Гл. 3. Вреднее войны

 
-Неужели его кто-то берет на постоянную работу? – удивилась я. Мне казалось, что в Восточной Германии найти рабочее место историку, да еще плохо знающему немецкий, куда менее вероятно, чем получить по лбу метеоритом.

-Работа! При этой безработице! – осадила она меня со снисходительным презрением, будто умственно отсталого  подростка. – Да еще и с его квалификацией! Я совсем другое имела в виду! Нужно постараться гражданство для него получить, чтобы уж наверняка! Только вот нужно найти какую-нибудь женщину! Ну, ты наверняка слышала, как они тут это делают.

И Раиса многозначительно замолчала, видно, полагая, что мне известен такой способ приобретения гражданства, как фиктивный брак. Им пользуются тут и граждане бывшей Югославии, и беженцы из «горячих точек Африки», и жители бывшего Советского Союза. Некоторые немки из малообеспеченных слоев сделали фиктивные браки постоянной статьей дохода и каждые пять лет меняют мужей.

Однако до чего Раиса дошла в своей любви к племяннику – она готова отдать его в руки ненавистной немки, пусть даже и условно! Она отчего-то считала всех немок эгоистками, лентяйками и неряхами, которые только о себе и думают и не способны толком позаботится о супруге. Помнится, она неоднократно высказывалась о них примерно в таком ключе:

-Просто кикиморы болотные, уродки, как одна! И все вечно какие-то помятые, как будто в картонной коробке ночевали! А уж грязнули, каких еще поискать! Анна Ивановна как-то рассказывала, что они одной тряпкой и стол вытрут, и сортир вымоют!

 Я пожала плечами и задала риторический вопрос:

-Ну, а я-то тут при чем?

-Может, у тебя знакомые какие есть, что как бы это сказать… были бы не против?

Таких знакомых, что подошли бы Раисе, у меня не было. Хотя мне пришлось однажды убедиться, что фиктивный брак – штука очень даже опасная, особенно если не учитывать некоторых тонкостей.
 
Это случилось в те времена, когда я нашла временную работу в благотворительной миссии, а проще говоря, ночлежке, «Народной солидарности». Читали пьесу Горького «На дне»? Тогда можете себе представить, что это такое. Конечно, по гигиеническому состоянию наша миссия на сто миль отстояла от описанной классиком ночлежки, но общая атмосфера, а главное – характеры посетителей недалеко ушли от прославленных персонажей классика пролетарской литературы. Это те, кому больше уже некуда податься. Они приходили сюда переночевать, поесть, помыться и постиратся, а также пообщаться и получить что-нибудь из поношенных вещей, что более состоятельные сограждане тоннами выбрасывают в расставленные повсюду контейнеры. О том, что я тогда увидела, можно написать книгу на тему «Бедность в Германии». Русские, прочитав такое, наверняка скажут: «Не может быть!» Может, и еще как!

 Вообще-то по идее в Германии сирых и бездомных быть не должно. Любой ее гражданин, случись попасть в трудное положение – нет денег, работы или жилья - может обратиться в социальное ведомство, и ему подкинут деньжат. Не много, но на скромную жизнь вполне достаточно. Правда, многие немцы считают поход туда верхом падения и презирают тех, кто живет с протянутой рукой. Только мои бывшие соотечественники этого как-то не понимают и охотно бегут в социальное ведомство. Их подводит социалистическая закваска. Раз дают – надо пользоваться. Иные получатели пособия живут лучше тех, кто зарабатывает своим трудом. Теоретически на улице оказываются только хронические алкоголики и наркоманы, что всю социальную помощь изводят на свое единственное утешение, либо люди, не способные вести нормальную жизнь. Не сумасшедшие, а именно те, кто не может приладить свою особенную натуру к общепринятым правилам общежития. Или те редкие, как природный алмаз, личности, что умрут, но не примут подачки.

Поэтому, когда я туда пришла, то ожидала увидеть, в основном, давно опустившихся алкоголиков и бродяг. Но оказалось, публика там самая разная. Как те самые хрестоматийные забулдыги-алкоголики, от которых несет грязью и перегаром, так и вполне приличные люди, чисто выбритые и аккуратно одетые, что годами пытаются сохранить видимость приличия. Первые, едва появившись, падают на стул и, наевшись, впадают в сонно-пьяную летаргию, а вторые ведут вполне культурные разговоры и даже порой политические дебаты. Иные удивительно хорошо разбираются в искусстве или умеют играть на музыкальных инструментах.

Однако почти все предпочитают не называть свои настоящие имена, даже если и рассказывают всю свою биографию до мельчайших деталей. Так что там всех знали скорее по кличкам – «Антиквар», «Беззубая», «Велосипедист» и так далее. Наверное, с потерей жилья, денег, родных, друзей и самоуважения и имя становится не очень нужным...

В один прекрасный день в обеденное время у нас появился интересный брюнет лет сорока пяти. По его красивой ранней седине на висках, приличному костюму и самоуверенным повадкам было сразу видно: этот нашим обедом себя не осквернит. Я как раз складывала на поднос вчерашние булочки, что жертвуют пекари сирым и убогим, этому «свинскому ведру нации», как выразился один наш завсегдатай. Мужчина подошел ко мне и спросил, не видела ли я Юргена. По-немецки он говорил с явным акцентом, хотя и бойко.   

-А зачем он Вам? – поинтересовалась я.

-Как зачем? Чтобы забрал свои деньги и продукты, - ответил тот. - Он муж моей сестры!

Я так удивилась, что даже не сообразила сразу, что ответить. Представить Юргена мужем сестры столь прилично выглядевшего господина было так же трудно, как английскую королеву за мытьем полов. Этот Юрген был до предела опустившийся хронический алкоголик, от которого всегда несло смесью мочи и шнапса. Во рту у него не было ни одного зуба, и, когда он говорил, слюна разлеталась во все стороны. Поэтому я старалась близко к нему не подходить. Да и остальные его не жаловали. Юрген не только постоянно матерился и читал вслух всякие непристойные стишки, которых знал без числа, но и вечно задирал тех, кто ему не нравился. А тут вдруг у него такой респектабельный родственник объявился! Но мало ли что в жизни случается! У нас одно время был мужчина, про которого говорили, что он был когда-то миллионером, а потом все потерял, взявшись судиться с государством по какому-то пустячному поводу.

 Правда, Юргена вот уже пару недель не было видно, о чем, честно сказать, никто не жалел, и я ответила, что ничем не могу помочь.

-А кто может? – настаивал он.

Поразмыслив, я подвела родственника Юргена к столику, за которым сидели три женщины. Самой заметной была немолодая особа по кличке «Голубая мамаша». Не меньше ста пятидесяти килограммов веса на полтора метра роста, всегда с голубыми волосами и ярким гримом на мятом жирном лице. Не совсем чтобы Молли Люфт*, скорее плохая копия, что не сумела грамотно организовать свое полезное для мужской интимной гигиены дело. Несколько несвойственный в ее отрасли титул «мамаша» она получила за то, что постоянно рассказывала, как мучается со своей непутевой дочкой. Та с тринадцати лет пустилась во все тяжкие, очевидно, следуя примеру родительницы, и сменила уже нескольких сожителей-сутенеров. Дочку, кстати, мы тоже неоднократно видывали. Вылитая мать двадцатью годами моложе.
 
Две других женщины, тоже уже немолодые, не так бросались в глаза. Скорее все сразу замечали их собак, двух здоровенных неуклюжих ротвайлеров, ленивых и раскормленных, что всегда трусили впереди хозяек. Тетки были такие же задастые и неповоротливые, с татуировками на голых жирных руках, пробитыми бесчисленными кольцами ушами и бритыми мясистыми мужскими загривками. Их иначе чем «Собачьи Тетки», никто и не называл. Эти двое только равнодушно подняли глаза от чашек на задавшего вопрос и ничего не ответили.

 А «Голубая мамаша» в ответ с готовностью прошепелявила - у нее не было спереди нескольких зубов:

-Может, замерз где-нибудь твой Юрген. Он же на улице ночует, а
спальный мешок у него недавно сперли. А не то хулиганы пристукнули от нечего делать. Или опился вконец, он теперь пьет всякую хрень, вот сердце и отказало. Он в последнее время на сердце жаловался. Не хватало, видно, что у него недержание мочи и печень больная!

-Ну, раз Вы не знаете, где он, тогда, может быть, знаете кого-нибудь, кому нужны пять тысяч? – поинтересовался он.

«Голубая Мамаша» посмотрела на него с таким же восторженным удивлением, как на бутылку французского марочного коньяка, заблудившуюся ненароком в ящике купленного в «Альди» пива. «Собачьи тетки» только деловито покосились – не пора ли сказать своим ротвайлерам, что лениво раскинулись у них в ногах, «Фас!», чтобы всякие там иностранцы не издевались над бедными немецкими женщинами.

Да и я насторожилась. Несмотря на приличный костюм и прочее мужчина не был похож на миллионера, что не то от безделья, не то в припадке угрызений совести разбрасывает везде неправедно нажитые деньги. Скорее всего, тут какой-то подвох.

Но мужчина тут же рассеял все подозрения:

-Не подумайте, я ничего плохого не имею в виду! Мне всего-навсего  нужна жена для сына моей сестры. Я из бывшей Югославии. Слышали про все эти поганые дела в Косове? Кто знает, как они кончатся? И поэтому я готов платить пять тысяч за фиктивный брак! Ну, и потом пять лет каждый день двадцать марок плюс продукты. Это же пятьсот шестьдесят в месяц! Не меньше социальное помощи, что платит государство! Очень выгодное предложение? Не подскажете, кто мог бы заинтересоваться?

«Собачьи Тетки» только так презрительно посмотрели на незнакомца, что тому стало ясно – с ними разговаривать бесполезно. «Голубая мамаша», напротив, ощупав его взглядом профессионалки, приученной с ходу оценивать потенциального клиента, изобразила улыбку, стараясь не очень открывать рот, и кокетливо произнесла:

-Я бы согласилась, да я сейчас с этим вьетнамцем обручилась…

-Обручился – еще не женился, – встрепенулся мужчина. – А этот вьетнамец сколько Вам заплатил?

-Нисколько, он мне просто нравится. Всегда что-нибудь из фруктов принесет! Он в овощной лавке у своего дяди работает. Такой миленький…

В тоне «Голубой мамаши» было отчетливое сомнение, никак не соответствующее духу сказанного. Обещанные незнакомцем пять тысяч явно выглядели куда заманчивее заморских фруктов.
 
-Женщина, ну зачем Вам какой-то вьетнамец? Пусть домой поехал, у них там война давно кончилась, - поторопился рассеять ее сомнения мужчина. – И экономика развивается! А мой племянник – крепкий и красивый парень, его в армию могут призвать! Убить! Вы можете спасти человека и при этом сами заработать! Поразмыслите!

-Да мы уже вроде договорились, и моя дочка не против… – начала набивать цену «Голубая Мамаша».

-Дочка! – югослав, расцвел, будто получил не сходя с места ценный подарок. – А она замужем или нет?

-В данный момент замужем, - вздохнула «Голубая мамаша». – И он мне не очень-то по душе, но развестись он с ней не разведется, хоть убей. Говорит, он ее любит! Да и мне отказывать моему вьетнамцу не очень удобно…

-Подумайте хорошенько, многоуважаемая! Ну что такое вьетнамец по сравнению с Вами? И тем более без денег? А Вам бы очень пригодился в хозяйстве крепкий платежеспособный мужчина! Не пьющий и не курящий, да и во всех прочих отношениях способный порадовать любую женщину.

-Это же фиктивный брак, - презрительно фыркнули «Собачьи Тетки». Все здесь знали, что их сексуальные пристрастия не имели с мужчинами ничего общего.

-Ах, тут все на Ваше усмотрение, - тоном страхового агента, впаривающего абсолютно ненужную страховку, стал уверять мужчина, одобрительно окидывая взором ее богатые, но сильно поношенные телеса.  - Как сочтете нужным!

-А с квартирой как? – поинтересовалась «Голубая мамаша». – У нас лишнего места нет!

-Не беспокойтесь, он ни в коем случае на Вашу квартиру не станет претендовать! Мы его сами обеспечим! - пообещал югослав. – Ну, по рукам?

-Надо подумать, - молвила Голубая мамаша тоном, в котором уже слышалось полное согласие.

Пожав ей руку с таким видом, как будто она была его сестрой, отказавшейся в его пользу от наследства,  югослав отошел от нее и обвел помещение глазами, явно приискивая, к кому бы еще обратится. Но тут его ждало разочарование - за столиками сидели, в основном, мужчины. Чтобы Вы знали, в такого сорта заведениях, как это, на десять мужчин приходилась примерно одна женщина. Женщины, я заметила, дольше стараются сохранить хотя бы внешние приличия и собственное жилье.

 В конце концов пришлось ему спросить меня: нет ли у меня кого-нибудь на примете? Мужчина или женщина, все равно, ему все годится! За каждую кандидатуру он готов заплатить мне по тысяче марок комиссионных! Самое смешное, что он совершенно не стеснялся, хотя явно обделывал нелегальные делишки. Но в нем была какая-то детская приветливость, а кроме того, я заметила, что руки у него не соответствовали пижонскому костюму - это были руки человека, что много работал.

Поэтому я довольно вежливо ответила:

-Ничем не могу помочь, к сожалению. А давно вы здесь?

 Он вздохнул:

-Двадцать лет назад сюда приехал, на заработки из Белграда. У нас всегда свобода была при Тито! Это теперь несвобода наступила! Поэтому теперь я родственникам перебраться сюда помогаю… Что им там делать теперь? Нет теперь той страны, где летом все купались в море, а зимой – катались на лыжах. Одни развалины остались, на которых все плачут. Мой дедушка был партизан у Тито. Так он говорит, что Тито их всех повесил бы – и Туджмана*, и прочих, что страну развалили!

Потом немного помолчал и спросил тоном, в котором слышалось явное сочувствие товарища по несчастью:

-А Вы откуда?

-Из страны, которой больше нет, - ответила я.

-Ничего, сестренка, - вдруг сказал он совсем другим тоном, чем разговаривал с «Голубой мамашей», отчего-то переходя на «ты».  – Знаешь, нас, югославов, после войны с Гитлером по всему миру разбросало. У меня один родственник со стороны матери так даже в «Иностранный легион» угодил, к французам. Бывших солдат Тито туда охотно брали. Пришлось ему в Африке служить, в какой-то дикой глуши. А там километрах в трех от казармы оказалось огромное поле термитников. Термиты, это, знаешь, такие насекомые вроде муравьев, только куда крупнее и прожорливее, и строят вместо муравейников большие башни из глины. Некоторые по два метра высоты и больше!

Солдаты на них и внимания не обращали, пока в один прекрасный день к ним новый полковник не приехал. Этот полковник как термитники увидел, так сразу загорелся мыслью – нельзя ли их для стрельбы как мишени использовать, все одно вредители! Тогда защиту природы и всякое там местное население никто и в расчет не брал, это были еще времена колонизаторов. Ну, полковнику особенно не возражали, и эти термитники довольно быстро разнесли в мелкий порошок. Сколько там термитов под огнем погибло – миллионы или миллиарды – никого не интересовало. Солдаты говорили, что стрелять по этим глиняным башням было одно удовольствие, они так здорово разлетались на мелкие осколки!

А года через два вдруг под солдатскими койками в казармах стали проваливаться полы, их съели термиты.  Местные, что работали в казармах – ну, как прислуга и тому подобное, сказали, что это месть термитов. Солдаты только смеялись – у термитов мозгов нет, мол, но факт остается фактом - казарма простояла уже сорок лет, а термиты появились только сейчас. Эту казарму так и пришлось бросить, потому что термитов можно извести разве что огнеметом... Мой дядя сказал, что он после этого понял - нельзя просто так разрушать чужой дом. Только вот понял ли это тот самый полковник, неизвестно...

Так что будет, сестренка, и на нашей улице праздник, - закончил он, подмигнув. – Нас бьют, а мы крепчаем!

Я почти забыла эту историю, пока в один прекрасный день случайно не встретила на улице «Собачьих Теток» с их ротвайлерами. Они были все такие же сурово-унылые, но при виде меня на их жирных физиономиях прорезалось что-то вроде тени улыбок. Надо сказать, что многие из тех, с кем я тогда познакомилась, потом считали меня другом чуть не на всю жизнь, хотя и знала-то я их всего ничего. Наверное, когда человек беден и одинок, он ценит каждое знакомство.

После рассказов о здоровье собак и прочих делах одна из них заметила:

-А кстати, знаете, ведь «Голубую мамашу» чуть не убили!

-Кто? Недовольные клиенты? - не очень удивилась я. – Пора бы ей и на покой, ей ведь лет уже изрядно.

-Какие там клиенты, –  хором сказали «Тетки». – Вот послушайте!

Как и следовало ожидать, «Голубая мамаша» согласилась на фиктивный брак с племянником того самого югослава. Ведь деньги-то не маленькие, да и парень не в пример лучше вьетнамца. Новый муж ни в коей мере не претендовал ни на ее квартиру, ни на хозяйственные услуги и тем более на ее увядшие женские прелести. Разве регулярно появлялся, выполняя условия негласного брачного договора и приносил деньги и продукты. Те самые, у которых подошел срок годности и их беспощадно сбрасывают с магазинных полок, хотя они еще вполне годны к употреблению. Мужчина, что приходил к нам, оказывается, работал в супермаркете.

-Умеют эти эмигранты устроиться, - прокомментировали «Собачьи Тетки». - А бедным немцам ни хрена не остается!

К сожалению, при заключении брака ни югослав и его дядя, ни «Голубая мамаша» не учли некоторых тонкостей политического свойства. Например, того, что сербы и албанцы с некоторых пор по воле некоторых сил  стали кровными врагами. А дочка «Голубой мамаши» была замужем за косовским албанцем, тоже из бывшей Югославии. Он бежал сюда еще задолго до войны и сначала торговал наркотиками, а потом сумел убедить эту дурочку в своей знойной любви и женился на ней. Как и всякий истинный мусульманин, албанец не очень-то баловал свою супругу вниманием и деньгами. Скорее она сама зарабатывала знакомым ей с младых ногтей ремеслом, а он только следил, чтобы клиенты платили честь по чести.

Поэтому дочке очень бросилось в глаза, что ее мать исправно получает деньги от своего нового мужа, но не должна ни стирать, ни готовить, и тем более содержать мужа, как приходится делать ей. Наоборот, это серб содержал супругу. Насмотревшись на это, дочка стала предъявлять к своему албанцу необоснованные с его точки зрения претензии, подкрепляя их повышенным вниманием к фальшивому супругу матери.

 Понятно, что ни к чему хорошему это не могло привести. Хотя серб как будто бывал у своей фальшивой супруги не так уж часто и истории неизвестно, было ли там с ее дочкой что серьезное или нет. Впрочем, «Собачьи Тетки» высказались в таком духе, что тут дело зашло уже достаточно далеко и серб даже начал возражать против ее трудовой деятельности на панели.

 В один из таких визитов серба к «Голубой мамаше» между ним и албанцем разгорелся скандал. Была его предметом политика, или они повздорили из-за этой самой дочки, «Собачьи Тетки» точно не знали. Но зато им был хорошо известно, чем все кончилось. Албанец почувствовал себя смертельно оскорбленным и бросился на серба с ножом. «Голубая мамаша» и дочка попытались их утихомирить, но не очень удачно. В пылу свары албанец попал ножом не в серба, а в тещу. И так неудачно, что сразу перерезал какую-то важную вену не то артерию, кровь так и брызнула фонтаном.

Само собой, «Голубую мамашу» тут же отправили в больницу, а албанца с сербом арестовали. В ходе следствия выяснилось и все дело с фиктивным браком, и серб тоже попал в тюрьму. Самое смешное, что им с албанцем дали почти одинаковые сроки. Теперь обоим гражданам бывшей Югославии было гарантировано еще несколько лет спокойного пребывания в Германии.

Когда я рассказала это Раисе, она только вздохнула:

-Да, я себе это не совсем так представляла… Даже если мы найдем такую женщину, откуда мы возьмем столько денег? Я посчитала – нужно минимум двадцать тысяч?

-Какие двадцать тысяч?

-Ну, это я уже в евро перевела. Умножь 560 марок на 60, да еще плюс одноразовые поборы. Ты же сама говорила – продукты и все такое. Нет, мы такую сумму не осилим! Небось сейчас на это дело еще и цены повысились, как и на все!

-Да, ты права. Тогда уж лучше ему поддельный еврейский паспорт купить. Тут есть такая шайка, что всем желающим примерно за такую же сумму продает поддельные еврейские паспорта. Прекрасно делают, даже имена настоящие, с надгробий еврейского кладбища в Кишиневе берут. И с этими паспортами народ въезжает под видом еврейских беженцев. Только это дело незаконное, как и фиктивный брак!

 -Нет, с фальшивым паспортом связываться не стоит, – деловито размышляла вслух Раиса. – Лучше все-таки фиктивный брак. Но где как невесту сыскать? Ведь не дашь же объявление в газету – ищу жену для племянника? Как я понимаю, те, кто этим занимается, и газет-то не читают! Не пойду же я сама в миссию, как этот тип из Югославии, про которого ты рассказываешь!

 -Неужели Данила сам не может кого-то найти? – удивилась я. - Он же молодой, умный, симпатичный! Наверняка найдется много интеллигентных девушек, что будут рады с ним познакомиться!

-А где? – презрительно подняла брови Раиса. – Там, где он учиться, одни мымры старше меня! Да они и не считают его равным себе!

Тут она была права. Я и сама давно заметила, что в глазах многих немцев русские остаются непроходимыми пьяницами или идиотами. И не удивительно - им в последние сто лет интенсивно вбивали в голову образ врага. Иначе как поднимешь народ на завоевание восточных земель с их несметными полезными ископаемыми?

Но едва я успела высказать свои соображения, Раиса перебила:

-А где тут нормальных женщин найти? В мое время на танцах знакомились, в Доме офицеров, там я и моего Рудольфа Петровича нашла. У меня, помню, платье новое из оранжевого кримплена. И парики тогда в моде были. Сто рублей этот несчастный парик стоил, а я всего девяносто получала! Тоже идиотство было!

Да уж, проблема… В смысле, не парики, а знакомство. Познакомиться с девушкой в Германии не составляет проблем - на дискотеке, в ресторане или просто на улице. Но это скорее будет пустая трата времени и сил. В таких местах хорошо ловятся только представительницы горизонтальной профессии или «говорящие сумочки Шанель», что выйдут замуж только за «ходячий кошелек». Знакомства через интернет тоже ничего не гарантирует, кроме того, что ты можешь стать жертвой преступников. В газетах полно рассказов о легковерных Ромео и Джульеттах, что были ограблены или даже убиты в результате такого вот знакомства.

-Есть один выход… – сказала я.

-Какой? - с надеждой спросила Раиса.

*Молли Люфт – известная в девяностые годы в Берлине хозяйка борделя, сделавшая свою толщину фирменным знаком возглавляемого ею заведения.
*Туджман – глава националистов в Хорватии, сумевший в 1991 году отколоть ее от Югославской Федерации и положивший этим начало распаду страны и созданию очага нестабильности на Балканах. Число беженцев югославских войн, осевших в Германии, исчисляется сотнями тысяч.