-Темно…Но я ведь только что моргнул. Или что это вообще было? Да, точно моргнул. Ладно, надо сконцентрироваться на остальных ощущениях… Так… я лежу, а подо мной мягко- это хорошо, вроде ничего не болит- тоже неплохо… надо бы пошевелиться и проверить… ****ь, я забыл как это делать! И где я?! А я вообще есть? Стоп. Я ощущаю, хоть и слабо, какое-то давление на спину, значит, скорее всего, я лежу. Ничего не слышно и не видно… ни запахов, ни вкусов… это что, значит, что у меня есть только моя спина?! Погоди, я же могу шевелить глазами, значит они есть, а то, что ничего не видно, это уже другой вопрос. А если не шевелятся руки и ноги, значит их нет? А ведь я ещё возможно и слеп… Ладно, потом разберёмся. Так, у меня есть сознание, а следовательно и мозги, а в мозгах- память. Вспоминай Серёга… О! Серёга. Это моё имя, точно! Отличное начало, так…
В этот момент, справа из непонятно от куда возникшей полоски света, донеслись звуки шагов. Шквал радости Сергея сбил всю его хрупкую цепочку размышлений, крича только лишь одну мысль- ЖИВ!
Всё внимание Сергея было приковано к этой полосе света, он жадно вслушивался в суетливо то приближающиеся, то отдаляющиеся звуки отлипающих от стопы и бьющих по пятке сланцев. Наконец, ему пришло в голову позвать на помощь, или хоть как-то привлечь к себе внимание, и он резко выдохнул. Конечно, это было не совсем то, чего он хотел, но учитывая тот факт, что ещё пару минут назад он не знал как добиться от своего тела и этого, гордости и радости его не было предела. Теперь он ощущал, что у него есть ещё и горло с грудью.
А пока Сергей радовался новым ощущениям, полоса света пропала а звуки исходящие из неё затихли. Странно, но как только он это осознал, то все вновь полученные навыки владения телом забылись, а разуму вновь стало казаться, что он растворился в темноте.
-Ладно, допустим я часть темноты. Или в сущности и являюсь воплощением тьмы в отдельно взятой точке пространства. Хорошо, тогда каким образом мне воздействовать на окружающие вещи? Какие ещё вещи? Тут ведь нет ничего… то есть я есть всё?.. не, чушь какая-то. В таком случае, почему я мыслю и чем моргаю? Что давит на мою спину? В конце концов, что это был за свет… проявление Бога? Его ж нет… Так, а почему нет? Потому, что не логично…Так, хватит! Надо вспоминать.. я…я Сергей Паллыч… я…
И вот тут, через мозг Сергея, менее чем за секунду пронёсся весь ассоциативный ряд, вызванный непойми от куда пришедшим в голову отчеством «Паллыч». Дело в том, что так его звали студенты, которым он преподавал физику в одном захудалом институте. Далее, так как исходного материала было довольно много, воспоминания приходили к нему практически без усилий. За очень короткий отрезок времени Сергей осознал, что он не Темнота, не Бог и ни какая другая бестелесная форма жизни; что лежит он скорее всего в больнице, а последнее, что помнит- так это поездку на своём велосипеде с дачи домой.
Обладая такими познаниями, он даже предположил, что стал жертвой несчастного случая, хотя мысль о каком-нибудь внезапном сюрпризе от собственного здоровья назойливо бегала где-то на периферии- всё-таки родственники и коллеги уже лет пятнадцать зудели, что его постоянные передвижения противоестественны и вредны. И вообще, в старости положено больше отдыхать на лавочке, так как силы уже не те.
Пока Сергей прикидывал возможные причины попадания в это место, будь то больница или ещё что, темнота начала рассеиваться- сначала появились четыре серых квадрата слева, а вскоре и вся комната переняла эту унылую краску, приобретя вместе с ней и кое-какие очертания. Очертания приобрёл и Сергей- через тонкое одеяльце проступали контуры ног, рук и торса. Визуальная цельность организма не только радовала, но и рождала в мозгу инструкции по пользованию, которые незамедлительно были применены Сергеем на практике. Начать он решил с речи, и первым его словом стала неразбериха из пяти или шести матерных слов, которыми он попытался выразить своё текущее состояние. Тут же из-за окна откликнулась ворона, таким образом поприветствовав то-ли Сергея, то-ли ещё один серый день.
В комнате, помимо Сергея, никого не было а незамысловатое убранство- тумбочка, вешалка и что-то вроде ширмы хоть и выглядели чистыми, стояли как-то безжизненно и неухожено. От такой унылой картины, ему захотелось как можно скорее убраться от сюда, куда угодно, но только прочь из этого серого куба, в котором, казалось, даже воздух был лежалым.
Тот факт, что Сергей видел свои конечности, значительно упрощало его задачу- криво и неуверенно он сумел сесть на кровать и свесить ноги. Желание уйти пульсировало в его висках шипящим звоном, и он сам не понимая как, вполуприсядку и шатаясь, пошёл к двери. Открыв её и вывалившись за пределы серой комнаты, он оказался в коридоре- это если смотреть глобально, а если конкретнее- то плотно упёршись в пожилую санитарку, которая какраз в этот момент бегло протирала пол возле его палаты. Санитарка в свою очередь упиралась в стену узкого коридора, и уже было начала возмущатся, как опешивший Сергей, видимо от обилия эмоций, спросил: «Это вы?». Последовало недолгое молчание, в котором один думало том, какую хрень он сейчас сказал, а вторая- о том, что даже перевод в корпус коматозников, не гарантировал ей отсутствие встреч с полоумными. Наконец, неловкую паузу снял голос из-за угла: «Зин, тебе с сахаром, или без?» , но Зине было не до сахара- худощавый седой мужик, хоть и отлип от неё, не переставал на неё ошарашено пялиться и всем своим видом показывать, что хочет много о чём спросить.
Зинаида Сергеевна работала в этой больнице уже тридцать два года, но как показалось Сергею, была из не многих, кто не осволочел из-за низкой зарплаты и чересчур частых контактов с убогими. Она отряхнулась, выпрямилась, и как-то по-домашнему перенаправила вопрос: «Тебе с сахаром, или без?».
Через пять минут Сергей уже сидел в кладовке, переделанной под санитарскую каморку, довольно тесной, но от этого уютной и пил кипяток без сахара- санитарки на всякий случай не дали ему чая- кто его знает, что можно а что нельзя…
- Не вовремя вы в наш мир вернулись, Сергей Паллыч, осмотреть-то вас некому- мы с Маринкой-то хоть и в халатах, да из медицины знаем только как мёртвого от живого отличить - с профессиональным, не злобным цинизмом сказала Зина- руководство больницы, всей толпой на награждении в райцентре, а те, кто помельче, сейчас раньше полудня не выходят- от чегож и не поспать, пока не видит никто?
- А почему- же тогда вы здесь?- с некоторой обидой произнёс Сергей.
- Да живём мы тут. Почему, по-вашему, я так долго просила перевести меня на «овощебазу»? Тихо тут и спокойно. А к распорядку такому всё равно уже привыкли.
-овощебазу?
-Да это у нас так соц.корпус называют, там где коматозники жизнь свою долёживают. Вы, кстати, в нём и находитесь.
-Соц. корпус…погодите, хотите сказать, что я тут только потому, что родственники посчитали меня обузой, и переложили ответственность на государство?
-В принципе- да. Сюда, как правило, попадают только безнадёжные, но ещё самостоятельно дышащие. Остальным- же, кто месяц в себя не приходит, просто отключают аппарат, и пишут в карте- смерть головного мозга. Чтоб казённую аппаратуру не гонять. Вам вот отключили, а вы не умерли- ей Богу, не душить же вас… усмехнувшись, выдала Зина.
-Дайте телефон…- дрожащим голосом сказал Сергей- его снова охватило желание бежать прочь от сюда.
Затхлая, для виду протёртая влажной тряпкой атмосфера, от которой он начал бегство ещё в палате, была и здесь.
Номер дочери он вспомнил на удивление быстро, а пока шли гудки, Сергей несколько раз взглянул на пожелтевшие, пластмассовые часы на столе- без пяти восемь, уже не так рано.
«Алё, Света! Это я, папа твой!»- Чуть ли не прокричал в трубку Сергей, а глаза его при этом горели надеждой и предвкушением глотка свежего воздуха. Но из трубки проследовал только сухой ответ «ага, и тебя так-же» и короткие гудки. Какая-то непонятная обида пронзила Сергея в этот момент- он неуверенно положил трубку, смотря куда-то сквозь телефон.
-Ладно, наверное спросонья злая… да и тем более, наверняка ведь все свыклись с тем, что я безнадёжен… нельзя-же вот так вот в лоб… Нужно чтоб какое-то официальное лицо позвонило. А хотя сейчас это будет уже не то- доченька-же сочтёт всё это за назойливую шутку… Да и какое официальное лицо? Санитарки? Надо подождать… Да, подождать пока доктора не придут- они-то и позвонят, и скажут всё как есть.
Сергей поднялся, и со знакомой ему слабостью в ногах, побрёл в свою палату. Санитарок он по пути не встретил, да если бы и встретил, то не заметил бы- в голове была только одна мысль: «ждать». Он как-то на автомате дошёл до своей палаты, прилёг на койку и уставился во всё ещё серый потолок. «Подожду до полудня»- подумал Сергей, и ему снова показалось, что тело начинает цепенеть и сливаться с койкой. Он моргнул, и тело обрело приятную, серую тяжесть, «подожду до полудня…»- подумал Сергей напоследок, и провалился в темноту сна.
_______________
-Слушай, Зин. Вот стоим мы тут, курим, а Сергей Паллыч уже наверняка уже ушёл к себе и спит. Тебе не надоело каждый день говорить ему одно и тоже, давать этот поломанный телефон и уходить?
-Да ну, понабегут ещё доктора, поднимут шум… А так- раз в день пройдутся, посмотрят все ли живы и уйдут, и весь день тихо, спокойно. Лично я, в свои сорок пять хочу именно этого, а получасовое блуждание какого-то полоумного деда, не помнящего даже вчерашнего дня, не так уж и страшно.
- Ну, ладно- в конце концов, это на твоей совести- я с ним ни разу даже не заговорила…
-Между прочим, я ему даже почти не вру, ну, разве что про награждение это… Так что, моя совесть чиста.
-Тоесть, как это? Выходит, что мы обе чисты, а человек остаётся обманутым- что, это значит, судьба его такая? Не справедливо как-то…
-На всё воля божья… Пошли внутрь, глаза уже болят от этой листвы…