И тут Вера вздохнула еще раз. Может быть, ничего не случилось бы, не повстречайся ей в один прекрасный день Ида Самуиловна. Они познакомились на курсах немецкого языка несколько лет тому назад. Культурная дама и милая женщина эта Ида Самуиловна, с какой стороны не посмотри. Разве немного слишком чересчур добросовестная и разговорчивая. К примеру, в ответ на вопрос «Как дела?» Ида Самуиловна никогда не ограничивалась банальными «прекрасно», «хорошо» или «хреново», а излагала все свои проблемы с мельчайшими подробностями.
Проблем у нее и в самом деле было под завязку. Со стариком-отцом, страдающим недержанием мочи и пристрастием к молодым красоткам из стран СНГ, которые норовили использовать его в качестве транспортного средства. С мужем, что только и смотрит, как бы удрать из дома и напиться с приятелем, поскольку все равно нечего делать. С сыном, так рьяно взявшимся изучать еврейскую религию, что уже перестал ходить в гости к родителям, потому что те едят не кошерное. С дочкой, что никак не хотела радовать мать своими успехами в учебе и игре на фортепьяно, а все норовила удрать на дискотеку и в прочие опасные для юной еврейской девушки места. Это не говоря уже о том, что в Германии никому была не нужна философия, которую она когда-то где-то преподавала.
Вот и в тот раз Ида Самуиловна сперва обстоятельно осветила положение дел в своем семействе с соответствующими вздохами, ахами и охами. И только потом с участием осведомилась:
-Ну, а у тебя-то как?
-Да все так же...
В выпуклых голубых глазах Иды Самуиловны светилась такая обида на мир и его несовершенства, что было просто верхом неприличия нагружать ее своими заморочками. Не рассказывать же ей о кошачьем пансионе!
Полгода назад Вере дали временную работу в кошачьем приюте и она на собственной шкуре убедилась, как немцы любят животных. Сорок с лишним кошек размещались с такими удобствами, о которых мечтать не могут детишки в какой-нибудь Руанде. В этом кошачьем раю было все, чего может только пожелать кошачья душа, начиная от патентованной еды и корзинок для спанья и кончая особыми игрушками. Две заботливые сотрудницы во главе с заведующей добросовестно присматривали за вверенным им кошачьим контингентом.
Тем не менее чиновники в соответствующем ведомстве решили, что трех нянек и имеющегося оборудования кошкам недостаточно, и выделили еще двух человек плюс изрядную сумму денег на кошачьи надобности. Деньги заведующая встретила с восторгом и тут же истратила на специальные щетки, шампуни и игрушки для кошек. А вот помощницам не слишком обрадовалась. Скорее испугалась, что они отнимут работу у уже имеющихся сотрудниц. Но ее тут же успокоили: помощницы должны только играть с кошками и развлекать их всеми прочими способами, вплоть до чтения им особых кошачьих романов.
Все эти полгода она чувствовала себя, как в театре абсурда. Если бы она сама не играла бы в нем одну из главных ролей, она ни за что не поверила бы, что такое возможно. Нет, про кошачий рай уж точно не стоит рассказывать! Поэтому ограничилась словами:
-Ищу работу.
И тут уж они обе дружно вздохнули.
-И как это я про Ираиду забыла! – вдруг оживилась Ида Самуиловна. - Ее недавно муж бросил. Ты про писателя Туркина наверяка знаешь!
Вера кивнула, хотя впервые слышала это имя. Этот Туркин наверняка из той категории литераторов, что известны разве фикусу на балконе и родственникам, подумала она.
-Я не столько его, сколько его бывшую супругу Ираиду знаю, - продолжала Ида Самуиловна. – Туркин теперь себе новую жену нашел. Бросил, Ираиду, такого ангела, негодяй! Она ужасно его любила, даже от детей отказалась. За гения считала и всю дорогу терпела его шуры-муры с другими бабами. А уж как она о нем заботилась! Все диетическое ему готовила, потому что у него печень не в порядке. Кормила чуть ли не с ложки по часам, он едва клюв раскрывать успевал. Даже на права выучилась, чтобы тут машину водить, а то он не может сосредоточится на дороге, ему мысли мешают. Представляешь, какая дура! И все еще продолжает его любить, переживает, как он там без нее обойдется!
Нет, таким, как она, на земле места нет, ее надо сразу на небо в ангелы! Я ее тут на днях встретила, так она все волновалась, как найти кого-нибудь, кто за ее Туркиным присматривал. Он как снова женился, так опять обострение началось, а уж с кишечником так и вообще просто трагедия. Сплошные запоры, хоть из сортира не выходи. И на хрена ему с там здоровьем молодая жена? Не говоря о том, зачем он ей? От мужика в таком возрасте много ожидать не стоит!
Тут Ида Самуиловна усмехнулась, явно вспомнив о своем муже, более склонном к милочке-бутылочке, чем к ее пышным рубенсовским прелестям. Она уже не раз прямым текстом жаловалась Вере на его безразличие, но тут, видно, решила не отвлекаться от темы:
-Любовь любовью, а должен же кто-то прибирать у Туркина хотя бы иногда. Опять же кормить его нужно, он сам и дороги в магазин не найдет, его Ираида избаловала. Это четыре часа в день, не больше, работа не тяжелая, а платить будет прямо на руки. Конечно, раньше бы мы за такую работу не взялись, но тут говорить о гордости не приходится. Всем пришлось смириться с потерей социального статуса...
Что уж там говорить, этот самый статус сохранили тут разве те, кто и раньше ни на что не претендовал. Например, шоферы, рабочие, продавцы, уборщицы. А инженерам, учителям, журналистам и прочим представителям интеллигентных профессий пришлось собрать свою гордость в узелок и согласиться на его понижение. Или вкалывать, как сумасшедшие, начав с нуля, чтобы вернуться в профессию, чтобы не превратится в тех, кого немцы называют «социальными паразитами».
Но некоторые и без всего этого устраиваются прекрасно, вроде того же Туркина и ему подобных. Многие тут уже по двадцать лет, и отнюдь не собираеюся возвращаться домой. Их отечество, как говорится, русский язык, а он всюду с ними. Впрочем, это и понятно – кто захочет ехать в страну, где самыми продаваемыми книгами стали самоучители всех сортов, начиная с организации своего бизнеса и кончая основами стервологии?
А здесь знающий человек всегда найдет денежный источник, к которому может припасть бедствующий литератор-эмигрант. Например, стипендию от какого-то европейского общества, поддерживающего русских литераторов за рубежом. Именно таку дали Туркину, хотя для этого ему пришлось переехать из Берлина в провинцию.
Новая супруга, рассчитывавшая на жизнь в столицах, ужасно недовольна, с усмешкой сообщила далее Ида Самуиловна. И это очень греет душу брошенной жене, потому что как раз ей жизнь в столице казалась очень дорогой. Ираида последовала вслед за супругом с надеждой, что тот опомнится и вернется. И она его простит, как и полагается настоящей жене гения.
Наконец Ида Самуиловна выудила из сумки мятый клочок бумаги и протянула его Вере со словами:
-Если решишься – позвони ему по этому телефону и сошлись на меня. Ну, мне пора!
Расставшись с Идой Самуиловной, Вера задумалась. Домработницы и кухарки во времена социализма были обреченным на вымирание видом из «Красной книги». А вот в дореволюционные времена у многих уважающих себя русских писателей были горничные и камердинеры, дворецкие и няньки, истопники и кухарки. Русская литература полна рассказов о преданных слугах, вспомнить хотя бы о пушкинской Арине Родионовне. Потом семьдесят лет писатели как-то обходились почти без прислуги и тем не менее некоторые из них написали вполне достойные вещи.
Но теперь времена изменились и история в очередной раз повернула вспять. Кто она против истории, спросила себя Вера. Пылинка, атом, или даже меньше. И чем уход за писателем и его супругой отличается от ухода за немощными старушками? В принципе ничем. Так что ничего не остается, как взяться за это дело, сказала она себе и позвонила Туркину.
Первым, что она услышала от него, было не слишком любезное:
-Вы тут на каких основаниях находитесь?
Выяснив, что она уже давно имеет немецкий паспорт, Туркин стал куда обходительнее, хотя и произвел основательный допрос относительно ее образования, возраста и семейного положения. И только потом выразил желание встретиться с ней.
Перед встречей Вера добросовестно припомнила все, чему ее учили на курсах в арбайтсамте. Главное - никогда не признаваться в том, что чего-то не знаешь или не умеешь. Если тебя не возьмут, говорили им, это не имеет никакого значения, а если возьмут, научишься в процессе. Хотя она по части домашнего хозяйства умела все, начиная с ремонта квартиры и кончая кройкой и шитьем
Как женщина добросовестная, она даже отыскала в виртуальной библиотеке труды Туркина. Конечно, прислуге это нужно, как собаке пятая нога но мало ли что? Заодно и о нраве будущего работодателя побольше узнает.
Первым ей попался под руку солидного размера роман «От первого лица». Там рассказывалось преимущественно о половой жизни героя, от первого лица, разумеется, и в самых мелких деталях. Причем все время подчеркивалось, что он обожает типично русских женщин, с серыми глазами, русыми волосами и стройным станом, интеллигентных как Софьи Ковалевские, и невинных, как голубицы. Он обучал их всем премудростям секса и они оставались навек ему благодарны.
Дальше Вера читать не стала. Когда ей попадалась литература такого сорта, она всегда думала о том, что ее авторы, должно быть, записные юмористы. Или они не понимают одной простой вещи: как может взрослый и вполне знакомый с физиологией человек без усмешки читать малоправдоподобные описания общеизвестных процессов?
Время от времени репортажи из постели Туркина перемежались борьбой за правое дело капитализма и плевками в сторону покинутой родины. Чувствовалось, что автор наслаждается обретенной им за рубежом свободой слова, в первую очередь, матерного. Конечно, Вера понимала, что не стоит требовать от языка современных авторов стандартов пресловутых гоголевских дам, которые стеснялись сказать «эта тарелка воняет». Но ведь есть же разница между изящной словесностью и уголовной «феней», в конце концов!
Вера сумела обнаружить в интернете даже его портрет. На нее смотрел вконец измученный заботами о благе несчастной Родины страдалец с пылающим взором из запавших глазниц, тощей шеей и иссохшими щеками. Он сверлил зрителя глазами, требовательно вопрошая о чем-то очень серьезном. Представить, что этому святому под силу те подвиги по части секса, что он старательно описывал, было так же невозможно, как канцлера в трусах на заседании бундестага.
С этими впечатлениями она отправилась к своему будущему работодателю.
Писатель Туркин жил в самом престижном районе города. Солидный трехэтажный особняк в стиле «модерн» в уютном дворике, осененный столетними деревьями, выглядел более чем респектабельно. Дубовые двери, огромные окна затейливой формы и лепнина там и сям давали прекрасное представление об эпохе, когда изобилие украшений сходило за элегантность, а труд почти ничего не стоил. Качество реставрации этого памятника архитектуры было выше всяких похвал. В доме жили всего три семьи, если судить по почтовым ящикам.
Квартира, куда ее провел открывший ей дверь хозяин, вполне подошла бы преуспевающему адвокату или врачу. Длинный, как беговая дорожка, коридор, ванная с двумя окнами, гостевой туалет и пять комнат производили очень солидное впечатление. Равно как высоченные потолки, дубовый паркет, витражи в дверях и лепнина на потолках.
В плане интерьера все это смотрелось очень мило, а вот в смысле уборки выглядело довольно непривлекательно. Вера представила себе, сколько времени нужно, чтобы вымыть эти высоченные окна, снять паутину, а также пропылесосить все ковры и диваны, и у нее появились некоторые сомнения – стоит ли связываться.
Еще большие колебания охватили ее в кабинете писателя. Он был забит собранной хозяином в течении всей жизни трофеями, начиная с книг и фотографий и кончая сувенирами из дальних странствий. Над письменным столом хозяина висел его портрет солидных размеров, как две капли воды похожий на тот, что Вера уже видела.
Но сам Туркин выглядел уже совсем по-другому. Преимущества западного образа жизни уже оставили на нем свои неизгладимые следы, начиная от мешков под глазами на желтовато-сером лице и кончая свисавшим над ремнем солидным брюшком. Глупые волосы покинули его умную голову, а согбенные заботами плечи сползли на раздувшуюся от страданий грудь. Коротким кривоватым ножкам, наверное, было тяжело нести такую массу, поэтому ступал Туркин неуклюже, да еще и косолапил. Одет русский писатель был в нечто модное, явно импортное, и по цвету не вполне соответствовавшее его солидному возрасту.
Налицо были и такие черты имиджа, необходимые уважающему себя литератору, как проницательный взгляд со стратегическим прищуром и манера говорить, отрубая абзацы взмахом руки. Словом, если и не живой классик, то вполне сносная имитация.
Впрочем, вел себя Туркин нормально и вопросы задавал самые обычные. Озадачил Веру только один.
-Вы лютеранка? – спросил он тоном, не позволяющим ответить отрицательно. Равно как не позволяли этого сделать и многочисленные иконы на стенах кабинета.
Вера ответила утвердительно, хотя на самом деле уже давно вышла из церкви. Преимущественно из экономии, чтобы не платить обязательный тут для верующих не такой уж маленький церковный налог. Она чувствовала: ответить она иначе, разговор тут же окончился бы. Ее совесть при этом даже не шелохнулась. Потому что она уже давно поняла: умение быстро менять убеждения, если за это платят – одно из самых нужных нынче в поиске работы качеств. Кроме того, ни в коем случае не стоит возражать помешанным на охране природы вегетарианцам, борцам против мирового коммунизма и однополой любви.
-Ну, раз так, я не стану называть Вас по имени отчеству, а поступлю, как принято здесь, - заключил Туркин, закурив трубку и выпустив красивый завиток дыма прямо ей в лицо. - Вы не возражаете, если я стану звать вас просто Вера?
Она не возражала. Ей уже давно было понятно, что такие мелочи, как отчество, а также равенство и братство остались в прошлом. А вот Туркин все продолжает оставаться Борисом Абрамовичем, между прочим - именно так он ей представился.
Тут по коридору процокали каблуки, открылась дверь, и в кабинете нарисовалась молодая особа раза в два моложе Туркина и сантиметров на двадцать выше.
-Входите, милостивая сударыня, - приветствовал ее Туркин с подобострастной улыбкой. И, уже Вере, - Познакомьтесь, моя супруга Наина Романовна!
Вера едва сдержала усмешку. Не потому, что Наина Романовна выглядела как-то особенно забавно. И не потому, что Вера с первого взгляда поняла, что уже много раз уже встречала эту даму. Не лично, конечно, а на обложках журналов, в рекламе или телесериалах, где действуют неправдоподобные персонажи на фоне таких же сказочных декораций. Для них обязателен высокий рост, неестественно стройная фигура, синтетический загар и цвет волос. Само собой, самые модные туалеты и безупречный макияж даже на смертном одре, в волнах океана и центре урагана.
Когда-то такой тип женщин можно было увидеть крайне редко, поэтому они казались среднему обывателю чем-то вроде редких тропических орхидей. Но теперь эти орхидеи научились производить в теплицах промышленным способом, и им торгует каждый уважающий себя супермаркет. Как-то, прельстившись на дешевизну, Вера купила в супермарте орхидею в горшочке. Розоватые цветы овальной формы на длинном стебле украшали ее дом ровно четыре недели. А потом обнаружилось, что в Вериной квартире орхидея жить не хочет. Сперыв пожухли цветы, потом сморщились и пожелтели листья, и пришлось в конце концов вынести растение на помойку.
Верину усмешку вызвало обращение «милостивая государыня». Пару лет, в тепый летний вечер они с сыном шли мимо пивной и увидели, как бомжеватого вида мужичок облегчался на газончике под деревом. Завидев их, он, не прерывая своего занятия, вежливо попросил:
-Милостивая сударыня, смотрите, пожалуйста, в другую сторону!
Да уж, не перевелись еще в Германии джентльмены старой школы, подумала она тогда.
Впрочем, мало ли как называют друг друга супруги, одернула себя Вера. И человек с запросами как Туркина просто обязан претендовать на что-нибудь позаковыристее, чем банальные «котики» и «зайчики». Тут ей вдруг пришло в голову – а ей-то как называть супругу Туркина, если удастся получить это место? По имени и отчеству? Или лучше «госпожа Туркина»?
Меж тем «милостивая сударыня» смотрела как бы сквозь нее, даже не протягивая руки. Кстати, и Туркин не подал руки при встрече, как это вообще-то принято в Германии.
Затем «милостивая сударыня» рассстелила свое тощее длинное тело по дивану, и застыла на манер богомола, поджидающего добычу. А Туркин стал так серьезно говорить о необходимости сохранения в тайне всего, что она у него увидит и услышит, что Вере показалось – она в отделе кадров какого-нибудь из ушедших в прошлое «почтовых ящиков». Положение в России сейчас таково, что истинные борцы за свободу, должны быть бдительны. На смену демократам пришли те, кто желает в корне задушить все преобразования и вернуться к старым порядкам, они могут припомнить все его «заслуги». Да и в Германии у него полно врагов, начиная с литературных конкурентов и кончая ультра-левыми политиками, что охотно заткнули бы ему рот.
Только после этого инструктажа в духе «болтун – находка для шпиона», Туркин перешел к тому, что ей предстоит делать и сколько он собирается платить. За четыре часа работы, с десяти утра до двух дня, это было неплохо, решила Вера. Тем более что Туркин в ответ на ее вопрос о более конкретных распоряжениях, чем «все убрать и приготовить» только беспомощно пожал плечами и сказал:
-Я хочу, чтобы Вы навели у нас в квартире настоящий немецкий порядок! Вы ведь немка, а немцы мастера по этой части! А во всем остальном – на Ваше усмотрение. Может быть, Вам лучше связаться с моей бывшей женой, я Вам дам ее телефон.
Да и поведение хозяйки обнадеживало. В ответ на вопрос, с чего ей стоит начать – с уборки или еще чего-то, «милостивая государыня» сделала отстраняющий жест рукой с устрашающим маникюром и произнесла нежным голоском феи, не очень подходящим к ее гренадерскому росту:
-Делайте, что сочтете нужным, я во все эти мелочи вникать не собираюсь! У меня на это не хватает сил!
Ясно, что таким женщинам все свои силы приходится концентрировать на своей внешности, сказала себе Вера, отметая последние сомнения.
Завершил Туркин разговор в неожиданно немецкой манере:
- Ну, Вам все ясно?
Вера кивнула, хотя только в тот момент она осознала, что самый главный вопрос так и остался невыясненным: откуда у Туркина деньги, чтобы позволить себе такую роскошь – содержать большую квартиру, плюс молодую жену и еще прислугу? Кажется, нынче ведь писательство никаких особых доходов не приносит, если ты только не получил Нобелевскую премию, или не пишешь помойно-убойные детективы, издаваемые миллионными тиражами. Тут была какая-то неясность...
Ответ на это вопрос она получила далеко не сразу.