! – наперебой заговорили Они. – Соображаешь! В прошлый раз ты не был таким прытким!!!
Откуда я помню, что было в прошлый раз.
– Ладно, иди, – сказал мне Они. – И не забудь свои сбережения.
Я уже собрался покинуть Отдел, когда один из Них окликнул меня.
– Стой!
Я остановился.
– Поделись со всеми, – попросили Они хором в унисон.
– Хорошо, – ответил я.
И вот, выполняя Их наказ, я спешу поделиться.