Начало
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 1
http://proza.ru/2010/09/05/861
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 2
http://proza.ru/2010/09/06/1339
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 3
http://proza.ru/2010/09/07/103
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 4
http://proza.ru/2010/09/08/918
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 5
http://proza.ru/2010/09/09/1353
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 6
http://proza.ru/2010/09/14/103
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 7
http://proza.ru/2010/09/17/512
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 8
http://proza.ru/2010/09/20/438
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 9
http://proza.ru/2010/09/24/151
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 10
http://proza.ru/2010/09/28/1488
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 11
http://proza.ru/2010/10/12/1382
Ваш хрупкий угрюмый призрак. Лит. бросок 12
http://proza.ru/2010/10/20/1616
1
Сегодня Герасим чувствовал себя совершенно раздавленным. Назойливо вспоминался тот ужасный день, с которого всё начало рушиться. Как выяснилось, по приезде в Теличкино он не пошёл к девушкам с Олегом и Геной, а сидел у их общего знакомого и накачивался, пока совсем не потерял контроль над собой. Друзья вернулись, когда он уже собрался на электричку. Они, конечно, удивились, пытались удержать его. Герасим кричал: «Я должен всё рассказать Ди! Немедленно!» Он был просто одержим этой идеей, бормотал что-то бессвязное и рвался уйти. Друзья хватали его за руки, говорили, что это безумие, но он даже из пьяной хитрости не пытался на время согласиться с ними (как делал раньше, если надумал сбежать от собутыльников). В конце концов, всё это безобразие переросло в потасовку с Генкой, а когда Олег попробовал их разнять, Герасим разбил ему губы. Пришлось и Гере отведать дружеских тумаков.
Как он добрался до города, как доехал до дома Дианы, как ухитрился не попасть под поезд, под машину, в милицию, – он не помнил совершенно. К ней ввалился в состоянии некоего остекленения, когда посторонние даже и не подозревают, до какой ужасной степени этот человек пьян, и думают, что он просто «сильно поддал».
«Набери меня в 26.30», – распорядился он и, не разуваясь, вошёл в ванную. Диана, разумеется, в восторг не пришла, но всё же вздохнула с облегчением. Ведь он вернулся, а мысли о других женщинах терзали её целый день так, что она уже была готова кого-то убить.
Дальше – белая горячка…
Когда Диана узнала, что в детстве Герасим перенёс коматозное состояние, – упекла его на неделю в психиатрическую больницу. Правда, проведывала ежедневно, а то и два раза в день.
Нечего и говорить о том, что все запланированные «свадебные мероприятия» рухнули. Герасим несколько раз порывался робко выяснить, актуален ли после «всего этого» вопрос, так сказать, «руки и сердца» (сам не зная, какому её ответу он бы обрадовался), но Диана делала вид, что не понимает намёков.
Проведывал его и Йорик, Сара улетела в Минск на какое-то научное сборище, но вещи у Бориса оставила. Слава Богу, у них, если и есть помехи, то не такие мрачные, как у него.
Герасим включил ноутбук, по привычке проверил почту. «1 непрочитанное сообщение». Он повеселел и взволновался одновременно, – думал это ответ от Олега, у которого он просил прощения в письме (мобильник Гера потерял), всё-таки столько лет общались, хоть и не часто виделись…
Письмо было от Александры.
Кусая ногти, он смотрел на эту строчку («Александра»), не решаясь кликнуть и открыть. Боже, сколько будет продолжаться этот кошмар? Что же нам с тобой делать, мой хрупкий, угрюмый призрак?
Дай мне сохранить разум, Господи...
«Здравствуйте, Герасим.
Пишу Вам, потому что надо всё прекратить. А что «всё» – я и не знаю. Свой рассказ с сайта удалила. Никакой я не писатель, да и смысла не вижу, если нет цели. Залопаткин прав, он ведь прочитал и по косточкам разложил.
Мне нравятся Ваши стихи, Герасим. Даже тот, над которым Вы смеялись и говорили, что он детский. Пророчества в нём никакого не вижу, просто совпадение.
Всё время думаю о Вас, и мне это сильно мешает. Мне надо создать семью, работать надо, больше так не могу.
Часто почему-то становится страшно, очень страшно, так страшно мне было только один раз в жизни, когда мы с папой сбили на машине ребёнка. Хотя я была маленькая, всё так отпечаталось в памяти. Мальчик неожиданно вышел на дорогу из-за стоящего автобуса, отец пытался избежать столкновения, резко повернул руль, и мы врезались в столб. Но его всё-таки сбили. Я была непристёгнута и разбила головой ветровое стекло, потом в больнице лежала в коме.
Не до шуток мне, Герасим, привязалась к Вам и Вашему призраку, он измучил меня, но больше нет сил. Это моё последнее письмо. Не пишите, ящик уничтожу, хотя не знаю как это делается, напишу разработчикам.
Прощайте, мой милый»
Как ни странно, облегчения он не чувствовал. Наоборот – горло стиснулось и заныло что-то в груди. Глаза защекотало.
Герасим прошёлся по комнате. Направился на кухню, поставил чайник на огонь. Но подумал и выключил. Снова вернулся в гостиную, сел на диван, погладил Пиастру, которая спала, свернувшись в маленький клубок и выставив острое ушко. Какая-то мысль не давала ему покоя, и он не понимал, какая.
«Работать надо. Работать. Это всё от безделья, от богемности свинской. Поэт, ять!..»
И тут его словно озарило. «Да нет! Бред! Бред это! – тут же горячо возразил он сам себе. – А вдруг не бред? – Чепуха, фильмов насмотрелся…»
И всё же, он тут же кинулся искать потрёпанную телефонную книжку. Перерыл весь шкаф, свой стол, наконец, нашёл её в пыльной кипе старых журналов на холодильнике. Сел к аппарату и набрал номер.
– Привет, дядя Миша!
– А-а-а! Я знал, я знал, что в этом году племяшек не подкачает, как в прошлом году. Вспомнил-таки, вспомнил, шалопай! Всё-таки 65 – эт’ тебе не игрушечки! Эт’ Герка, очень серьёзно…
Герасим растерялся. Даром, что поэт, – с трудом соорудил длинное и шаблонное поздравление. Дядя, судя по шуму, принимал гостей и уже был навеселе. Он растрогался и стал многословно благодарить Герасима.
«Что я за человек такой, – думал Гера, поддакивая дяде. – Какой из меня семьянин, ни о ком я не думаю и никого не помню. Я же ему звонил последний раз года полтора назад, а то и больше… Йорик и тот стал с людьми здороваться…»
Дядя Миша начал жаловаться на цены и тарифы, потом провёл политинформацию, и долго допытывался, за кого племянник будет голосовать на выборах. Герасим назвал политика, которому симпатизировал дядя. Не огорчать же его своей «пассивной гражданской позицией». (В это словосочетание дядя всегда вкладывал скабрезный смысл, дабы человеку, «равнодушному к судьбе Украины», стало понятно, чтО с ним сделает «неконтролируемая гражданами власть».)
– Ну а ты-то как? Где работаешь?
– Собираюсь устроиться в газету, – внезапно открыл для себя Гера. – Слушай, Дядь Миш, я тут недавно вспомнил ту аварию в детстве…
– Опять нога болит?
– Да не, не сильно, но, понимаешь…
– Да-а-а, мы тогда с твоей матерью чуть с ума не сошли, не знали ведь же, придёшь ты в сознание или нет, о-о-ох…
– А ты не помнишь, тот водитель – он один был в машине, или с ним был пассажир?
– Да не виноват тот водитель! Ты сам выперся. Я говорил сестре – нечего ездить туда! В Украине, что ли, работу нельзя найти!? Ещё и ребёнка потащила! А там, знаешь как с хохлами?!. Сейчас там вообще беспредел, у кацапов! Сколько можно дурить нас с этим газом? Ты знаешь, что они сейчас говорят?..
– Знаю, знаю. Ты скажи, кто-то был ещё в той машине? – Герасим с трудом сдерживал раздражение.
Дядя подумал.
– Да, точно. Я ещё помню, когда мы с ним говорили, он почти плакал, «двух детей», говорит, «двух детей сразу». Его ребёнок тоже чуть не умер… Или умер, не помню.
– Это была… девочка?
– Не, пацан. Или дочка у него была… Хоть убей, не помню. Да ладно тебе, живой, и слава Богу! В церкви лучше свечку поставь.
Пришлось Герасиму выслушать ещё и проповедь.
– Ну, ладно, а то жена уже руками машет. Чего ты машешь на меня, мельница ты! Лучше налей. И фотографии принеси людям показать, сколько просить тебя?.. а то всё тарелки носишь!
– Дядя Миша, опять ты…
– Та я ж любя! – в трубке сочно чмокнуло, женский голос засмеялся. – Ладно! – заключил вполне удовлетворённый жизнью дядя. – Приезжай хотя бы этим летом, свинтус!
– Обязательно. Привет, э… тёте передавай.
(Имя тёти Гера не смог вспомнить.)
Они попрощались.
«Ерунда… Аварий тысячи происходит, сотни тысяч, – думал Герасим. – И с детьми тоже. Если бы уточнить время и место…»
И всё же, он был абсолютно уверен. В самом сердце словно распустился, наконец-то, узел, связанный там, стянутый туго-претуго и причинявший тупую, почти физическую боль. «Вот так… две души – на границе между жизнью и смертью, – продекламировал привычный уже голос (проклятие всех писателей) в голове Герасима. – Потом они забыли друг друга… Мы и свою-то душу плохо слышим в суете обыденной земной жизни, не то что чужую… Подумать только, из-за какого-то рассказа!.. Здравствуй, Саша, меня зовут Гера, как ты уже, в принципе, знаешь…»
Фантастичность этого необъяснимого контакта как-то быстро поблекла. Словно всё давно было и так ясно, да и в порядке вещей, и теперь просто кто-то написал всё это красивым ровным почерком.
Пробудившаяся Пиастра игралась под столом, пиная передними лапками какой-то предмет. Выбежала на ковёр, преследуя свою «жертву».
– Что, опять игрушку нашла?
Котёнок завалился набок в неистовой борьбе, бия хвостом, оттолкнул – и снова настиг.
– Дай сюда. Что это? – Гера наклонился и подобрал – это была флэшка.
У Герасима такой флэшки никогда не водилось. Он медленно перевёл взгляд на жадно разинутую пасть ноутбука…
2
Забрав распечатку романа в издательстве, Герасим поехал не домой, а к Йорику. Он сам не знал, что нужно сейчас делать и главное зачем, с какой целью… Всё происходило «само собой». Впрочем, так ведь и было всю его жизнь.
У Йорика во дворе что-то горело. Герасим ещё издали заметил столб дыма и бросился бежать. Сердце едва не выпрыгивало из груди, – как банально проконстатировал «голос». Но когда Гера открыл калитку, то увидел, что хозяин спокойно стоит возле большого костра, разведённого между огородами.
– Привет! – крикнул он, заметив Герасима. – Рад, что ты пришёл, давно не видел тебя, дружаня.
Гера молча стал рядом с ним. Наблюдал, как Йорик подталкивает в огонь кучи листьев, какое-то барахло и шевелит его палкой.
– Сара в доме. Вещи собирает. Представляешь, она улетает в Москву! Ну на фига мне такая жена!? – шутливо пожаловался Боря.
– Что это ты палишь?
– Мусора поднакопилось…
– У меня тоже, – Герасим неожиданно для самого себя открыл сумку, достал толстую папку и швырнул её в костёр.
Отец Вероники, к счастью, так и не успел стать геем, и ребёнка её никто не похитил. И жена Вирина не умерла.
А может быть, они все умерли – сейчас?
– Э-э… Круто, – поразмыслив, оценил друг. – ТАК надоело? Не жаль труда?
Прибежал Нус, опасливо обошёл костёр и стал инспектировать обречённые на сожжение кучи.
– Йорик, ты сообщил Саре о моих снах в переписке или уже тогда, когда она приехала сюда?
– Ну… По «мылу». Ты всё ещё думаешь об этих снах?
– А когда? Когда ты ей сообщил?
– Да я не помню уже…
– Родственники у тебя ещё гостили?
– А! они как раз только уехали. Она просто интересовалась тобой, но я сдуру и написал на е-мейл, какие странные вещи у тебя…
– А теперь подумай, что произошло раньше – женщина ответила на твои ухаживания, или – ты рассказал женщине о чём-то, что её может сильно заинтересовать. Что был первым? А точнее – ПРИЧИНОЙ?
– На что ты намекаешь? – Борис изменился в лице. Герасим его никогда таким не видел. Чёрные глаза превратились в острия пик.
– О! Какой сюрприз! Здравствуйте, Гера, – из дома вышла Сара (она была в изящном брючном костюме), подошла к ним. – Бааарииис, ну что ты здесь устроил? «Близится эра светлых годов»?
– Здравствуйте, я вот тут пытаюсь… – начал было Герасим, но Йорик, отбросив дымящуюся палку, вдруг схватил его за шиворот.
– ТЫ НА ЧТО НАМЕКАЕШЬ, я спрашиваю!?!
– Боря! – Сара придержала его за плечо.
– Я спросил, а не намекал…
– Она любит меня! Любит!!!
– Боренька, я тебя люблю, – подтвердила Сара, пытаясь оторвать его от Герасима.
– Это ты, бездельник, женщинам головы морочишь! – зашипел Йорик.
– Бездельник?
– А что, перетрудился?.. по ****ям шляться!.. Пока тебя невеста дожидается! Ты её не достоин!
– Я припоминаю, что это от тебя женщины всегда сбегали как от психа, - злобно выкрикнул Герасим.
– Заткнись, алкоголик! Кто из нас в дурку угодил?!
Герасим побелел. Изо всей силы ударил Бориса в лицо, но неумелый кулак соскользнул по его лохматой шевелюре, они крутнулись на месте по инерции, и в обнимку повалились на землю.
– Гера! Боря! – Сара, держась за Йорика, тоже упала на колено, но быстро вскочила и теперь стояла, растопырив руки над этой энергичной вознёй. – Перестаньте, идиоты!
Нус залаял, призывая всех к благоразумию, и всполошил окрестных собак, для которых он был, вероятно, своеобразным гуру.
Они подкатились к костру и у Йорика вспыхнули волосы. Герасим закричал, да и Йорик тоже, а Сара прыгнула с какой-то тряпкой, накрыла голову Бориса, ударами ладоней загасила пламя…
…Они сидели возле костра, тяжело дыша. Подавленный Йорик ещё слегка дымился, или это так казалось… Гера глядел, как папка с романом потихоньку начинает тлеть по краям. Не хочет гореть, что ты будешь делать…
– Скажите, Сара… а возможно ли в целях науки обращаться к услугам детективных агентств? – медленно проговорил Герасим.
– Интересный вопрос, – Сара поправила очки и повернула к нему лицо. – Вы об этом давно размышляете?
– Возьмите. Это ваше? – Гера протянул ей флэшку.
– Что происходит? – в отчаянии проскрежетал Йорик.
Сара нервно сжала губы. Сплела руки на груди.
– Да, это моё…
– Почему же не берёте?
– …но вы могли бы сообщить мне раньше. Мне пришлось много документов восстанавливать в Минске.
– Я её только вчера нашёл. Кошка нашла.
– И вы решили полюбопытствовать… – осуждающе качая головой, начала было Сара, но Герасим перебил её.
– ЛЮБОПЫТСТВУЕТЕ ВЫ. И вот что я вам скажу. Какое бы объяснение ни было этому всему, – если оно вообще возможно на земле, в земной жизни, – тот человек мне дорог. Наука что-то этом понимает?! ДОРОГ мне!
– Извините, – Сара вдруг опустила руки и словно бы ссутулилась; взяла флэшку. – Просто я должна была узнать наверняка, что у… что у… у Александры те же признаки, что и у вас. С вами-то я уже была знакома, а с ней… Мне нужно было проверить…
Герасим энергично поднялся на ноги.
– НЕ ВСЁ можно изучать! Понимаете вы это или нет?! – выкрикнул он в затылок Саре (она, обняв колени руками, уткнулась в них носом). – Да! Я выяснил! Есть какие-то нити, не знаю, не знаю, что это, но я не хочу, чтобы вы эти нити трогали скальпелем! Люди – НЕ КУКЛЫ!!
– Прекрасно… Выяснили – прекрасно. А я шпионка и негодяйка, – пробубнила Сара. – Но если б вы, Гера, разобрались, попытались бы это всё понять, исследовать, то, может быть, не оказались бы в психиатрической клинике. Знание – вот, что нужно людям. Знание. В том числе и о самих себе.
– Вы бездушны, – с отвращением вымолвил Герасим. – Не думаете вы о людях…
Йорик тоже встал на ноги и помог подняться Саре, жадно и испытующе всматриваясь в её лицо.
– Как раз я – думаю о людях, – она нервно отряхнула испачканное колено. – А вы, писатели… витаете в фантазиях, прячетесь в свою ракушку, мните себя… Или продаёте писанину за деньги. Вам плевать на людей.
Герасим махнул на них рукой и побрёл к калитке.
3
– Литература это не только способ сделать имя и заработать денег, – уныло добавил Герасим и пригубил минералки.
– Дурак ты, Гера… Неужели ты думаешь, что мне так нужно было, чтобы ты написал роман?
Диана посмотрела ему в глаза. Взгляд её был усталым и апатичным.
Они встретились в том же кафе. Когда-то он завёл её сюда (в день её рождения, о котором, собственно, напрочь забыл, а гордячка – не напомнила), затем их сюда загнал дождь… И вот, в этот раз она предложила встретиться почему-то именно здесь. И проклятый столик был не занят…
Но разговор не клеился.
Диана, сложив кулаки и облокотившись на них подбородком, глядела в окно. А Герасим вспоминал, как пришёл мириться к старому другу.
Скорей всего, Йорик был нужен Саре как возможность познакомиться с тем, кто, возможно, подтверждает её теорию о текстах-«портретах» или текстах-«каналах», как там бишь она говорила… Дикость и подлость. Но разве из-за этого можно плюнуть на дружбу? С Олегом и то помирился, хотя общего у них было только Теличкино…
Увидев Йорика, Герасим ожидал, что он не ответит на приветствие, а разразится как встарь какой-нибудь тирадой (или вообще пошлёт Геру подальше), но друг крепко пожал ему руку. «Она не виновата. Никто не виноват, – сказал он, взяв у Герасима сигарету и нюхая её. – Никто. Я еду в Москву.» А когда Герасим попытался открыть рот, Йорик просверлил ему глазами дырку в подбородке и тихо проговорил: "Она сказала, что любит, а я ей верю."
– Ты можешь быть хоть когда-нибудь честным? – вдруг спросила Диана.
Герасим вздрогнул. Её огромные жемчужные глаза были наполнены решимостью.
– Ты считаешь, что я всё время тебе лгу?
– Мне? Хм… – она опустила взгляд, затем снова вперила в него. – Ты можешь быть честным перед собой?
– Мне кажется, я всегда…
– Тогда скажи чётко и внятно: Диана, я не люблю тебя.
Герасим потянулся за сигаретами.
Сегодня утром он не выдержал и написал Александре, нарушив своё правило не обращаться к ней первым никогда. «Я думаю о Вас.» Больше ничего ему тогда в голову не пришло. И ответ пришёл через 13 минут! «Я была уверена, что Вы напишете, сама боялась навязываться. Знаете, Герасим, у нас сегодня солнышко вышло, а то всё шёл и шёл дождь, только перестанет – и опять…
Так и думала, что Вы сегодня напишете. Уже больше часа почта открыта. Не правда ли, как в сказочном фильме советских времён?
Вы как-то вспомнили юность и детство своё. А я недавно напилась снотворного и легла в ванну, чтобы утонуть. Теперь мне кажется, что это Вы вытащили меня.»
– Ты трус, Гера.
– Я?!
Диана достала мобильный телефон, позвонила кому-то и стала беседовать.
Что ей сказать? – думал Герасим. – «Мне всегда нравилось твоё тело, твое красивое лицо, твой элегантный и стервозный образ, ты очень умна и интересна, но я… не люблю тебя.» Разве мало жестокостей он совершил?
– Ну, вы всё-таки держите себя в руках, – с лёгким кокетством говорила кому-то Диана; её взгляд скользнул по губам Герасима. – Я же сказала, – я ПОДУМАЮ. (Обворожительная улыбка.) Да? А я сроки не устанавливала, между прочим.
Герасим достал из сумки ноутбук, отодвинул чашки, положил его на стол и подсунул к Диане. Её лицо окаменело.
Она попрощалась с невидимым собеседником. Медленно перевела взгляд с ноутбука на лицо Герасима и обратно.
– Какой ни есть, а я человек, Ди, – сказал Герасим, брезгливо ощущая пошлость этих слов. – А ты бы всю жизнь рядила меня в какие-то одёжки, усаживала, кружила бы меня, как… Я – человек.
На секунду её ресницы дрогнули, но она тут же вскинула подбородок.
– Ты любишь другую?
– Не знаю… И возможно, я вообще уеду…
– Куда?
Заиграла грустная музыка, как раз в это время в кафе приходили музыканты.
– Туда, где кончился дождь, – угрюмо процитировал Герасим «голос в голове».
– Шикарная фраза. Вполне в духе «американского романа».
КОНЕЦ