На Московской книжной выставке интеллектуальной литературы « Нон фикшн- 2008» сибирская тема прямо не фиксировалась, но «азиатская Россия», как бы незримо присутствовала в большинстве презентаций, дискуссий и парадных мероприятий.
18 декабря исполнилось 300 лет, Указу Петра I поделившего Российскую империю на восемь губерний. Среди них была учреждена и Сибирская, в состав которой входили Приуралье (Пермь и Вятка), Сибирь и Дальний Восток. Административным центром стал Тобольск, а первым сибирским губернатором был назначен Матвей Петрович Гагарин, Книгу о его злосчастной судьбе и представляли на выставке Тюменское областное издательство и краевед Сергей Туров. И хотя «дело Гагарина» было связано, прежде всего с Тобольском, он оставил свой след и в Иркутске, и в Забайкалье (с 1691 по 1693 г.он был товарищем воеводы в Иркутске у своего родного брата князя И. Гагарина; а с 1693 по 1695 гг. - воеводой в Нерчинске («Даурах»). Согласно знаменитому публицисту и генеалогу князю Петру Долгорукову (первый полный русский перевод его «Записок» представляло на выставке петербургское издательство «Гуманитарная академия») князья Гагарины происходили из древнего княжеского рода - Стародубской ветви Рюриковичей. По окончании срока воеводства он был отозван в Москву и использовался Петром I в качестве руководителя работ по сооружению каналов между Волгой и Доном, Балтикой, Каспийским и Черным морями. При назначении в 1708 году в Сибирскую губернию Матвей Петрович именовался как «московский комендант и генерал-президент, сибирский провинциальный судья». В 1711 г. князь впервые выехал в Тобольск, получив официальный титул сибирского губернатора. Деятельный и честолюбивый губернатор правил Сибирью с размахом. Благодаря его усилиям заметно оживились дипломатические контакты и наладились регулярные торговые связи с «кыргызами» (казахами), среднеазиатскими государствами, Китаем. Гагарин добился разрешения на продолжение «каменного дела» в Тобольске, хотя в 1714 г. указом Петра I оно было запрещено повсюду, кроме Санкт-Петербурга. В 1714–1717 гг. в сибирской столице сооружаются южные, Дмитриевские, ворота кремля с палатой (рентереей) для хранения казны над ними, а затем западная часть крепостной стены и несколько башен. Дабы обезопасить высокий берег Иртыша, на котором стоит нагорная часть Тобольска, воды Тобола были отведены в новое русло, При этих работах губернатор использовал свой богатый опыт гидростроителя и пленных шведов. С пленными в Тобольске обходились гуманно, им была предоставлена возможность зарабатывать на жизнь различными ремеслами. Гагарин выделял по несколько тысяч рублей для раздачи наиболее нуждавшимся военнопленным. Установление морского пути из Охотска в Камчатку, основание и заселение новых крепостей по Ишиму и Оми - тоже заслуга первого сибирского губернатора. При нем сибирские дороги впервые стали украшаться верстовыми столбами, была проведена первая петровская секуляризация монастырских имуществ. Губернатор много заботился о «приискании» природных богатств Сибири, по большей части руд и минералов. С этой его деятельностью связана одна из самых страшных катастроф в истории Сибири XVIII века. В 1713 г. Гагарин донес Петру I, что во владениях киргиз-кайсаков, в Эркете (Яркете), добывается песочное золото. Побуждаемый радужными прожектами Гагарина, Петр I отправил крупную военную экспедицию с целью овладеть золотыми приисками под командованием подполковника Бухгольца. Экспедиция закончилась катастрофой. Эркет достигнут не был, более 3 тысяч человек погибли от голода, болезней, были убиты или попали в плен. Однако, как заметил историк П. Словцов, «угодливость царю русскому, всегда текущая из сердца преданного, но не всегда соображенная в голове, была в настоящем деле важною, но не преступною ошибкою кн. Гагарина». В деле поиска драгоценных металлов были у губернатора и успехи. Матвей Петрович преуспел в «археологии». Еще в XVII в. в Сибири находили «бугровое золото». Сначала древние курганы вскрывали случайно, но уже в XVIII в. это занятие стало выгодным и регулярным промыслом местных крестьян и аборигенов. В книге «Северная и восточная части Татарии», вышедшей в 1705 г., голландский путешественник Н. Витсен писал: «Недалеко от Тобола встречаются под горами особого рода весьма древние могилы. Наряду с ординарными золотыми вещами находили даже в таких могилах целые золотые шахматы и большие золотые пластины, на которых лежали трупы, яко в одежде». Князь Гагарин придал поиску «бугрового золота» государственное значение и размах. По его приказу начинаются систематические раскопки курганов по Тоболу, Иртышу, Енисею, на Урале и Алтае. Из драгоценных находок постепенно складывается целая коллекция золотых вещей, сегодня известная как сибирская коллекция Петра I и составляющая гордость Государственного Эрмитажа.
Однако при всей своей энергичности и заслугах перед царем князь не забывал и собственной выгоды. Слухи о его «лихоимстве» тянулись еще из Иркутска и Нерчинска. Поводами к подозрениям были огромные богатства князя и показная роскошь быта. По Долгорукову Гагарин «удивлял всех своей пышностью: за обеденным столом его подавали кушанье в постные дни на пятидесяти серебряных блюдах; колеса у карет были окованы серебром; подковы у коней серебряные и золотые; в московском доме на Тверской стены были зеркальные, образа, находившиеся в его спальне и обложенные бриллиантами, стоили, по свидетельству тогдашних ювелиров, более ста тридцати тысяч рублей». Кроме таможенных и кабацких сборов, в Сибирской губернии были еще две богатейшие статьи доходов: ясак и торговля с Китаем. Обер-фискал Алексей Нестеров еще в 1714 г. писал царю: «Проведал я в подлиннике, что князь Гагарин свои и других частных людей товары пропускает в Китай под видом государевых с особенными от него назначенными купчинами, отчего как сам, так и эти его приятели получают превеликое богатство, а других никого к китайскому торгу не допускают; от этого запрета и бесторжицы многие пришли во всеоконечное оскудение. Предлагал я в Сенат, чтоб послать в Сибирь верного человека и с ним фискала из купечества для осмотру и переписки товаров в последнем городе, куда приходит караван, но учинить того не соизволили». Долгое время губернатор уходил от ответственности, используя покровительство А. Меншикова и царицы Екатерины. Сенат велел уничтожить документы, свидетельствовавшие о бессовестном расхищении казны в Сибирском приказе. Но в 1717 г., воспользовавшись прибытием царя в Москву, Нестеров добился передачи следствия в руки специальной комиссии, составленной из офицеров лейб-гвардии. В ходе следствия открылось, что Гагарин «утаил хлеб, купленный в Вятке для отпуска за море, велел брать казенные деньги и товары на свои расходы, а приходные и расходные книги кинул; брал взятки на отдачу на откуп винной продажи, писал угрожающее письмо купчине Гусятникову, чтоб прислал ему китайские подарки, что и было исполнено; взял у купчины Карамышева казенные товары и заплатил за них казенными же деньгами, причем переводных писем в Сибирском приказе записывать не велел; взял у князя Якова Долгорукого в китайский торг товары без оценки и, не дождавшись купчины с караваном, велел выдать деньги вдвое; удержал три алмазных перстня и алмаз в гнезде, купленный на деньги, взятые в китайский торг из комнаты царицы Екатерины Алексеевны; взял себе товары из каравана купчины Худякова и, приняв у купчины книги этих караванов, сжег». Общая сумма растраты казенных денег, вменявшаяся Гагарину в вину, исчислялась в 305554 рубля - деньги по тем временам колоссальные. В 1719 г. Гагарина отстранили от должности. Будучи «пытан и неоднократно бит кнутом», Матвей Петрович во всем повинился и написал царю покаянное письмо, в котором просил милосердия и помилования и обещал уйти в монастырь «для пропитания». Но вместо монастыря Петр назначил бывшему сибирскому губернатору виселицу и конфискацию имущества, утвердив 14 марта 1721 г. соответствующий приговор Сената. Уже через день, 16 марта, М.П. Гагарин был повешен в присутствии царя перед окнами Юстиц-коллегии. Тело его провисело, укрепляемое цепями, по меньшей мере, до ноября.
С пребыванием М.П. Гагарина в должности сибирского губернатора связан один миф. Он якобы планировал отделение Сибири от России. Миф этот, по-видимому, родился еще во время дознания. Тому поспособствовало и напутствие, данное Петром I следователям: «Его царское величество изволили приказать о нем, Гагарине, сказывать в городах Сибирской губернии, что он, Гагарин, плут и недобрый человек и в Сибири ему уже губернатором не быть, а будет прислан на его место иной». Естественно, что после такой установки явились многочисленные доносы, в том числе самые невероятные: В свое время материалы дела князя Гагарина изучила Екатерина II и пришла к близкому выводу. В своих «Записках» Петр Долгоруков, имевший доступ к государственным архивам пересказывает полный текст обвинительного акта. В частности, кроме «лихоимства» Гагарину инкриминировались следующие «преступления»: …2.Имел намерение поднять в Сибири бунт и провозгласить себя ее государем…5.На все обращенные к нему жалобы…отвечал, что он к тому непричастен, что все происходит по вине царя и что если бы верховная власть принадлежала ему…, то население благодарило бы небо за свою судьбу…7. С целью возмущения умов и подготовки бунта разжигал недовольство раскольников и распускал слух, что царь намеревается принудить своих поданных сменить веру…10. Перекрыл все дороги…из Сибири в Россию…12. Увеличил без надобности Сибирское войско…13. Создал второй драгунский отряд, хотя и одного было достаточно…14. Увеличил численность регулярных войск и поставил их под командование пленных шведских офицеров…15. Лил пушки на сибирских заводах. Одним словом, не ординарный вор и казнокрад, а «сибирский сепаратист». Нынешним «поборникам независимой Сибири», квакающим на некоторых «оппозиционных» сайтах, впору объявлять князя своим предтечей. А ведь вовсю понося «окупационный режим москалей» не задумываются, что с ними было бы, при Петре или «великом Сталине». Действительно «история может повторяться дважды, но вторично уже не как трагедия, а как фарс».
В прошлом году на выставке проходила презентация польской книги. В каталог 2008 г. было включено 38 новых переводов польских авторов. Сибирская тема присутствует и там весьма ощутимо, в первую очередь это относится к Яцеку Дукаю. 34-х летнего философа и прозаика уже считают в Польше ни больше, ни меньше, как «наследником Станислава Лема». Действие масштабного романа Дукая «Лед» разыгрывается в роскошных вагонах Трансибирского экспресса и близь Иркутска. Это очередное упражнение в альтернативной истории: все начинается с падения Тунгусского метеорита, что приводит к обледенению большей части территории России, в результате не начинается ни Первая мировая война, ни Октябрьская революция, на престоле остается Николай II, неизменными остаются обычаи, мода, орфография. Польша по-прежнему разделена между тремя империями. Царь желает избавиться ото льда и в 1924 году чиновники отправляют в Сибирь со специальным поручением Бенедикта Герославского, его отец, сосланный в свое время в Сибирь, подвергся необыкновенной метаморфозе, оледеневший, он обрел способность находить общий язык с диковинными квази-существами, вызывающими эти патологические понижения температуры. Герославскому – младшему поручено отыскать отца и склонить к сотрудничеству в деле ликвидации льда. Этой инициативе препятствуют те, кому обледенение Сибири позволило сколотить состояние: низкие температуры приводят к возникновению новых материалов и областей промышленности, благодаря которым Сибирь превращается в экономическую империю, Кроме того, здесь процветают религиозные секты, считающие страшный мороз предвестием духовного возрождения. Позвольте, позвольте! Ну очень уж что-то напоминает, а… - вот-оно! «Действие романа начинается после Оклахомской ядерной катастрофы 2028 года. В сверхзасекреченном военном бункере среди вечной мерзлоты Якутии проводится научный эксперимент по выращиванию голубого сала -- вещества, обладающего фантастической мощью и небывалыми доселе возможностями» (В. Сорокин «Голубое сало», М., 1999). Когда эксперимент приблизился к концу, на сцене появляются новые персонажи..., а далее, и кульминация повествования - 1 марта 1954 года во время праздничного концерта в Большом театре, посвященного открытию Всероссийского Дома Свободной Любви, в зал рухнет глыба льда, внутри которой будет заключен пришелец из будущего – посланец сибирской секты земле…бов, сжимающий в руках саквояж с пластами голубого сала. А если вспомнить, что один из предыдущих романов Сорокина так же назывался «Лед», то в пору начинать громкий судебный процесс на международном уровне по обвинению «наследника Лема» в плагиате, как автора «Голубого сала несколько лет назад обвиняли в порнографии. Но, не тут-то было. По Сорокину «голубое сало образуется на теле великих писателей во время творческого процесса. Надо лишь только их клонировать, собрать, выделяемый ими продукт, и… а что с ним, собственно, делать? Перед каким-нибудь «новым европейцем» такой вопрос даже и не встал бы. Как что делать? Наладить промышленное производство, продавать по сто евро за порцию и быть счастливым. Вспомним и другого автора и опять же «посланец императора» спешит в Иркутск, потому что: «полчища врагов наводнили Восточную Сибирь… татарский хан собирается завладеть землями, а для этого ему необходимо убить молодого наследника престола и племянника русского царя…Он приказывает изменнику майору Огареву выполнить это кровавое задание (опять же эмигрант Огарев – друг Герцена и князя Долгорукого). Царь поручает своему верноподанному генералу Михаилу Строгову секретную миссию: найти молодого наследника, сбежавшего из татарского плена, и обеспечить его безопасность.». Это сюжет знаменитого «Мишеля Строгова» Жюля Верна. И великому фантасту из гроба надо сетовать на «кражу сюжета»? И не только ему. У Дукая: «…все стало ясно, когда температура воздуха упала настолько, что хриплое дыхание превратилось в душный кашель и мороз ввинтился в горло, словно сосулька с резьбой – а человек… мчался дальше, прямо в объятия льда…». Но вот еще: «…Взгляните, - воскликнул Пантагрюэль. - Вот вам несколько штук, еще не оттаявших. И он бросил на палубу целую пригоршню замерзших слов, похожих на драже, переливающихся разными цветами. Здесь были красные, зеленые, лазуревые и золотые. В наших руках они согревались и таяли как снег, и тогда мы их действительно слышали, но не понимали, так как это был какой-то варварский язык…Мне захотелось сохранить несколько неприличных слов в масле или переложив соломой, как сохраняют снег и лед».
Постмодернисткий конвейер работает и старик Рабле тоже в дело (в переработку) пошел. По мнению «продвинутых» критиков: « Слова… - это лед, твердая субстанция, из которой можно создавать разнообразные конструкции». Единственная, но неприятная особенность - он тает при температуре выше нуля и превращается в воду, из которой ничего нельзя создать. Сказать о художественном произведении, что в нем много воды, означает признать его пустоту. Таков дух эпохи. По утверждению критика Ежи Яжембского у Дукая наиболее значительна именно логико-философская оппозиция «мира лета» (читай Европы) где господствует многослойная логика, где не действует закон исключенного третьего, четкие формулировки размываются, подобно всякого рода детерминизму, вытесняемому случайностью, которая неразрывно связана с биологической жизнью и «мира зимы» персонифицированного Сибирью, где логика исходит из ясной оппозиции истины и лжи и идеология ясна и подчинена исторической необходимости. Что ж, чья позиция выигрышнее, а чья, прямо скажем, честнее, судить читателям.
Именно, к честной прозе относится книга писателя – путешественника Анджея Дыбчака «Гугара». Молодой этнолог (Дыбчаку всего 30), поселился в эвенкийской деревушке, жил в чумах, пас оленей, пил водку с местными ментами и таджикскими гастарбайтерами (и сюда добрались!). Итогом стал великолепный документальный фильм, посвященный трагической проблеме потери самоидентификации малого народа: молодые попадают в беду, пытаясь, как правило, тщетно, найти счастье за пределами своего мира и ввязываясь в опасные авантюры, старики спиваются, теряя и своих оленей, и вымирают. Фольклорный праздник с приглашением маститых артистов, устроенный на деньги некогда знаменитой нефтяной компании и грязь, пьянство и драки, впрочем, а в больших-то городах не тоже ли самое (вспомним салюты Дня Победы на набережной, куда ветераны уже и не ходят). И в фильме горько смотрит на земляков с портрета Герой – эвенк Увачан, когда-то форсировавший Днепр.
И еще о честной прозе. Издатель Александр Колесов, владивостокский альманах «Рубеж» и Приморский объединенный музей им. В.К.Арсеньева привезли на выставку уникальную книгу. Это собранные и отредактированные американской слависткой Биргиттой Ингемансон письма американки Элеоноры Лорд Прей за 36 лет ее жизни во Владивостоке. Для историков Приморья, от конца XIX до 30-х гг. ХХ столетия эти письма уникальный исторический источник. Э. Лорд Прей – жена американского коммерсанта, чуть ли не день за днем описывает жизнь и быт города и края от восстания ихэтуаней до установления сталинского режима. Вся бурная история Русско-японской и Гражданской войн, смена правительств, пребывание американских и японских войск, взятие Владивостока Народно-революционной армией ДВР, нэп и начало «великого перелома» Лорд Прей описывает необычайно живо сочувственно, оставаясь при этом американской гражданкой, тем не менее, не собиравшейся никуда уезжать, даже после смерти мужа. Ее архив сохранила семья и передала для публикации в Россию. А. Колесов поблагодарил за содействие и Посольство США, а директор Объединенного музея отметил, что работа над изданием книг о Владивостоке будет продолжена.
И, наконец, так же представленная на выставке книга, изданная совместно Москвой и Иерусалимом является настоящим подарком иркутянам. Жизнь Моисея Аароновича Кроля (1862-1942) – народовольца, этнографа (несколько десятков статей о забайкальских бурятах до сих пор не потеряли своего научного значения), знаменитого юриста, защитника жертв еврейских погромов, иркутского общественного деятеля, политика, депутата Учредительного Собрания от Иркутска и Сибирской областной Думы, затем харбинского и парижского эмигранта, масона настолько тесно вплетена в историю России и Сибири XIX и XX столетий, что без нее историю этого «осевого» ( по Ясперсу) для нашей страны времени трудно теперь и представить. Кого только нет на «Страницах моей жизни» - от Софьи Перовской, воспитательницы молодых террористов: Кроля, Л.Я. Шенберга и В. Богораза (двое последних станут классиками российской этнографии), будущих лидеров большевиков Л. Красина и Ф. Дзержинского (именно «железный Феликс» помог жене Кроля эмигрировать в Харбин), всех сколько-нибудь заметных деятелей периода революции и Гражданской войны, редакции знаменитого иркутского «Восточного обозрения» и Восточно-Сибирского отдела географического общества (Кроль был председателем Иркутского отделения «Общества по изучению Сибири» вместе с И.И. Серебренниковым и М.П. Овчинниковым) до иркутских генерал – губернаторов Селиванова, Князева и Пильца, к аресту которого в марте 1917 г. Кроль имел самое непосредственное отношение. Интересная деталь – М.А. Кроль, будучи весьма известным и преуспевающим юристом добровольно переехал из Санкт-Петербурга в Иркутск, где и прожил целых десять лет, вплоть до вынужденной эмиграции по угрозой расстрела после омского переворота Колчака в 1918 г. Не приняв ни белых, ни красных он становится видным деятелем национальных еврейских организаций и, в конце жизни, одним из руководителей парижского отделения ложи «Северная звезда» вплоть до последнего бегства от гитлеровских войск и смерти в Ницце. Несомненно, что для всех историков Сибири мемуары Кроля под редакцией д.и.н. Н.Л. Жуковской станут настольной книгой (справедливости ради, добавим, что целый ряд данных библиографического указателя нуждается в уточнениях дат и фактов, так редакторы повторяют ошибку многих справочных изданий о существовании в Харбине университета, почему-то нет даты смерти И. Серебренникова и т.д.). Остается только жалеть, что собственная «иркутская история» издается не в Иркутске (мемуары Серебренникова в 2003 г. вышли так же в Москве, его же эмигрантские дневники, выпущены Гуверовским институтом в США). Может быть иркутской интеллигенции нужно плотнее общаться с российским и международным научным сообществом, а не прислушиваться к бредням о «независимой Сибири». И еще одно отрадное для Сибири событие, на «нон-фикшен-2008» Институт общественного проектирования и журнал «Эксперт» провели церемонию награждения лауреатов новой премии «Общественная мысль». Одним из победителей стал д.и.н. Марк Меерович (ИрГТУ) – известный исследователь и защитник старой иркутской архитектуры, так, что можем порадоваться не только за него, но и за наш город.
2008 (Иркутск - Москва)