Старый, дремучий лес навис над деревней. Даже с большого расстояния было заметно, что у него отсутствует подлесок. Высокие, могучие стволы теснили друг друга, а мощные кроны, словно борцы, переплелись в нешуточной схватке. Поваленные косыми лучами деревья превратились в непроходимый бурелом, а толстый ковёр из влажного мха рваными лапами свисал до земли, скрытой под слоем гниющих веток и палой листвы. В самый жаркий день от него веяло непроглядным мраком, сыростью и холодом.
От крайней избы с завалившимся плетнем отделилась невысокая фигура и направилась в сторону леса. Четырнадцатилетний подросток, одетый в старые спортивные брюки и рубашку с закатанными до локтей рукавами, шел по заросшей тропинке. В каждой руке он нес по две пластиковые бутылки для питьевой воды.
Сразу за деревней находился небольшой овраг, противоположный склон которого поднимался круто вверх и утыкался в опушку. На дне оврага едва угадывалась нитка ручейка, чье потрескавшееся русло уже месяц, как иссушила летняя жара.
Перебравшись через ручей по хлипкому, наспех сооруженному из палок мостику, парень стал подниматься по косогору. Преодолев большую часть склона, он начал уставать и изредка помогал себе, упираясь ладонями в колени. Ближе к лесу тропинка совсем терялась в сухой траве. Уткнувшись в деревья, подросток присел на землю, чтобы перевести дыхание и решить, куда идти дальше. Покружив некоторое время вдоль опушки, он, наконец, набрел на помеченную коровьими лепешками тропу, утоптанную немногочисленным деревенским стадом, и углубился в лес.
Через некоторое время, повинуясь чьей-то невидимой воле, деревья разошлись в стороны и плотной стеной обступили небольшую поляну, вытянутую вверх по склону. В её центре коровья тропа, словно обходя препятствие, забирала резко вправо и вверх, оставляя глубоко изрытую копытами и перемолотую в грязь площадку перед нешироким срезом грунта. Сквозь вышедшие на поверхность слои глины слабыми пульсациями бил родник, стекая в выложенную камнями чашу. Яркое, безжалостное солнце упрямо пробивалось сквозь неплотно сомкнутые кроны деревьев, но сил его всё-таки не хватало для того, чтобы развеять живительную прохладу, исходящую от родника.
Бросив под деревьями все бутыли кроме одной, мальчуган перебрался к роднику по нетронутой копытами траве и, ощупав носком камни, встал, широко расставив ноги по краям чаши. Склонившись над зеркалом воды, он погрузил в него бутыль, крепко держа её за горлышко. Пятилитровый объем отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться из рук и выскочить на поверхность, но постепенно наполнялся и угасал.
- А что, Жуковинка жива еще? - спросил чей-то хриплый голос над самой головой мальчугана.
От неожиданности нога парня дрогнула и соскользнула. Выбросив руку вперед, он погрузился ею в родниковую стенку, уйдя в глину всей кистью, а второй уткнулся в дно, но устоял и бутыль из рук не выпустил. Вода в чаше сразу стала мутной – закручиваясь вихрями, по дну пошли волны ила, глины и песка. Выровнявшись, он забегал глазами поверху, пытаясь разглядеть вопрошавшего.
- Какая еще Диковинка? – бросил наугад и тут же, подслеповато щурясь, заметил сидящего под деревьями человека. На толстых корнях, обнажившихся из-под земли, расположился старик, одетый в лохмотья, с короткой серой бородой. У него было узкое лицо, словно у иконы, вырезанной из дерева, и большой, покрытый буграми, нос, какой нередко случается у очень старых людей. Выступающие скулы и впалые щёки были испещрены такими глубокими бороздами, что, казалось, его лицо покрывала не кожа, а дубовая кора. Густые, пепельно-серые брови, словно кустарник над обрывом, нависли над маленькими, живыми глазками, внимательно разглядывавшими паренька. Легкий ветерок лениво шевелил листву на деревьях, и на лице старика играли солнечные блики.
- Я говорю, Жуковинка жива еще? – повторил тот, и в его голосе зазвучала слабая надежда.
Парень посмотрел на него, всё ещё потрясённый внезапной встречей.
- А! Деревня что ли? – наконец сообразил он. - Так нет ее давно. Дворов пять на той стороне осталось и у нас тут, - парень запнулся, подсчитывая в уме, - один или два.
Старик не ответил и тяжело вздохнул.
- Жаль. – Он задёргал бровями, поднимая их вверх как от удивления, а после собирая у переносицы. Его губы быстро-быстро задвигались, словно он читал заклинание, но до парня не донеслось даже шёпота. В какое-то мгновение ему почудилось, что старик сейчас тряхнёт головой и у него из носа посыплется земля – настолько сильно он походил на оживший трухлявый пень. Но старик внезапно замер и его бессмысленный взгляд упёрся в деревья на той стороне поляны. В наступившей тишине подул ветер, и деревья обеспокоено зашептали у них над головами.
- А зачем Вам?
Вопрос остался без ответа. Парень вымыл испачканные руки, дождался, пока усядется поднятая муть, и продолжил то, ради чего добрался сюда через лес – набирать родниковую воду. Наполнив бутыль под самый срез горлышка, он завинтил пластмассовую крышку и отнёс к деревьям, где взял очередную и уже протоптанной дорогой вернулся обратно.
- Подай-ка мне вон тот булыжник, - внезапно попросил старик. На этот раз парень был настороже и только переспросил:
- Какой?
Не по-стариковски крепкая рука со скрюченным, как корешок, пальцем без дрожи указывала на два особняком лежавших в воде камня. Один из них был большой и плоский, как тарелка, и выглядел неподъёмным, другой поменьше - размером с яблоко. Парень выбрал тот, что полегче, выудил его из воды и, примерившись, сделал взмах рукой назад, чтобы добросить к ногам старика, но тот его остановил.
- Нет, не этот. Возьми плоский.
Пожав плечами, мальчуган отбросил камень в сторону:
- Сейчас, - он подождал, пока не заполнится последняя бутылка, отнес ее к остальным и вернулся к роднику. Отмыв плоский камень от песка и грязи, парень поднял его вверх, упёршись локтем в бок, для толчка. Но, оценив расстояние, понял, что не добросит и придется нести. Обойдя родник поверху, подросток опустил камень рядом со стариком и отошел на шаг в сторону.
- А зачем он Вам? – набрался смелости и поинтересовался у старика.
- Это - подарок, - задумчиво ответил тот.
- Подарок? – с удивлением вырвалось у парня.
- Да подарок. На день рожденья. На мой день рожденья. Мне каждый год кто-то дарит камень на день рожденья. Вон, посмотри, - он кивнул себе за спину. - У меня уже целый мешок камней - столько подарили за всю жизнь.
Мальчишка заглянул за старика и действительно увидел там мешок, который распластался на корнях. Но он был плоский, и было похоже на то, что кроме чего-нибудь съестного и каких-то мелких, ежедневно необходимых стариковских вещей, в нём больше ничего не хранилось.
- Там нет ничего, - возразил он.
- Есть! – ответил старик, - Просто ты еще не видишь. Не каждому дано увидеть, - он нахмурил брови и плавно закачался из стороны в сторону, словно лист, на поверхности водоёма. Потом закрыл глаза и вытянул шею, задрав подбородок так, что борода стала походить на деревянный клин.
Постояв еще немного, мальчуган понял, что уже не нужен, и делать ему тут больше нечего, а потому вернулся к своим бутылкам.
Старик открыл глаза, и, глядя на удаляющуюся среди деревьев фигуру парнишки, согнувшуюся под тяжестью врезавшихся в ладони ручек бутылей, с фатальной грустью в голосе произнес:
- С каждым годом твой мешок будет становиться все тяжелее и тяжелее, спина будет сгибаться все ниже и ниже, и, в один прекрасный момент, ты его не поднимешь и уже никуда не пойдёшь.
01.02.10