Сегодня – Троица. День солнечный и тёплый.
Я надела узкую юбку, легкий светлый пиджак, положила в сумочку шёлковый шарф и вышла из дома, боясь опоздать на встречу. Он позвонил вчера после длительного молчания и предложил встретиться сегодня утром у кинотеатра «Москва», сказал, что купил два билета на комедию.
- Почему так рано? – спросила я, хотя могла и не спрашивать, потому что уже знала ответ.
- Это льготный сеанс.
Он всегда всё просчитывал и считал каждую копейку. Мне это не нравится, потому что и в наших с ним отношениях уж очень он рациональный.
В городе малолюдно и зелено – июнь в разгаре.
К кинотеатру я приехала на десять минут раньше условленного времени, так получилось. И вообще, я никуда и никогда не опаздываю по жизни. Что ж, подожду. Я присела на неудобную скамейку перед фонтаном. Узкая, без спинки, она полукругом плавно огибала фонтан, который, как ни странно, функционировал.
Ровно в назначенное время у меня зазвонил мобильный телефон. Звонил он, чтобы сказать о своём опоздании на десять минут.
Что ж, подождём. Погода великолепная. Лёгкий и ласковый ветерок треплет мои волосы и подол юбки. Сижу, созерцаю искрящиеся на солнце тонкие струйки фонтана. Минуты ожидания прошли незаметно. Он тихо подошёл сзади, нежно обнял за плечи, уткнулся мягкими губами в шею чуть ниже мочки уха и с придыханием прошептал:
- Прости, милая, за опоздание.
Уверена, что тот, кто наблюдал эту картину, завидовал мне в этот момент. Но я-то знала, что нужна была ему, как антураж. Он даже это просчитывал: как будет смотреться со стороны. Он любовался собой.
Зал кинотеатра был почти пуст. Мы, не смотря на пустоту зрительного зала, заняли места, согласно купленным билетам. На несколько рядов ниже сидели две женщины, на которых я обратила внимание.
Слева одиноко сидела пожилая дама. На вид ей было около семидесяти лет. На головке вязанная летняя шляпка с небольшими полями. Скорее всего, эту шляпку она сама себе и связала. В одной руке она держала накрахмаленный кружевной платочек, в другой – пирожное, трубочка с кремом, которое периодически осторожно откусывала и тут же прикладывала к губам платочек, убирая невидимые крошки. При этом лицо её было безмятежно и казалось, что она получает истинное наслаждение, поедая пирожное.
Справа на том же ряду сидела молодая женщина. Ей не более тридцати лет. Она красива. У неё вид деловой женщины. В одной руке она держит бутылку с минеральной водой, в другой – мобильный телефон, по которому тихо кому-то что-то настойчиво говорила.
Я подумала: «Слава Богу, мне есть с кем ходить в кино», но тут же эта мысль потухла: а чем собственно я отличаюсь от них? Можно быть более одинокой и вдвоём.
У меня защемило сердце, глядя на фигуры двух женщин в огромном зале, таких разных и по возрасту, и по социальному статусу и таких одиноких. Комок подступил к горлу: я также одинока, как они.
Дверь в зрительный зал открылась, и один за другим стали входить солдаты. Их было около полусотни, не меньше. Молодые, здоровые, шумно топая начищенными сапогами, с гиканьем и смешками, дружно заняли весь ряд сразу за нами.
Начался фильм. Не скажу, что комедия произвела на меня хоть какое-то впечатление, но смотрела, не мучаясь, ожидая конца. Бывает и хуже. Чего-то главного в нём не было, чтобы зацепило, занозой засело в мозгу. И, хотя это была комедия, мы с ним ни разу не засмеялись, в отличие от солдат, сидящих сзади.
В картине были два эпизода, которые тронули мне душу: женщина, которая вышла из детской онкологической больницы и одними глазами сыграла боль потери ребёнка, и старый артист, который великолепно сыграл, так же глазами, потерю друга. Вот такая комедия! Из моих глаз медленно вытекали слёзы. Кружевного платочка у меня не было, и слёзы я промокала любимым шарфиком, который достала из сумочки.
Мы вышли из кинотеатра. Он буднично предложил:
- Поехали ко мне.
Я согласилась.
Мы пошли к остановке троллейбуса, потому что он всегда экономил на такси. Нещадно палило солнце. Мне хотелось плакать и пить. А ещё я думала, зачем согласилась? Уже давно пора ставить точку в наших отношениях. Я знаю, что всегда устраивала его, но он никогда не задавался вопросом: устраивает ли он меня? Я не шла на разрыв с ним только потому, что боялась остаться одинокой.
В салоне троллейбуса, как и в кинотеатре, было пусто. Он стоял, держась за поручень, и рассматривал своё отражение в оконном стекле. На очередной остановке я вышла, он даже не заметил. Я шла в обратную сторону. Мне уже не хотелось плакать, мне хотелось только пить.
Навстречу шёл парень, в рваных джинсах и рваных кроссовках, и жадно пил из бутылки, небрежно расплёскивая воду на грудь. Наши взгляды встретились. Он молча протянул мне бутылку с остатками воды...