Жарким августом скорый поезд "Новосибирск-Адлер" с утра перевалил Урал, днем миновал Куйбышев и к ночи стал забирать к Ростову-на-Дону. Локомотив "ВЛ" (Владимир Ленин) тащил переполненый состав "на юга", к Черному морю. На пыльных пригорках полосы отчуждения встречал и провожал пассажиров Генсек ЦК КПСС "наш дорогой" Л.И.Брежнев. С фанерных щитов он весь день добродушно помахивал рукой:
- "Верной дорогой идете, товарищи. Слава КПСС!"
В ответ дружно звенели граненые стаканы:
- "Партия - наш рулевой!"
В середине железнодорожной змеи скользящей по ночной равнине ярко горели окна вагона-ресторана. Внутри харчевни на колесах сторож, он же ночной кухонный рабочий, он же "ночной директор" в "гордом" одиночестве на обычной мясорубке превращал мясные обрезки в фарш. Утром повар добавлял в него хлеб-соль, воду и весь световой день ляпал для вечно голодных пассажиров узенькие котлетки. Для гурманов под заказ мастерил шайбы "натуральных" бифштексов.
Мясо в двадцатилитровом бачке наконец-то закончилось. Сторож повеселел, вытер полотенцем пот со лба, разобрал мясорубку, кинул детали в мойку. Ухватился за таз с фаршем, чтоб убрать в холодильник, но не получилось. Рядом с кухней в торце вагона загремело разбитое стекло. Работник бросил таз, схватил тесак и устремился на звук.
В тамбуре сифонил сквозняк, на полу валялись осколки, через дверную решетку к рычажку замка тянулась заскорузлая лапа с надписью "Маша". Выше лапы располагалась харя, окруженная парами переработки низкооктанового этилового спирта с дешевыми присадками.
- Ты что, сука, делаешь?! – поигрывая тесаком, поинтересовался ночной "директор" у "посетителя". Игнорируя грязное массивное лезвие харя добродушно сообщила:
- Дверь открываю.
- Дальше что?!
- Мне бы в ресторан, водочки попить.
- Стекло зачем разбил!?
- Оно попутно звяконулось. Ты, братка, не кипятись.
- Слышь, морлок, ресторан давно закрыт! И запомни на будущее, скотина: справа от двери, на уровне рыла есть кнопка, а под ней табличка - « Звонить два раза! »
- Почему два!? – удивился морлок.
- Потому, что вагон длинный и у него два конца. За ночь набегаешься, - сообщил элой и добавил, - Водки я тебе организую. Но за разбитое стекло - придется отдельно послать!
- И скольки?
- Водка – десять, стекло - тридцать.
- За маленькое такое стеколко?! - взвыл прол. - Да, я на работе их ящиками херачу бесплатно!
- Тогда вместо водки я тебе начальника поезда приведу!
- Давай, веди! Вместе с машинистом.
- Милицию вызовем, протокол составим!! - не унимался "директор".
- Хоть два! Мне побоку - я грузалем работаю. Стекло кокнул случайно. Пусть из зарплаты высчитывают, после товарищеского суда. Дешевле обойдется. Ты, братка, мне лучше официанта позови!
Столкнувшись с профессиональным подходом, сторож сменил галс:
- Спят все, а водка только у меня. И мимо - хрен проскочишь!
Грузчик информацию воспринял адекватно, энергично порылся в карманах, протянул через решетку комок липких купюр:
- Вот! Двадцать рублей, ей-бо, больше - нету. Я - с бодуна, помоги, а? Будь человеком!
Вымогатель не считая принял деньги:
– Ладно! Жди здесь, сейчас вынесу.
Спустя пару минут через разбитое окно проследовала завернутая в газету "Труд" пол-литровка. Потребитель бережно принял сокровище. Не сходя с места, пальцем сковырнул пробку, сунул нос в горлышко. Закрыл глаза, принюхался, отпил маленько. Стал слушать внутренний голос. Сторож с неудовольствием наблюдал за процедурой: "Дегустатор, япона мать! Вали давай!" Наконец ночной сомелье одобрительно крякнул и сгинул под суетливый перестук колес.
Через пару секунд на опустевшем, подпрыгивающем фартуке сцепки в пыльных завихрениях возник гражданин в очках и шляпе. Со скорбным выражением лица он сжимал в руке пузатый кожаный портфель с торчащим из него полотенцем. Сторож озадачился: "Интеллигенция объявилась! Этот-то зачем приперся среди ночи? Блюдце овсянки и рюмку чая?"
- Товарищ проводник! - высокомерно обратился очкастый, - Немедленно откройте!
Сторож дружелюбно полюбопытствовал:
- Что случилось, товарищ? Ресторан не работает!
- Безобразие случилось, вот что! Ко мне в купе привели алкоголиков. Они принесли с собой водку в чемодане и собираются ее пить. Ночью! Я иду жаловаться начальству поезда!
- Утром. Начальство поезда примет вас утром! Я не имею права беспокоить его ночью. Кроме того, по инструкции, в ночное время проход через ресторан категорически запрещен! Впрочем, к бригадиру в штабной вагон, по своим делам вы можете пройти на свой страх и риск по перрону, на ближайшей остановке.
- Но ведь ночь! Я могу отстать от поезда!
- Бывает! Но в неурочное время проход через ресторан только в сопровождении проводника своего вагона.
- Проводник моего вагона, хам! - взвизгнул ходок. - Он грубо попытался переместить меня с нижней полки на верхнюю. А вот алкоголиков хлопал по плечу и стаканами снабдил немедленно. И принес не три, а четыре. Вообразил, что я тоже буду с ними пить!
- Какой у вас вагон?
- Двенадцатый!
- Это он себе стакан принес, а не вам.
- Как?! Он тоже водку пить будет? Я буду жаловаться! Мне необходим отдых. Как преподаватель научного коммунизма, я занимаю определенное место в обществе и ...
- Простите товарищ, в данной ситуации вы можете занять только верхнюю полку, - перебил сторож.- Вы, прошу прощения, диссертацию на какую тему сочиняеете?
- "К вопросу о категории советский народ - новая общность людей"!- гордо сообщил владелец очков и шляпы.
- Тю! Чего ж вы расстраиваетесь? Вам дико повезло! Бегите скорее в свой вагон и требуйте пятый стакан. В кои-то веки у вас появилась возможность соединить теоретические изыскания с практическими наблюдениями. К утру, когда опустеет чемодан с водкой, вы досконально разберетесь с "новой общностью" и спокойно уснете. Для этого у вас есть все необходимое и достаточное, - сторож указал на портфель с полотенцем. - Как говаривали древние греки: Omnia mia mecum porto! "Все мое ношу с собой".
- Причем здесь греки какие-то?!
- А при том. Если вы будете упорствовать, портфельчик и полотенчико вам сильно пригодятся. Потому, что чемодановладельцы и примкнувший к ним проводник, факт вашего возвращения без начальника расценят как согласие занять верхнюю полку до конца поездки.
- Я не намерен им потакать!
- Что ж им стоя пить, что ли? И закуску разложить на верхней полке? И вчетвером сидеть на одной скамейке в паузах? Сюр какой-то. Согласитесь - это невозможно! Даже если вы проявите настойчивость и ляжете на нижней полке, они, после первого литра сначала с извинениями, а потом уже просто будут садиться на вас. В конце банкета кто-то и приляжет. Так что, советую вам оставить капризы и занять верхнюю полку, на коей вы попытаетесь уснуть, уронив перевязанную полотенчиком голову на собственный портфель мокрый от слез.
- Но там же подушка есть!
- Подушкой вы голову прикроете.
- Зачем?!
- Затем, что ваш проводник, когда доходит до кондиции обычно начинает петь: " Ой, мороз, мороз!", или " Артилеристы, Сталин дал приказ! ", сопровождая припев имитацией залпов.
- Но я же не смогу уснуть!- заверещал преподаватель вечно живого и единственно правильного учения. Сторож успокоил:
- Примат общественного над частным никто еще не отменял. Интересы коллектива выше! Вы студентам постоянно это внушаете, так? Станьте коллективистом на практике. А поспите днем, вместе со всем вагоном. А чтоб не скрипеть зубами всю ночь, примите все же мой добрый совет: добровольно и сознательно примите участие в дружеской пирушке. Тогда вам материала на две докторские диссертации хватит! А здесь со мной, вы только время даром теряете. Будьте любезны, освободите проход! Мне дверь надо ремонтировать.
Сторож демонстративно пошурудил ключом в замке и отправился за запасным стеклом. Через пять минут, мурлыча под нос вернулся в опустевший тамбур. Скрутил дверную решетку, установил новый стеклянный блок, привычно затянул болты. Подмел пол в тамбуре, собрал обломки на совок. Открыл боковую дверь и выбросил взвизгнувшие обломки под встречный состав.
Вернулся в зал и только взялся за таз с потеплевшим фаршем: "Дзынь-дза-ра!" Теперь с другой ( « Звонить один раз! » ) стороны загремело. Кухонный озлился - «А, чтоб вас всех, два - подряд!».
В тусклом тамбуре, озираясь топтался плюгавенький грузин. Сторож скользнул взглядом по вытянутому туловищу, коротким ногам и длинному носу визитера. На вид не более тридцати. Фирменные мешковатые джинсы «Levi’s» зимней фактуры с подкатаными штанинами, белые носки, югославские мокасины на высоком каблуке. Малиновый пиджак в талию из микровельвета, белоснежная нейлоновая водолазка. Из нагрудного кармана выглядывает модная оправа с «хамелеонами». На запястье блеснули очень несоветские часы, на пальце - печатка с платиновой нашлепкой. Упакованный в дефициты носорог крепко сжимал в руке кожаный с цифровым замком чемоданчик, источавший стойкий запах импорта.
« Так-так... Фарцмен припожаловал. Маленький Мук. Парфюм таскает, морда спекулянтская! Духи французские, лак, пудру. Ишь, глаза как бегают! Трусоват, однако. Меньше чем за полтинник, хрен ты у меня пройдешь!» - определился наконец сторож. Для разминки и уточнения диспозиции доброжелательно обратился:
- Гамарджоба, генацвали! Зачем стекло разбил?
- Я его рукой не трогал! Само разбилось. Мамой клянусь!
- Допустим! Но тогда как вы оказались ночью на охраняемой территории? Я обязан вызвать милицию: они вами займутся. Возможно, вы совсем не случайно и с применением технических средств разбили стекло. А в вашем чемоданчике, - он указал на пахучий дипломат, - находятся инструменты для взлома замков и демонтажа стекол!
- Ты так шутишь, дорогой, да?!
- Милиция разберется, такие шутки в её компетенции. Вас снимут с поезда и...
- Я пройти хотел к женщина, на другую сторону! - заволновался "взломщик".
- Пожалуйста! Согласно купленных билетов - не возбраняется. Но в сопровождении проводника своего вагона. А вы? Самостоятельно разбили стекло, вскрыли дверь. Вах! У вас, дорогой мой, как минимум - статья 206, часть 2, УК РСФСР - злостное хулиганство. И по инструкции я обязан... -
Спекулянт понимающе ухмыльнулся, достал и снисходительно протянул червонец. Сторож брезгливо посмотрел на красненькую купюру с портретом вождя пролетариата:
- Это как понимать прикажете? Дача взятки должностному лицу при исполнении им?
"Нарушитель" зашевелил носом, достал и предъявил еще одну купюру.
- Вы настаиваете?! - оскорбилось должностное лицо. - Предлагаете мне соучастие, по предварительному сговору? Статью 17-ю УК, отягчающее обстоятельство?
Обвиняемый устыдился и заменил червонцы на четвертак. Торгаш мельком глянул на сиреневую бумажку и мстительно сообщил: - Уважаемый, у вас - 206-я УЖЕ в кармане! А если "органы" попутно зацепят ваш парфюмерный сундучок, я уверен - 154-3 нарисуется. Спекуляция в особо крупных. А это, уже от восьми до пятнадцати строгого с обязательной конфискацией, с содержанием в колонии усиленного режима. На солнечной Колыме! Такая вот грустная "Пицундра" получается.
Заслышав про "колымскую пицундру" лаврушник дрогнул и выщипнул в недрах пиджака полтинник. Сторож подумал: "Трус. Быстро согласился. Как не колонуть!", снисходительно принял зелененькую бумажку двумя пальцами и пошел в атаку:
- Беру грех на себя! Но это! - он потряс денежкой, - начальству. А стекло - оно на мне числится. Спрашивается, на какие шишки я его вставлю?
Фарцовщик, подавил закипающую злобу, изобразил на лице рахат-лукум, достал еще четвертак и томимый половой нуждой криво улыбаясь шантажисту подхалимски попросил:
- Дай пройти, генацвале! Меня там в вагоне женщина очень ждет, понимаешь, да? А стекло завтра в Сочи у Морвокзала купишь. Большое, толстое, в красивой раме!
Сторож подумал: " Наглеть начинаю. Стоп!" Забрал деньги и поблагодарил:
- Спасибо! Пойдемте, я вас провожу.
Через десять минут новое стекло стояло на месте. «Вот так бы каждую ночь! Восьмидесятник - как с куста!" - улыбнулся кухонный. Стекла были стабильным источником дохода. Он покупал их в депо по три рубля, а продавал иногда по тридцать.
Вернувшись в зал, наконец-то убрал раскисший фарш во "2-й" холодильник и переместился на кухню. К приходу повара, к 6 утра надо было сварить ящик кур, лоток залежавшихся костей на бульон и коробку яиц. Куры и бульон с них пойдут в резерв на обед, когда народ попрет. Костный бульон используют на утренний борщ. Вареные яйца по вагонам растащит официантка-разносчица вместе с комплексными обедами. Глянул на часы: «Два. Успею еще. К приходу повара так-и-так печку "разгонять". Чего зря уголь жечь, деньги тратить? "
Топливо для ресторана и всё техническое обслуживание вагона - «висели» на "на ночном директоре" и оплачивались им из собственного кармана. Двадцатипятиметровый вагон-ресторан по факту сложная конструкция: электрооборудование, кондиционер, два бойлера, мощная печь, пять холодильников; разнообразных кранов и краников под сотню и все в "движении". Поддерживать в пути большое хозяйство в исправности было непросто. Особенно зимой, когда мороз под сорок и скорость за сто - разморозить вагон пара пустяков. Но если "ночной директор" обеспечивал технический порядок на должном уровне, дневные директора ( обычно битые жизнью бабы ) смотрели сквозь пальцы на ночную "коммерцию". В дневное время с девяти утра и до девяти вечера "левая" и "правая" торговля шла через официантов в зале, ночью этим занимался исключительно сторож. Он брал на себя обеспечение всего состава водкой и вином на всем пути следования. Кроме того имел возможность взять на борт левый груз. Например, под Новый год пятнадцать-двадцать коробок с мандаринами. В Адлере оптом они шли по 20 копеек кг. В Сибири можно было продать их оптом рубля по три. Красная икра во Владивостоке и Хабаровске в трехлитровых банках осенью покупалась по тридцать рублей. Или майские помидоры в Ташкенте стоили два рубля пудовая коробка - в Сибири три рубля кило. Брусника на БАМе в сезон шла два-три рубля ведро и много еще чего - от сигарет до кафеля.
На огромных просторах СССР "дефициты" распределялись неравномерно. Этим пользовалась огромная армия спекулянтов: проводники вагонов простых и почтово-багажных, дальнобойщики и стюардессы. Вагоны-рестораны при наличии холодильников использовались для переброски дефицитного скоропорта. Каждый рейс имел свою специфику и опытные непьющие сторожа в родной конторе пользовались авторитетом большим, чем иные свистуны-директора. Однако в случае "провала", смотря по обстоятельствам, незадачливого "ночного" увольняли или отдавали под суд ( " Не умеешь работать - не позорь коллектив!"). Руководство конторы вопрос технической исправности ресторанов на всем пути следования решало просто: хочешь работать - бери вагон на баланс. Железнодорожники отвечали и следили только за колесами. Запчасти к вагону были в дефиците даже в родном депо. В пути, на узловых станциях, ВР "обслуживали" шайки вымогателей прекрасно осведомленные о доходах "ночного директора". Например, заправщики вместо топлива привозили пару-тройку ведер угольной пыли. Кондиционный уголь в необходимом количестве приходилось докупать у них же - за свои кровные, да еще и подворовывать где придется. Однажды глухой ночью на вьюжном полустанке, наш герой едва не остался в майке посреди зимней степи. Пассажирский поезд и "грузовик" с антрацитом стояли бок-о-бок, пропуская встречный. Прельстившись дивным угольком "соседа" сторож с пустым мешком пошёл на абордаж. В азарте грабежа прозевал "свой" зеленый и начало движения: с опозданием спрыгнул под колеса резво набиравшего ход поезда. Как назло, на туфлях лопнули старенькие шнурки и ситуация резко обострилась. Мешок с углем с пришлось бросить. Свой вагон он чудом догнал в носках.
Кроме массы технических проблем сторож ВР на всю ночь оставался один-на-один со всеми "гуманитарными" проблемами: цыганами, картежниками, алкоголиками. Особенно допекали дембеля и призывники. Каждая ночь каждого рейса сулила сюрпризы.
Прежде чем покинуть кухню, "ночной директор" заглянул в холодильники. Все агрегаты "вкл." и "выкл." вручную и за их содержимое кухонный нес полную материальную ответственность. Под решетками испарителей тонкий слой инея скрывал продукты на крупную сумму. "Порядочек!"
Вернувшись в зал, достал из буфета потрепанное служебное расписание:
"Идем без опозданий. Впереди - спокойный перегон, с мелкими полустанками". Еженощная ходьба с "неправильными" билетами через ресторан закончилась, "лишние" пассажиры с "перепроданными" билетами рассосались по составу. До узловой станции и заправки водой еще часа три. Он подошёл к щитку: стрелки - где положено, лампочки - в порядке, переключатели - на местах. Чтоб не "садить" аккумуляторы убрал лишний свет, переключил батареи на зарядку - под днищем вагона сразу взвыл и загудел генератор. В зале ресторана стало мрачно, пусто и тихо: легонько позвякивают стекляшки в буфете, клацают колеса, скрипят рессоры. За бортом, в метре от окна, с бешеным воем пролетают встречные поезда и снова тихо скрипят и постукивают колеса.
Для ночного кухонного рабочего еженощное приготовление полуфабрикатов на весь состав закончилась. Утром придет повар и начнет переводить заготовки из мяса и овощей в готовые блюда.
Пришло время передохнуть и расслабиться часок-другой. Сторож заварил на кухне чай, прошёл в зал, задернул на окнах шторки. Из тайника и карманов выложил на стол деньги. Прихлебывая индийский "Три слона" с ташкентским лимончиком пересчитал "калым".
« Едем всего два дня, а я - уже пару стекол продал, ящик водки, коробку вина, ну и по мелочам набежало недурственно: зарплата доцента за месяц. А впереди еще восемнадцать дней!» Загадывать не стал, люди рисковых профессий суеверны: начнёшь планировать - удачу спугнешь!
Кухонный рабочий со сторублевой зарплатой и доходами академика привычно раскидал купюры. Крупные и новые убрал в тайник, мелочь и рваные - оставил на сдачу в разных карманах. Лишнего при себе он никогда не держал: бывали, знаете ли, прецеденты.
После чая надумал вздремнуть. Улегся на лавку и только закрыл глаза - на контрольном щитке вагона тренькнул звонок:
"Датчик буксы или ложное срабатывание?"
Только прижмурился - опять, но уже четко: "д-р-р-р-ы-нь!!" Сон пропал, вякнула интуиция: «Нехороший звоночек!». Он встал, включил свет в зале и направился к ближнему тамбуру. В спину неслась уже требовательная трель:
«Может менты шарятся? Нажмут кнопку козлы и держат, пока не откроешь». Интуиция засуетилась -
« Не открывай! На этом перегоне - мусоров не бывает, ночь глухая! Ты лучше дверь в зал ломом подопри! Позвонят-позвонят и уйдут. Стекло выбьют, решетку сломают - ерунда! Грузин за три стекла вперед заплатил. Не открывай, идиот! Кому тебе говорят!!»
Поколебавшись, приказал интуиции: «Ша! За ночь сто раз открываю - и ничего! Глянуть надо – кого черти носят» - и шагнул в темный тамбур.
Пригляделся. За свежим, еще не залапанным стеклом на фартуке перехода мотало и дергало низенького крепыша в рублевой кепке с серым пятном вместо лица, за ним маячили еще две фигуры.
" Ага! Пролетарии среди ночи решили "накатить", - определился зевнув "швейцар". Тем временем недомерок с квадратными плечами, глядя мимо сторожа продолжал тупо давить на кнопку: в глубине вагона голосил звонок. Кухонный разозлился - « Наглый! Метр-с-кепкой, а давит - как взрослый. Сейчас открою и ка-а-ак дам по башке!» Крутнул рычажок замка, но придержать дверь ногой не успел: малой скользнул в щель и мигом оказался за спиной. Полуоткрытую дверь сразу же подпер плечом подвижный, как на шарнирах второй визитер; за ним навис третий - длиннорукий дебил с лошадинным лицом. Пришлось посторониться. Троица молча устремилась в зал.
Впереди, вразвалочку вышагивал плечистый малец. За ним двигался зигзагом вихлястый: успел и под стол заглянуть, и за ящики нос сунуть, и скатерть приподнять. Почему-то вспомнился «Промокашка» из фильма – «Место встречи изменить нельзя». Замыкал шествие верзила-мерин. В ярком свете ресторана стало ясно - это не случайная компания, это коллектив. Сон у продавца стекол слетел напрочь. Прошуршала мысль: «Лоханулся! Зря им дверь открыл. Эти сами кого хочешь обдерут!»
Метр-с-кепкой, остановился посередине ресторана, огляделся. Выбрал диванчик, где днем ревизоры и менты неспешно лакомятся чем бог послал. Не вынимая рук из карманов, с ленцой завалился на козырное место. Сопровождающие плюхнулись рядом, за перегородку. Сторож вознамерился было пройти мимо гостей, поближе к штабному вагону. Не получилось - «Промокашка» выкинул ногу в проход:
- Тормози, командир!
Сторож с трудом удержавшись от падения, повернулся к вихлястому, кинул на него беглый взгляд. Глазки-пуговки, ломаный нос, гнилые зубы пополам с "золотыми", копеечный пиджачишко, под ним грошовая майка и замысловатые наколоки по бледной синюшной коже. За спиной "промокашки" глазами дешёвой селедки пялился мерин-орангутанг. Из его пасти, открытой еще лет тридцать назад, среди коричневых от чифира зубов торчала стальная грязная фикса. Когтистые пальцы примата в синеньких перстеньках, как пауки легонько подрагивая двигались сами по себе. Сторожу поплохело. Сглотнув слюну, он перевел взгляд на плечистого недомерка и похолодел - на него в упор смотрел хищник, волк! Фигура, посадка головы, желтые глаза, – все излучало мощную агрессивную энергию, готовность к броску - маленький рост только усиливал ужас. Волчара лениво, как мебель, стал равнодушно разглядывать работника ресторана, ловил и запоминал каждое движение.
Сердце торгаша пропустило такт, качнуло адреналин и забилось часто-часто. Перед глазами мелькнуло собственное разломанное тело на шпалах и жужжащие над ним мухи. Следом явился зал профкома с рядами жёлтых фанерных кресел, в углу тумбочка с засохшими гвоздиками и фото с черным бантиком: « Трагически погиб при исполнении…». В многолюдной конторе вагреса сторожа гибли хоть и редко, но регулярно.
Сторож-новичок, или дурак со стажем взялись бы горячку пороть: «Чего уселись?! Освободите помещение! Я позову милицию!» – и прочую ахинею. Наш стеклопродАвец на секундочку опустил глаза в пол. Сомнений не осталось: «По мою душеньку пришли - вагон грабить! И ведь как точно время выбрали: длинный перегон, все спят! И никаких тебе "бегунков" * в ближайшие три часа!"
Мысли кинулись врассыпную. Вдруг - как шторка упала: « Стоп! Спокойно!! Если сразу не пырнули – значит им надо от меня. На ножи подымут и выкинут - потом. А прямо сейчас, ни одного лишнего словечка, ни единой буковки. Первым рот не открывай. Следи за "базаром" - может и уцелеешь! Дождись чего хотят». Приняв решение, поднял голову. Главарь сплюнул под ноги:
- Где водку прячешь, баклан? Нам с непривычки - не найти?!
Сторож, прилагая огромные усилия, не отводя глаз переспросил равнодушно:
- Я - не понял! Вам водка нужна или места, где я ее от мусоров прячу? –
«Промокашка» подпрыгнул, сунул правую руку в карман:
- Малек! Дай, я ему "чавку" распишу - сразу бухло найдется!
Владелец "чавки" и водки, игнорируя "Промокашку" смотрел на вожака в ожидании ответа: « Кто тут главный – понятно, но кого слушать-то?!». Плечистый недомерок цыкнул на вертлявого:
- Сядь, Шоша. Не возникай!
Шоша сел как приклеенный. «Дисциплинка - на уровне! - мелькнуло у сторожа. А старшОй, мерцая из под кепки жуткими глазами, брезгливо с ленцой процедил:
- Я спросил - водка есть? -
Кухонный не стал мудрить:
- Есть маленько.
- Неси! – Сторож стал разворачиваться. - Стой! Что в руке?!
Из кармана халата на свет явились ключи от вагонных дверей. Малек протянул руку:
- Дай! – принял и не глядя передал вертлявому. - И не лепи мне горбатого, что бухалово - в соседнем вагоне. Шоша, проводи паренька! – «Промокашка» радостно подскочил, затанцевал – «сколько я зарезал – сколько перерезал!», демонстрируя желание идти за водкой на край света. Но идти не пришлось – кухонный наклонился к соседнему столу, достал из ячейки минералку и передал Мальку.
- Пожалуйста! –
Бандит взял бутылку, повертел, уставился вопросительно. Сторож, переступив с ноги на ногу, сообщил:
- Если водкой интересуетесь - она перед вами! С этикетками не держу, приходится переклеивать.
И как бы извиняясь, добавил: - Шмонают часто!
Малек понимающе ухмыльнулся, передал бутылку вихлястому; тот о край стола сковырнул пробку, под ней обнаружилась алюминиевая крышечка. Шоша диранул ее зубами, нюхнул, осклабился: «Она родимая!». Повернулся к примату с лошадиным лицом:
- Гибон, лизни-ка! – Мерин вытер слюнявый рот рукой, глотнул, заморгал как филин, утвердительно кивнул головой. У сторожа мелькнуло:
" Пробкой не заткнул. Здесь что ли пить будут?"
Определившись с водкой волчара прищурился:
- Один в вагоне?
- Один. Повар должен подойти.
- Когда?
Кухонный с трудом удержался от вранья:
- Не скоро. Обычно в шесть приходит. Вы разливайте пока!-
Главарь отклонился к своим спутникам и что-то через плечо тихонько не то спросил, не то приказал. Гибон и Шоша радостно закивали, Малек поинтересовался:
- Что с хавчиком?!
- Готового - нет ничего! Нам на ночь оставлять запрещено. Прокиснет.
Промокашка дернулся, злобно выплюнул кривыми губами:
- Ты чё пургу метешь, баклан?!
Сторожа взял кураж:
- Как вы сказали?
Гибон захрюкал, типа рассмеялся, а Малек усмехнувшись склонив голову набок спросил с угрозой:
- Не въехал! Что с хавчиком?
- Все, что днем варим - пассажиры днем и сжирают! Кухня - пустая и помытая. Колбасы - нет с обеда, мясо - мороженое, куры - сырые. Из хавчика - могу консервы рыбные открыть, яичницу с горошком сделать. Или ждите, когда кур сварю.
Малек помедлив приказал:
- Мне - яичницу! А им – он выслушал шепот Шоши, - булку хлеба, две ложки и миску!
Сторож вразвалочку прошел на раздачу, быстро достал миску и ложки. Осторожно выдохнул: «От края отъехал! Малек у них: явно не "шерстяной" *, с "понятиями"! Может и обойдется!? "- Степенно вернулся к «гостям». Поставил "свите" пустую посудину, рядом на скатерть легли ложки. Повернулся к главарю:
- Плита на ходу - яичницу сделаю быстро!
- Шоша, проводи!
Отправились на кухню. Пока Шоша в возился тамбуре отобранными ключами перекрывая дверь в штабной вагон, сторож взял с полки ключи повара и не мешкая сунул их в задний карман под халат. Через секунду на кухне вынырнул бандит. Осмотрелся, отодвинул кухонного и по-хозяйски открыл холодильник. Уставился на мороженое мясо. Открыл вторую дверку. С полки шлепнулась на пол сырая курица. Шоша осмотром разочаровался, пнул курицу в угол:
- Голяк! Где колбаса!?
Сторож пожал плечами:
- Я ж говорю, тудящиеся до обеда всю схряпали! - отвернулся и занялся яичницей. Урка, продолжая обозревать тесное закопченное помещение, из любопытства крутнул один из многочисленных кранов рядом с плитой. Кухонный мгновенно вернул его на место:
- Сгорим к чертовой матери! Одни колеса от вагона останутся через пятнадцать минут.
Снял с плиты черную сковороду, блестящей лопаточкой перенес яичницу на белую тарелку. Поверху сыпнул лучок и укроп, зигзагом полил с краю кетчупом. Получилось красиво - глазунья, горошек, красный соус и зелень. Рядом поставил на поднос тарелочку с ломтиками хлеба. Поднял глаза на конвоира, спросил добродушно, кивнув на натюрморт:
- Может и тебе с другом так же сделать? -
Шоша уклонившись от контакта приказал:
- Хлеба булку дай, баклан! -
Через минуту, сторож с подносом и урка с булкой хлеба в руке вернулись в зал. Игнорируя «официанта» и "сервировку", Малек спросил у "адьютанта" :
- Дверь перекрыл? -
- В натуре! - обиделся присный, скользнул за свой стол и принялся крошить хлеб в миску. Заполнив посудину мякишем, вылил в нее водку и стал размешивать. " Гибон" с ложкой в кулаке внимательно наблюдал за процессом.
- Готово! – сообщил Шоша, облизывая ложку. И приятели дружно, с хлюпаньем принялись за месиво. Зачарованно глядя на "едоков", сторож чуть не сблевнул. Малек поднял голову в кепке от яичницы, ухмыльнулся:
- Что? Ни разу не видел, как пацаны тюрю хлебают?!
Сторож помотал головой, сглотнул липкую слюну и выдавил:
- Мне на кухню надо. Печку прорезать и … водички попить!
Метр-с-кепкой усмехнулся:
- Сходи-сходи! Попей воды холодненькой, – и вернулся к трапезе.
По пути на водопой у пленника явилась мысль: «Если успею запасным ключом дверь открыть, когда прибегу - что скажу? Начальник поезда пьяный спит – не растолкаешь. Директоршу, дуру-бабу будить? Закудахчет, кинется с перьями в пустой башке к начальнику. Опять скандал! Или того лучше, официанток дернет с полок и поведет толпу в халатах и бигудях "гостей" выкуривать, а тех и след простыл. Опозорюсь на всю контору! А если "пассажиры" на месте? Предъявить-то им - нечего! Увидят победители соцсоревнования тюрю - мне же звезды и вломят. Дружно заверещат: " Сам с ними пил!" Еще и в извращенной форме. Не открестишься. И вообще - так не принято: "Сторож? Сторожи! И не впутывай в свои дела - на "дороге" у всех работа не мёд. А не умеешь работать - дома сиди, на стационаре с 9 до 18 штаны протирай. Все бы так, водочкой по ночам торговали, грузы "левые" возили, денежки в кучки складывали. Умник какой!» Кухонный горько вздохнул: «В зал надо возвращаться." Мелькнула искорка надежды:
"А может я «нагнал» на себя? Обычные пассажиры, шли себе мимо». Умешка искривила губы: « Ага! Шли темной ноченькой калики перехожие из общего вагона, да в спальный. До ресторанчика добрели и притомилися. Решили передохнуть, а заодно и тюрькой полакомиться. Бдительность не теряй, баран. Костей не соберешь!»
Война-войной, а работать надо. Сторож привычно проверил холодильники: « Первый и третий – можно отключить. Второй надо погонять - что-то плохо стал морозить." Покинув кухню, он остановился у щитка в центре вагона, пощелкал нужными тумблерами.
В зале - мирная картина: Шоша и Гиббон "натюрились" и курят. Малек развалился, как философ на пикнике, тоже дымит и пепел на поляну стряхивает. Сторож достал пепельницу, принес и аккуратно поставил на стол перед главарем. Тот окрысился:
- Ты чё? Лечить меня вздумал?!
- И в мыслях не было! Сразу надо было пепельницу поставить. У нас все же ресторан!
Малек посверлил взглядом, «не издевка-ли?». Убрал сверло, спросил:
- Кофе есть?
- Схожу, заварю.
- Да не молотый, а растворимый! И не в банках, а в пакетиках.
Сторож озадачился, но виду не подал. Вообще-то, кофе в пакетиках - дефицит жуткий, стратегическая "заначка" дневного директора, многочисленным проверяльщикам раздавать. "Ночной директор" прикинул: « Если я кофе не дам – урки сами найдут и без меня. В вагоне - какие замки? Все на веревочках, да на бумажечках. Если из под пломбы сам возьму - меня с работы выгонят. Уволят сразу после рейса: "Не хрен двери по ночам открывать кому попало!" Хотя, могут месяца на три на склад отправить "на понижение" - гнилую капусту перебирать и в бетонных бочках солить. Но до этого еще дожить надо. Так что кофе - дело десятое!"
Приняв решение, член профсоюза энергично двинул к буфету, встал на стул, рывком сдернул с верхнего шкафчика пломбу, вынул со вздохом пузатый полиэтиленовый пакет. Развернулся, с улыбкой соскочил на пол. Подошел к Мальку, положил на стол драгоценную ношу:
- Берите сколько надо!
Малек по-детски обрадовался, заулыбался – за всю свою жизнь не видел столько! Расковырял на упаковке узелок, выудил один пакетик:
- О! "Московский Комбинат". Кайф! - вынул еще три золотистых квадратика, положил на стол. Подобрел лицом, упаковку завязал и уже как свою, положил рядом на сиденье, одобрительно прихлопнув рукой. Сторож эти похлопывания воспринял как факт: «Все! Родня и весь подъезд - квашеной капустой обеспечены на полгода вперед. Это если мне сегодня повезет и потом, в конторе - на "разборе полетов!"
- Неси кипяток, командир! - радостно приказал Малек. Будущий претендент на звание доктора капустных наук принёс стакан с кипятком и рафинад на блюдечке. Бандит глянул на сахар, усмехнулся, отодвинул в сторону. Любовно высыпал все четыре пакетика в кипяток, размешал, подул на пенку и с наслаждением отхлебнул. Затем выложил на стол пачку "Казбека":
- Шоша, дружок, дай-ка мне к кофею!
Промакашка передал завернутый в тряпочку спичечный коробок. Малек достал папироску, размял её, аккуратно выдул табак на салфетку, добавил "дури" из коробушки и стал "заряжать". Сторож потоптался:
- Мне бы, на кухню. Работа!
- Иди! Если что - позову.
Кухонный прошел на рабочее место, поднял с пола и вернул в холодильник курицу, которую пнул Шоша. Задумчиво поворошил остальных пернатых и решил их не трогать. Дело тонкое, чуть отвлекся и - готово! Дуршлаг в руки и … Кости – отдельно. Шкурки – отдельно. Из зарплаты – тоже отдельно! Птицу положено варить до полуготовности: иначе повара верещат - тушки крошатся и плохо на порции рубятся, вес «уходит» в бульон, до ста грамм с одной. Сто грамм на двадцать кур в день, да на двадцать дней. За рейс набегает ого-го! Цифры очень серьезные. Иногда кур специально в бульоне замачивают, или просто в воде чтоб вес "набрали". Опять же, куры курам рознь: импортный бройлер минут восемь-десять варится, по секундомеру. Если отвлечешься: через пол-часа - студень! А цыплят фабрики им. Крупской можно всю ночь кипятить и замачивай не замачивай, все равно будут дубовые, синие и бульон пустой. С птицей каждый рейс - ребусы. Варить надо очень внимательно! Сторож прикинул и решил: « На хрен! Перебьются без курятины. Шеф-повар погундит, директорша наорет. А пассажиры - бифштексами обойдутся!"
Вместо цыплят загрузил в бак триста штук яиц: «Если и переварятся - ничего страшного. Трудящимся не привыкать - резиновые охомячат. Днем еще и подваривать придется!» Залил яйца водой, добавил в печку пол-ведра угля, прорезал кочергой колосник, технично, на пол-пальца, прикрыл поддувало. "Порядок!"
Управившись на кухне, вышел в зал и увидел изменения к лучшему - Шоша и Гибон в обнимку курлыкают, вот-вот запоют. Малёк "косячок" добивает, "поплыл" маленько. Заметив кухонного, поманил пальцем:
- Принеси еще кипяточку, дружок! - Сторож принес с кухни новый стакан, старый мыть не стал: «Если что, останутся отпечатки. Хотя, какие в задницу отпечатки?! Кто снимать их будет? Зачем?» Малек заметил "чужой" сухой стакан, ухмыльнулся:
- Мой-то, почему не сполоснул? А вдруг у меня - сифак?
- Ложкомойка утром придет – стаканы сполоснет, заодно и всю кухню. Работа у нее такая. Каждому - своё!
- А ты знаешь, где это было написано? – загадочно прищурился уркаган.
- Знаю! - и чуть не брякнул "автоматом": «А тебе-то, недомерок, откуда знать!?» - но успел поймать воробья зубами за хвост, аж перья посыпались. Уголовник размякший от "травки" и кофе хлопнул ладонью по сиденью:
- Сядь! Поговорить хочу. –
- Халат надо снять и руки помыть!
Метр-с-кепкой одобрительно кивнул головой. Через пару минут кухонный уселся напротив. "Добрый" главарь спросил утвердительно:
- Водки со мной буханешь?!
Сторож опустил глаза в пол, помедлил, поднял голову и твердо ответил:
- Нет!
- Что? В падлу?! – зло удивился бандит и напрягся.
- Мне нельзя!
- Баптист, или триппер лечишь?
Глядя в жёлтые глаза "гостя", сторож поколебавшись сообщил:
- Запойный я! Сейчас с тобой стакан-другой выпью, утром - перед сном еще накачу, никто и не заметит. Вечером еще приложусь для "здоровья". И понеслась звезда по кочкам!
Метр-с-кепкой брезгливо перебил:
- А со мной, стакан-другой если дернешь. Что? Сразу сопли жевать начнешь?
- Ни сразу, ни потом. Нет такой привычки!
- И не стыдно тебе светиться, что алкаш? – криво усмехнулся бандит.
- Не стыдно.
- Другие шифруются, скрывают!
- И пьют как свиньи - всю жизнь! Лично я - бросить хочу, а до других - мне дела нет!
Малек уже с любопытством глянул на собеседника. Сторож сложил руки между колен, наклонился, глядя исподлобья продолжил:
- В бригаде у нас, кроме повара – одни бабы! Если я в запой свалюсь, вместо меня кто будет ночью кочегарить? Девчонки с тонкими ручонками? Крутить мясо, топить печки, кур варить, заправлять вагон водой, продукты и посуду сдавать-принимать? В поезде каждый день восемьсот человек от безделья маются - каждому жрать давай и сто грамм с прицепом. Только успевай, подтаскивай! Ночью на кухне работы много - все "заготовки" на мне висят. Я что, все это на баб сброшу? Совесть надо иметь - не по-мужски это!
- Вот и будь мужчиной - не пей как свинья!
- Вот я и говорю: мне - нельзя! Это - факт проверенный. Жизнь так сложилась, момент пропустил. Теперь без вариантов: после первого стакана - однозначно в штопор! Пробовал всяко. Выпить с тобой я, конечно, могу. Но извини, не в кайф будет! А поговорить можно и без водки. У меня, что у пьяного, что у трезвого - базар одинаковый!
Малек усомнился:
- Такое редко встретишь! – и добавил презрительно, - И как это так - остановиться не могу? Не понимаю!
Сторож указал подбородком на стакан с кофе. - А я - тебя не понимаю! Или шестерок твоих - с тюрей. Выпили бы, закусили как люди. А то - в водку хлеб крошить.
- Не твоего ума дело, язык прикуси!
- Ты ж сам сказал –поговорить хочу, - удивился сторож. - А получается – надо тебе поддувать! И как мне беседовать? Что говорить тебе? То что ты ждешь от меня, или как я действительно думаю? Это - разные вещи!
- Откуда тебе знать, что мне надо и чего я жду?
- Как-нибудь соображу - не первый год "замужем"! Я привык за базар отвечать. Но, если ты меня будешь за водку "лечить", а я тебя за четыре пачки кофе на стакан - беседы не получится!
- Кофе пожалел? Жаба придавила!?
- Чего его жалеть? Пей себе на здоровье. Благословен Господь создавший всех нас такими разными. Кто-то траву курит и любит пить ТАКОЙ кофе. Кто-то пьет кефир, кто-то чачу. Дело вкуса. Лично мне надо водку - НЕ пить! Хотя иной раз хочется, зубы ломит.
- Ну и выпил бы! Чего боишься, своего начальника? Меня?
- Я - себя боюсь! - очень серьезно ответил сторож.
- Это – понимаю! – после паузы сказал главарь, стряхнул пепел в пепельницу, уселся поудобнее, вздохнул и сообщил: – Я тоже себя боюсь. Когда во мне - зверь просыпается. Не могу остановиться, пока по полной не оторвусь!
- Между нами - большая разница! В тебе зверь живет, а во мне - скот: водку лакать до потери пульса! Я думаю, к тридцати, каждый своё место в жизни уже выбрал и ничего уже изменить нельзя. "Базар" ничего не решает! Как в песне, спорь, не спорь, а в результате:
« … оба вышли под Таганрогом,
среди бескрайних полей.
И каждый пошёл своею дорогой,
а поезд пошёл - своей ... "
- Что за песня?
- Могу прокрутить!
- Давай! Музон - это кстати. Я двенадцать лет ничего не слышал, кроме «Пионерской зорьки». " Таганка " есть? –
Сторож принес потрепанный кассетник, поставил на стол. Зашипела лента, в такт колесам забухал бас:
" Вагонные споры - последнее дело, когда больше нечего пить ..."
Так в компании появился пятый. Казалось певец вежливо присел на соседний диванчик и поёт для них, четырех русских мужиков - случайно столкнувшихся на бескрайних российских просторах. Слушали молча, даже Шоша с Гиббоном перестали шуршать. Под торопливую долбежку колес мелодия угасла. Возникла и закрутилась другая:
« Мы в такие шагали дали…»
Малек отхлебнул кофе и загрустил:
- Я в прошлой жизни на гармошке любил играть. А это кто?
- Группа «Машина Времени» и Андрей Макаревич. Мне знакомый из Москвы кассету привез. Они полулегально там выступают.
Малек фыркнул:
- Это как это - полулегально? Так не бывает! И в какие-такие дали? У нас не расшагаешься, разве что под конвоем с пилой "дружба" на горбу. Годами они в засаде ждали, как же! Птичку подозрительного цвета. Бойко твой лабух чешет!
Сторож поджал губы:
- Он не мой, а сам по себе... - и протянул руку к магнитофону.
- Раз нравится, значит твой, с одного барака! Сам-по-себе таких не бывает, человек всегда из чьей то кодлы. Оставь, пусть бухтит. Только негромко и в сторонке.
Урка достал очередную папироску и вернулся к разговору:
- Как же, ты на нее подсел? На водочку-то? Понять хочу!
- Долгая песня! Сам еще толком не разобрался. Между небом и землей болтаюсь: то пью, то не пью. Себя мучаю и жену!
- У тебя баба хорошая?
- Хорошая.
- Все они - твари продажные!
- За всех - не знаю. А моя – нет!
- Все - суки! Всё путем - липнут, как беда - так в кусты! Все пацаны так говорят.
- За пацанов не знаю, а моя - не тварь! – твердо сказал собеседник. - Мы вместе ребенка похоронили. Дочку. Годик был всего. Её врачи угробили конкретно.
Малек после возникшей заминки отреагировал:
- Я б лепил за такое - на ремни порезал!
- Резать некого. И - никто не виноват. Система сработала.
- НЕ сработала, хотел сказать?
- То-то и оно. Система - СРАБОТАЛА…
- Не понял!
- Все просто. Приболел ребенок-кроха, только-только ходить начала. Вызвали врача на дом. Пришла участковая, вызовами задроченая. Руки - не помыла, под халатом – пальто, не разулась даже: сапоги рваные, замок нитками зашитый. Глянула мельком – «ОРЗ!». Выписала капельки-таблетки, дверь хлопнула, лифт загудел. На следующий день дочурка слегла. Жар. Опять вызвал, другая припылила. Все рысью, все бегом - надо норму выполнять. У нас же везде – "план" и "норма"! Что по дровам, что по детям.
- По дровам, кстати, и план, и норма - ого-го!! -
Сторож продолжил: - Глянула, многостаночница, одним глазом: «капли-три-раза-в-день-вот-рецепт! Что вы, папаша, так нервничаете? Я на участке одна!» Как будто я в этом виноват! И усвистала, платье с висюльками – день предпраздничный, 7 марта. Дочке к вечеру совсем плохо. В регистратуре не отвечают. А тут еще дни совместились – пятое за десятое, восьмое за шестое. Фактически - вся медицина нырнула в запой на три дня. Малышка моя уже пластом лежит. Дозвонился кое-как, огрызнулись под бряк стаканов – «вызывайте скорую!». Приехал студент датенький и та же песня – «таблетки-капельки». Лишь бы скорее отвязаться и на базу, за стол. Я ему: «Ты че пургу метешь айболит!? Посмотри, ребенок задыхается. У нее - уже ногти синие!» Покривился: «Если настаиваете, я вас в дежурную детскую хирургию отвезу!» Сделал, сучёнок, одолжение. Собрались-поехали. Дочку на руках держу, прижимаю. Не знал, что в последний раз. Доехали по кочкам до приемного покоя, а там - пир горой! Начальства уже нет, только мензурки брякают.
Кое-как дозвались. Вышла одна жаба, стала бумажки оформлять с урчанием, типа от дела отрываю. От шампусика я их оторвал, всю бригаду! Оформили дитё, как пальто в химчистку, мне злобно: "Свободен!" Тут выходит трезвая жидиха-хирург из операционного блока: « Дайте-ка, - говорит,- я ребеночка гляну!». Посмотрела и ахнула. Заорала на сестер: « Куда смотрели!? У малышки – пневмоторакс, двустороннее воспаление легких. Быстро на стол!» Утащили внутрь – «Звоните. После операции не допускаем!». Звоню утром и вечером. Пинают по телефону. Через три дня, гульба закончились: « Приезжайте, заберите!» «Поправилась!?» «Ритуальное изделие прихватите»
Домой вез в такси, гробик на коленях держал. На следующий день, хоронил - по-советски. В открытом ритуальном изделии, лежит моя дочурка на полу грузовика. Птичку игрушечную дурацкую в ручонку теща сунула, домовинка на кочках подпрыгивает... Хоть бы батюшка какой встретил на кладбище, как было раньше! Обряд бы какой, часовню. Уж после смерти-то, можно ведь без профкома и парткома обойтись? Кому плохо если священник споет на дорожку? Вместо попа меня копщики встретили: « Гони литряк, папаша!». Они же и проводили. Такой вот переход: из этого мира – в иной...
- Кто ж тебе не давал? Попа - только свистни. Он тебе за бабки и спляшет, и споет!
- Некрещеная она у меня была.
- Сам виноват! Меня мамка как родила – бабка сразу утащила в церковь! - в доказательство он предъявил на грязной веревочке алюминиевый крестик.
- Нельзя мне было в церковь! Это тебе можно - открыто крест носить, а я - тогда преподавателем работал. На всех, кто детей крестит, святые "отцы" в "обязаловку"списки подавали в райком - партийным "отцам". Батюшка списочек - человека с работы поперли!
- Мою же мать - не поперли! Хотя куда ее гнать-то? Скотницей работала.
- У нас на работе с религией - строго было! Парторг следил.
- Так ты, партийный?
- Нет.
- Ну и кому, какое дело?
- Партии до всего - дело. Это беззубым старухам – пожалуйста! А я - работник идеологического фронта. Бога – нет! Религия – опиум! Душа – химера! Безгрешная душа – тем более. Короче: отвезли-закопали. Следующий – кричит заведующий! В профкоме через день хватились, коллектив большой, народу много. Выписали материальную помощь на погребение: десять рублей. Дали дополнительный талон на мясо - два кило на поминки. Мол, так положено! Система дала. Суповым набором по морде.
С бешеным воем, с перестуком колёс пронесся встречный состав, перевернул вверх дном звуки и запахи. Еще пяток секунд и снова тихонько брякают колеса, уныло поскрипывает сцепка. Ночь из бархатно-черной переплавилась в темно-синию. Предрассветный свеженький ветерок игриво пузырил занавеску, горстями закидывал в приоткрытое окно запахи намокшей травы и остывших шпал. У горизонта, на краях вращающихся полей в невидимых станицах запели петухи. " И был тот крик далек-далек, и падал где-то мимо..."
Ночной "директор" продолжил: - Я потом узнал - жидиха операцию сделала успешно, все как надо, а вот крови переливать не хватило! У дочки группа была редкая: вторая, резус отрицательный. Обкомовская бронь - без главврача нельзя! А он только после праздников заявился. Так совпало, мы вместе подъехали к больнице. Только он галстук поправил и пошел к себе в кабинет вопросы «решать», а я - в морг, к патанатомам.
Сторож распрямился, в упор глянул на собеседника:
- Ну и кто тут виноват?! Сам! На стене плакаты развесили: « Все лучшее – детям!» А я рядом уши развесил. Верил свято в нашу - "лучшую" в мире медицину. Дурак! Надо было подстраховаться: не отходить - ни на минуту. Истерики устраивать, партийным контролем пугать! Так и образовался у меня должок. К лучшей в мире системе здравоохранения.
- Да-а ... После такого - любой запьет!
- Не до питья было. Первое время домой придешь, то игрушонка какая из-под дивана выползет, то пальчики дочкины на мебели. Жена каждую ночь плачет тихонько. В завязке был, крепился пока снова не родила. Вообще-то, я холостым пить начал. Перед загсом сказал ей честно – алкоголик, но буду бороться! Посмеялась – не поверила: вид имел респектабельный, никогда и не подумаешь! А после первой "белки"* ей не до смеха стало.
- А откуда запои взялись? И почему вообще пить начал?
- А я и не начинал! Зеленый змий за горло взял плавно, я и не заметил - как. Поначалу кураж пер: девки-кабаки, коньяк-шампанское, коктейль через трубочку. Попозже - одеколон с бодунища, когда прихватит. А все потому, что денег было без счету.
- Это кем же ты работал, что денег не считал?
- Сначала студентом, потом преподавателем, в том же институте.
-Студентом-доцентом и деньги - деть некуда? Не свисти!
- Работа не причём, мне она была до "звезды" дверца. В институте для "отмазки" числился, картину гнал. Для меня главное - чтоб время было свободное. Лекции с утра. После обеда считалось, что в библиотеку пошел – диссертацию писать. Раз в неделю приходил на заседание кафедры - щёки надувать. Приличный и уважаемый член общества. А на самом деле - цеховиком был, все свободное время на себя тратил. Сначала - кофты японские мохеровые из ангренских баранов поставил на поток. Этикетки присылали из Одессы. Потом клепал «итальянские» босоножки на платформе. Джинсы шил "американские" из финской джинсы, форнитуру сам штамповал, аппретуру тоже сам разработал. Когда кругом дефицит, нет проблемы продать, только делать успевай! Сколько сделал - столько и продал. Разлеталось все - до последней нитки. Денег было - пачками! На кафедре, где я "косил" под аспиранта, даже не подозревали какая вражина у них под боком окопалась. Глядя на их мышиную "научную" возню, "я с них смеялся" - как говорят в Одессе, но "шестерил" старательно, типа, тоже хочу профессором! Тяжеленько быть актером в театре абсурда: с утра спектакль про социализм с человеческим лицом, после обеда другое кино. Капиталистический реализм.
- Как же ты умудрялся - и вашим, и нашим?
- Сначала воспринимал как игру, типа, я - Штирлиц! Потом, когда бизнес окреп, раздражало все дико: вместо реального дела - на вонючей кафедре бессмысленной херней занимаюсь! Чтоб стресс снять – каждый вечер принимал "на грудь". По-первости, не мешало: со студентами отбарабанил свои 12 часов в неделю и - в «библиотеку»! А на производстве у меня, каждый отвечал за свое, как у Маяковского – «я гайки делаю, а ты – для гаек делаешь болты». Сам я только координацией занимался и продажами.
- Кто ж тебя надоумил?
- Сам. Родители в другом городе жили. Я когда студентом стал, им как раз разводиться приспичило - не до меня. Стипендия, на все про все - 28 рублей. За квартиру - 13, жил на 50 копеек в день. Из одежды - одни брюки, две рубахи и свитерок, в карты выигранный, да всесезонное пальто с короткими рукавами со школы еще. От нищеты озверел: все думал - как деньгу сшибить! Ночами грузчиком подрабатывал. Летом вагон угля - 9-80, зимой - 30 рэ. Это если один разгружаешь.
- Расценки прямо царские! - вставил урка, - нам за состав чуть больше давали.
Сторож продолжил:
- Тогда жил как все: днем занятия, вечером - конспекты, ночами вагоны. Едва белокровием не обзавелся. Долго рассказывать.
Но, придумал в конце-концов ко второму курсу. Голь на выдумки хитра. Когда бизнес отладил, стремительно все изменилось. К четвертому курсу квартиру себе купил, дачу, вечерами на "24-й" темно-вишневой "ВОЛГЕ" по "доверенности" разрезал! Оформил все на "дядю", естественно. А как деньги хлынули, тут самые проблемы и начались. И самая большая - как "бабки" потратить, чтоб не проколоться. Кругом нищета бескрайняя, народ задроченный, но агрессивно алчущий справедливости! Пока живешь на сто рэ как все - никто внимания на тебя не обращает. Если подкрадываешь на «родном» заводе еще на сотку, ничего страшного - справный хозяин! Если на "двести" - уже куркуль! А вот если месячный доход за пару-тройку тысяч переваливает - приходится вести себя очень аккуратно. Государство и граждане - в едином порыве за белы рученьки к стенке поволокут!
- Воры тоже следят. Найти цеховика и поставить на "счетчик" – большая удача!
- А воры то, каким боком?! Никогда не сталкивался!
- Значит у тебя деньги небольшенькие были. Мелко плавал! У нас не Запад, но тоже попадаются людишки с о-о-чень большими деньгами. Тогда или ворам плати, или стуканет и менты "закроют".
- Вот так новость! Я студентом еще узнал - за каждой группой закреплен осведомитель, не говоря уж про кафедру: там - трое на двадцать человек. Один - за молодыми, другая- за стариками, а третий - за всеми остальными.
- И среди интеллигентов тоже "крашеные" есть?! - удивился бандит.
- Какая разница! Коллектив? Сексот по штату положен! Даже у чёрта на рогах, в любом колхозишке, "первый отдел" этим занимается или отдел кадров. Даже на десять человек инспектор по кадрам и стукач положен.
- "Кум"* - как на зоне?! Надо же, куда ни плюнь, ну, в любом бараке – хоть одна сука, да найдется! Как же тебя никто не "сдал" - из студентов-доцентов?
- Язык за зубами держал! Деньгами сорил только на выезде: в Москве, в Сочи. По месту жительства в лохмотьях ходил, как студент. Очень тяжело, доложу я вам, иметь деньги и изображать из себя научно-педагогическую шавку! У доцента, к примеру - 360 рэ гарантированно. Профессор – это уже 540. Важные ходят - мудаки! У академиков зарплата - под тысячу. И все бредятиной занимаются - экономикой социализма. День-денской аспиранты толкутся, начальству гудок лижут: за перспективу – 360 в месяц! Маму родную и детей готовы продать - за 540. А у меня конкретно, КАЖДЫЙ день – минимум 300 капает! Иной раз и - 500, а то и - 1000. И было мне, мальчоночке, тогда – 26! И деньги тратить можно было только в других городах. Шаг влево, шаг вправо - кафедра на дыбы, прыжок на месте - партком порвет на клочки и в смирительной рубашке увезет в дурку через мусарню! Пять лет крепился. Не выдержал. Плюнул и ушел. Сначала сторожем на стройку, потом – сюда. Мне главное, чтоб время свободное было - Time is money.
- Чего?!
- «Время – деньги». У американцев есть такая поговорка.
- Американцы – народ фартовый! Я на пересылке столкнулся с одним мореманом. Его за "фарцу" в особо крупных подгребли. Но, успел морячок - мир посмотреть. Так он бакланил - в Штатах каждый гражданин имеет право волыну* таскать, да хоть две! И застрелить любого может на пороге своего дома, если кто сунется без спроса. И ничего ему за это не будет! Он говорил - у них понятия и закон совпадают.
- Разве так бывает?
- Еще один умник, валютчик, рассказывал, типа - Америку братва основала. Урыли они от властей на вольную землю лет триста назад. Приехали. Бакланов приблудных перестреляли быстро, много пацанов местные "чурки" порезали. Остались самые крутые. Прикинь! Земли полно, вторая Сибирь - делить нечего. А за базар приходилось отвечать не сходя с места. У каждого – ствол и каждый – сам за себя. Воля! Кругом, правда, индейцы эти узкоглазые.
- Они - не узкоглазые.
- Какая разница. Тупые, но стреляют хорошо! Вот и легло братве на новом месте жить без вертухаев, по понятиям, самим следить за порядком. Если кто накосячил без лишнего базара - суд у первой осины. Самое главное - закон для всех одинаковый! А еще, этот умник мысль кинул: где народ вольно живет - там власть за стволы не гнобит! В той же Америке, каждый может оружие купить. А если шмальнуть может любой, ведут себя аккуратно - все. Еще бакланил про Вьетнам: там у каждого пацана - автомат на шее. Я так и не въехал: вроде, коммунисты, а стволы - даже у баб!
- Чего тут не понять? У них коммунизм– одни понты! Для отмазки: чтоб наши им патроны присылали. Если у каждого ствол – значит прочная власть, народа не боится.
- Наша тоже прочная и тоже не боится! Но стволы не раздает, - усмехнулся урка. - И лагерей понастроила не только пионерских. "Экономика должна быть экономной" по всей стране тысячи зэков за рубль в день горбатятся. После паузы Малек попросил: - Принеси еще кипяточку!
Сторож принес, бандюган заварил кофе, закурил, пустил дым и сказал задумчиво, глядя сквозь кольца:
- А у тебя, между прочим, серьезная статеечка была! Как расхитителя," в особо крупных", могли "закрыть"! Ты баранов на кофты перепускал. Непорядок. Это 92-я, часть третья - "хищение соцсобственности" из бараньей шерсти, посредством организации производства - от 8-ми до 15-ти "строгого". Или "стенка"!
- А меня и судили по части третей. И еще - по 154-4. "Спекуляция в изделиях". Еще до кучи клеили: 156-ю, 175-2, через 17-ю. Первый суд вернул дело на доследование. Потом был второй суд...
- Так ты чалился?
- Нет, хотя и должен был. Адвокат классный попался и денег я ему зарядил - от души. Все - максимум 500 давали, я дал - 5000! И по мелочам. Я так понял, он с судьями делился, хоть и помалкивал. К тому же доказанных эпизодов за мной не нашлось, если строго по закону. Так - одни разговоры, да предположения. Слова к протоколу не пришьешь, хотя ясней ясного было – моих рук дело, я организатор. Меня как взяли, я с первой минуты уперся рогом: вам надо – вы и доказывайте! Они мне:
" Чистосердечное раскаянье - смягчает! Расскажешь про подельника, оформим тебе вместо восемь "строгого", всего четыре "общего". Большая разница! Подумай хорошенько, кореш твой давно раскололся и поёт как соловей". Я им - " Пусть при мне споёт, а я не в голосе. Отвечаю только за себя, сколько выйдет: все - мои!" Они мне - "К стулу привяжем!" Я им – " До суда вообще молчать буду!" Постепенно нашли взаимопонимание: лишняя возня никому не нужна. Среди оперов садистов не было. Ну а я очевидные вещи не отрицал - глупо. К тому же, как позже выяснилось, подельник мой тоже молчал как рыба, иначе оба огреблись бы по самую макушку, лет по восемь минимум. Порядочность каждого обоим пригодилась. А операм главное – дело сдать следователю побыстрее.
- Ты ж говорил – язык за зубами держал. Откуда опера взялись?!
- К тому времени, сам уже не справлялся - пришлось подельника завести. Он директор, а я у него - сторожем числился. Хороший мужик, не крыса, но дурак. Как появились лишние деньги - стал жене в койке хвастаться в теплое плечико, какой он умный. Она не перебивала, слушала внимательно и в общую тетрадочку конспектировала. Потом он койку и плечико решил поменять - любовницу завел. А жене объявил: «Ты - старая дура. Меня молодая полюбила, давай разводиться! Пиши заявление в загс!». Она и написала. Только ноты перепутала: "телегу" катанула в партком, а конспект в ОБХСС* отнесла под роспись. В итоге, ему: четыре химии* - бесконтрольность, меня - на поруки: "не должностное лицо". Легким испугом оба отделались, поскольку вели себя грамотно и друг друга не топили. Ну и Моисеевич мой постарался! Скоро сказка сказывается, а бодяга два года тянулась. Когда отпустили, я подумал-подумал и решил не рисковать. Тем более мусора обозлились. После второго суда, меня "по хорошему" предупредили – "Все равно посадим! Найдем за что". Вот и решил я в барыги податься, в спекулянты. У нас терпимо к ним относятся. Гасят, конечно, но тех - кто зарвался. Если сам-на-сам работаешь - риск минимальный. Это "цеховиков" - карают беспощадно! Я вовремя это понял и завязал с производством. А вот с водкой завязать - не получается.
- Тебя хоть за дело таскали, не обидно! А я, пацаном еще, из комбайнеров в "миллионеры" попал – без гроша за душой.
- Миллион пудов намолотил и мимо закромов Родины провез?
- Закрома - не при делах. Мусорок из-за меня копыта откинул! - загасил окурок сиделец.
- Комбайном по рогам проехал?
- Проехал по копытам, а получилось - по рогам! Я до зоны в колхозе работал - механизатором, в армию повестку ждал. Домишко наш на окраине, сижу под вечер на заваленке, семечки грызу. Мимо мусора залетные на "бобике" едут. Остановились. Выходит один «под мухой», меня подманивает: «Слышь, шнурок, иди сюда – самогон нужен!» Я - ноль внимания, сам - не пью принципиально. При моем росточке это самоубийство: пьяный недомерок – жалкое зрелище! Гири тягал с пятнадцати лет; водой обливался - характер закалял. Мусор настырный попался, сам ко мне подвалил. Я сижу, как сидел, а его вежливо подальше послал. Он затвор передернул, давай мне в нос стволом тыкать! Слово за слово сцепились мы с ним, стали возиться. Как получилось, я так и не понял, только бабахнуло, а у него дырка сбоку! Заверещал, заполз в машину. Шофер, племянник мусора, дал по газам и смылись оба! Автомат у меня в руках остался. Хорошо, что я его закопал, без свидетелей! Повязали меня быстро. Первый вопрос:
« Где деньги? » – « Какие деньги!? » Били долго, как лошадь. Я-то, ни сном, ни духом, что они везли крупную сумму в соседний совхоз. Пока меня на "киче" прессовали, мусор подстреленный ласты склеил. Мне потом кореша писали: рана была пустячная - он в больнице, на радостях, что денежки удачно заныкали, шары заливал. Врачи особо к нему не лезли и чего-то там прошляпили. Во сне пьяный сдох от заражения крови, что-ли. Вот его на меня и повесили вместе с сумкой инкассаторской - так всем было в масть! По ихнему, я должен был и ствол, и деньги вернуть! А я где их возьму?! Один ствол вернуть? Вообще бы убили! В суде никто и слушать не стал. Дали - двенадцать. Мотал - от звонка до звонка.
Малек помолчал и продолжил мрачно:
- На зоне - слабакам не место: гудок почистят и под шконку! Физическая сила – дело десятое! Боксера-тяжа, если слаб в коленях - махом в «дуньки» пропишут, ходит потом с крашеными губами. Я же с первой минуты отпор давал. Били скопом - регулярно, больно и обидно.
Я – озверел: одного обидчика с крыши скинул; другого, тоже без свидетелей, на стройке аккуратно в бетон уложил. Отстали: придурок, говорят, ломом подпоясанный. Масть пошла, когда я понял, что главное не рост, а кто ты есть! - он усмехнулся. - Готов за свою поганую жизнь дупло подставить, или нет? Какой ты человек - вот что главное! Сразу легче стало. А изобьют иногда? Синяки и шишки заживут, кости срастутся, зубы можно вставить. Живой останусь – отомщу! А мертвому – все по-барабану. Так что - зря ты мне дверь открыл! - сделал он неожиданный вывод. Сторож похолодел: «Добеседовались!», но вслух спокойно заметил:
- Работа у меня такая: открывать по ночам! Сам выбрал.
- Думаешь, мы за водкой пришли?
Сторож помедлив, глядя прямо в глаза ответил:
- Я на ромашках - не гадаю! И от судьбы - не уйдешь. Сторож – сторожи! Печки топи, блевотину в тамбуре замывай, мясо крути, водкой торгуй. Выбор невелик – или у начальства отсасывать, или двери ночью открывать, чтоб лишнюю бутылку продать. Каждому – свое!
- В натуре! А всему бакланью – полный хозрасчет, сто двадцать на рыло в месяц и «летайте самолетами Аэрофлота!» Вот у меня - семь классов, а у тебя - пятнадцать. Знаешь, что между нами общего?! - Бандит уставился в упор - Мы оба – лишние! Ты, дружок, по недоразумению на воле пасешься, твое место – за забором. Думаешь перекрасился, в сторожа зашкерился, овечью шкурку натянул и решил проблему? Не-е-т!! Тебе в падлу - за сто "рваных" на дядю пахать. Мне, в падлу прогибаться - в принципе! И на зоне - я свободней, чем на воле. Там, за колючкой, я на своем месте и занял его сам, по справедливости! А тебе – и здесь собой не быть, и "там" - тоже!
- И что делать? До старости прятаться, водкой по-за углами торговать?!
Малек глухо сказал в стол:
- Про тебя не знаю. А мне? Доеду сегодня до мамы старенькой. Погуляю маленько, справку на паспорт заменю. Но далеко не разбежишься: любой кадровик по номеру и серии сразу определит – какого поля ягода! В старину - рабам клеймо ставили на лбу. А мне - через недельку выжгут в паспорте. И какая разница?! Так что, придется автомат откопать, а там - куда кривая вывезет!
- Застрелят же рано или поздно!
- Да, поскорей бы! Зато - оторвусь по полной! Погуляю, человеком себя почувствую. Сдаваться мне - не с руки, стрелять буду - до последнего патрона. Зубами грызть!
- Приедешь - оглядись. Куда спешить-то? Может чего и надумаешь!
- Ты - много надумал? Может назад - к доцентам?! – он глянул на сторожа, тот инстинктивно отшатнулся. – А я чего надумаю? Под председателя с бригадиром лечь? Или на заводе - под мастера? И детей таких же наплодить укладистых, от овцы маслопузой? И двадцать лет ждать - даст комнатенку администрация или нет? – тут он сузил страшные свои глаза:
- Ненавижу этих баранов. Все - бакланье и петухи, стадо позорное! -
Поезд заскрипел суставами, сбросил ход. Малек глянул на часы, отодвинул занавеску, пригляделся - вдали замерцали огни станции:
- Мне - выходить! Покалякали и будя. Давай, браток, рассчитаемся. Кофе, извини, заберу! Он выложил на стол потрепанный кошелёчек, рядом положил шикарный выкидной нож – Сколько с меня за все? - Откинулся на диванчик, клацнул раскладушкой и кончиком лезвия взялся подчищать ногти. Сторож глядя на лезвие поколебался, но решил правила не менять:
- Водка - десять! Остальное - по госцене, не мой товар! – Посчитал вслух и назвал цифру.
- А кофе два стакана, сахар и шоколадку. Забыл?
- Не забыл. Это от нашего столика – вашему. Спасибо за беседу!
Урка усмехнулся, положил на стол сотенную бумажку. Под вагоном завизжали тормоза, в окно занесло горелым железом, поверх занавесок поплыли огни перрона. Сторож взял сотку, скрупулезно отсчитал сдачу, пододвинул кучку Мальку. Тот убрал нож в карман, щелкнул по сдаче пальцем от себя:
- Это от нашего столика - вашему. На чай за кофе!
Встретились взглядами, сторож засомневался:
- Многовато!
- Бери. Я - даю! Мне лучше знать - за что много, за что еще больше.
- Спасибо! –
Поезд остановился. Малек встал, суетливо подскочили "Гибон" и "Промокашка". Главарь уже в проходе повернулся и спросил:
- Как зовут тебя?
- Андрей!
- А меня – Иван. Ты, Андрюха - правильный пацан! Я когда пришёл - сначала обидеть тебя хотел, потом решил маленько тебя послушать. Ты понты* не кидал и рамсы* ни разу не попутал. Держи пять! Может, свидимся еще где. Скорей всего у Хозяина. На "кичу"* подгребут - если не ссучишься*,- он сжал и отпустил Андрееву ладонь, - можешь на меня ссылаться! Скажешь - Малек с под Ростова. Шоша, верни Андрею ключи. Пока!
Иван повернулся на выход, на улице объявили: «Скорый поезд Новосибирск-Адлер прибыл на первый путь!» За окном, над занавеской проплыли милицейские фуражки. Сторож откашлялся:
- Дело хозяйское, но из ресторана - я бы, на другую сторону вышел. –
Главарь кивнул в знак согласия, у двери задержал шаг: - Андрюха, продай ленту с этим Макаронычем. Деревенским своим подарок сделаю, заодно и разберусь неспеша с певуном. Что-то я этого Макара не совсем понял. Наверное от жизни отстал.
Андрей вернулся к столу, выщелкнул кассету, подал Ивану:
- Возьми так. На память!
- Спасибо, братан!
В тамбуре кухонный открыл двери на междупутье, посторонился. Гибон и Шоша скользнули на гравий. Малёк высунулся из вагона, огляделся, легко спрыгнул. Через пару секунд троица исчезла под грузовым составом напротив. Ночной "директор" тоже опустился на землю и стал заправлять ресторан водой. Заполнив баки отключил шланги, вернулся в вагон.
На вокзале объявили отправление. Поезд качнулся и повлёк вагоны к морю, пальмам, аргентинскому танго и винам масандры. Андрей постоял у открытой двери, подышал утренним зябким ветерком, захлопнул с треском дверь и отправился на кухню варить кур до полуготовности и кости на бульон до посинения.
Поезд прорезал выходную стрелку, набрал скорость и опять загремело стекло в ближнем тамбуре! Сторож нервно хохотнул: «Сегодня - день разбитых дверей! Пойду гляну - у кого деньги лишние»
У мешков с углем и картошкой, топтался тощий дедок. Потрёпанный пиджак в полосочку двадцатилетней давности украшали ветхие орденские планки и поцарапанная «Красная звезда». Рядом с незадачливым пассажиром стояла сонная девчушка лет пяти в застиранном платьишке. Одной ручёнкой она вцепилась в дедову штанину, другой прижимала к груди завернутого в тряпочку крошечного котенка. Зверек беззвучно возмущался, открывая ротик с белыми зубками и крошечным язычком. Старик с горестным лицом все время поправлял связку – перекинутую через плечо сумку довоенного образца и чемодан из крашеной фанеры с жестяными самодельными уголками. Углом чемодана он и вывалил стекло. Кухонный закрыл разбитую дверь сверху на "секретку", снизу на ключ. Задвинул веником обломки в угол за мешок с картошкой, после чего пригласил деда в вагон:
- Проходите!
Все переместились в ярко освещенный салон. Андрей остановился в проходе, присел перед девочкой на корточки и протянул руку к котенку:
- В гости котяра собрался? - Малышка молча закрыла ладошкой мордочку котенку и крепче прижала его к себе. Дед запричитал:
- Какие гости! На вокзале подобрала и не даёт выкинуть. Беда с ней!
Щурясь от света, ветеран суетился, хлопотал о штрафе, доставал и ронял мятые рубли и трешки. Сторож одной рукой собрал деньги с пола, другой подхватил поклажу:
- Пойдемте, провожу! – Дед покорился судьбе:
- К начальнику? Протокол писать?
- К нему! Куда ж еще? - и повёл старика с внучкой в тамбур. Открыл двери следующего вагона, пропустил вперед девочку с котиком, надел на деда вьюк, протянул ему собранные с пола деньги и легонько подтолкнул ветерана в спину:
- Ступай в свой вагон, батя!
- А штраф? А начальство что скажет?
- У нас нормы на списание. Топай!
Закрыть за ветераном дверь не получилось - в тамбуре нарисовался наряд милиции. Старший лениво, со значением поинтересовался:
- Как обстановочка?
- Тихо все, как на кладбище! Ни цыган, ни дембелей, ни картежников.
- А на полу, пыль стеклянная откуда?
- Вагон после ремонта, резинки под стеклами слабенькие, на стрелке долбануло! - особо не скрываясь соврал кухонный. Сержант хмыкнул, мотнул головой. Милиционеры, царапая взглядами помещение не спеша проследовали через ресторан, постукивая дубинками по ладоням. Ночной "директор" с облегчением закрыл за ними дверь, вставил очередное стекло и вернулся на кухню. Забрасывая куриные тушки в кипяток провернул в памяти события последних часов:
" Да-а! Устроили мне сегодня "пассажиры" проверочку на профпригодность. Экзамен пришлось сдавать и на "фене"*, и на русском, и на доцентском. Подобралась "приемная" комиссия с разных планет: и грузчик, и грузин-спекулянт, и дед-ветеран, и фуфел этот интеллигентный... У каждого свой мир, своя орбита и хрен с неё соскочишь. Малёк с сателлитами - вообще болид из ледяного колымского мрака, чудом от него увернулся! Хорошо, Макаревич с гуслями-самогудами вовремя встрял. Спасибо ему. Спел вроде бы ни о чем, а ситуация разрядилась и совсем по другим рельсам покатилась. Вот она великая сила искусства! Песня вроде пустяк. Мелочь. А без нее еще неизвестно, чем бы для меня все закончилось. Вот ведь как песни-то на судьбу нашу влияют!"
Ночной директор таскал из кипящего бака и укладывал в таз полувареных кур, когда у раскаленной печки объявился заспанный повар. Андрей усмехнулся про себя:
" Еще одно небесное тело. Потомственный космонавт Петя Буханько с планеты Гегемонов, системы Алка-Центавра " .
- Привет "ночному директору"! Как ночь прошла? Что с водой? - полюбопытствовал котлетных дел мастер натягивая белую курточку и колпачок.
- Все в ажуре, Петруччо! Ночь как ночь. Воды под завязку, на день точно хватит. Даже душ успел заправить. Принимай смену! Фарш на котлетки - во 2-м холодильнике, кости с бульона - в 3-м. Сам с них мясо обберешь, мне сегодня не до них было...
ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА:
* "бегунок" - листок со сведениями о свободных местах в вагоне, передаётся проводниками через сторожа ресторана начальнику поезда за пол-часа до крупных станций.
*"шерстяные" - в уголовном мире: "беспредельщики", игнорирующие "понятия" - "моральный кодекс" уголовника.
*"белка" - белая горячка.
*"ОБХСС - отдел борьбы с хищениями социалистической собственности, главное учреждение искореняющее экономическую крамолу. Входило в состав всех райотделов милиции на всей территории СССР.
*"кум" - в местах заключения - зам. начальника лагеря по режиму. Организатор "работы" со стукачами, провокаторами, подсадными утками и т.п. Распределитель "кнутов" и "пряников" у зэков. Нередко главное лицо на зоне.
"волына" - огнестрельное оружие
*"химия", "химик" - вид уголовного наказания - работа на "ударных комсомольских стройках" в тяжёлых климатических условиях ( тайга, тундра, крайний север, пустыня ).
*"понты" - Блеф. Хвастливые, показушные речи. Попытка выдать себя за другого.
*"попутать рамсы" - Намеренно ввести в заблуждение. Соврать. Высказаться не по делу.
*"ссучиться" - стать "сукой", т.е. пойти на сотрудничество с милицией.
*"феня" - язык уголовников, блатной жаргон.