Октябрь…
В тусклом, размытом, будто раздавленном свете, вяло драпирующем все вокруг – слепящий, четко очерченный сноп падающих от лампы люксов. В нем проступают буквы – чуть шероховатые, иллюзорно выпуклые на книжных листах или абсолютно гладкие, скользкие на глаз, как черные, тонко-стеклянные штучки из Мурано – на деликатно подсвеченном экране монитора.
Приветствую Вас, Иосиф. Настало время – вновь открыть заветным ключом заколдованное пространство, оно-же-зазеркалье, где более всего ценятся – холод, свет, четкость, метафизика – деревья стонут за окном, Венеция все тонет и ждет, бархатная, вкрадчивая тоска пеленает сердце…
А помните, Иосиф, современный военно-морской египетский корабль, который Вы увидели на Fondamento dell Arsenale, чьи мачты вдруг обернулись минаретами, и вечерняя молитва совсем выключила время? Или всепоглощающий, вездесущий, живущий даже в кастрюле, туман, nebbia, словно ластиком стерший все, имеющее форму?
Оптические и слуховые иллюзии настигают в ненастье абсолютно здоровых людей, усложняя задачу перемещений. И что венецианцу ноябрь-декабрь-январь, холодная acqua alta, вместе с туманом прослаивающая город, то нам по эмоциям – как раз октябрь. Буквально впору – итальянский сапожок от Бродского.
«Октябрь – месяц грусти и простуд», - зябко кутаясь в шарф, тут же комментирует Иосиф.
О, да. Грусть. Простуда.
Холодный сырой воздух, дважды помноженный на ветер, монотонное стекание воды, кажется, уже пропитавшей Землю до самой мантии – и мокрая, облепленная грязью и листьями часть суши цепенеет, замирает, вынужденно примирившись с непогодой. Но – водоросли, поднятые со дна, придают речной поверхности чуть заметный зеленоватый отлив; кособокая, сгорбленная елочка во дворе преждевременно украшена – лаковыми перчатками, упавшими с кленов, и голубиным пухом; а мы тем временем учимся управлять зонтом, как воздушным змеем, и безошибочно различать тонкие нюансы серого…
Прав Бродский, в такую пору глаз не перекормлен, происходит постепенное падение цвета, что не есть слепота, а только лишь гармоничное переключение – от яркого пятна к линии, графике, от формы к сути – в преддверии ахроматично-строгой, чистой зимы, полностью исцеляющей от душевных простуд и грусти…
Прощайте, Иосиф! И спасибо – за вновь обретенное зрение…
Пора навестить «Барина», кажется, окончательно вставшего на прикол в затоне. В пору навигации, по выходным и праздничным дням «Барин» «гуляет» - наряженный шарами, умытый, важный – уходит по Москва-реке, проглаживая ее серое, зыбкое тело посередине, вдоль…
А сейчас стоит, все еще свежий, подтянутый, бело- синий, с аккуратно развешенными спасательными кругами и вставленными друг в друга, как пустые одноразовые стаканчики, стульями. Будто пригорюнился. Не грустите, Барин. Октябрь. Дожди. Туман. Остановившиеся во времени, забытые корабли. А Вы пока отдохните. Поживите воспоминаниями. Украдкой отвернувшись от старика, вижу: плывут. Плывут суда из Индии. Кофе завезли.
Октябрь – время редкой муссонной арабики, которую несколько месяцев хранят в помещениях на берегу океана. Из насыщенного специями и влагой индийского воздуха этот кофе возьмет богатую пряную симфонию ароматов и вкуса, и необходимую терпкость-крепкость, что высечет долгожданную искорку и разольет божественное, незатухающее тепло по венам продрогшего дня…
- Эспрессо, пожалуйста.
Лаконичный керамический наперсток плывет над залом в молочном тумане, дает многоцветный запах злаков, сухой древесины и карамельной жженки, яично-сливочный цвет в нежной сердцевине плотной, туго-ажурной пенки. Главное – не уничтожить одним глотком. Окинуть взглядом располагающую к уединению обстановку, взять чашечку, осторожно положив ложку на блюдце, в ы п и т ь запах, чуть коснуться краешка ободка губами… Ничего не скажешь, европейские традиции - в каждой порции, в каждом жесте, в извлечении сути вплоть до сухого, прессованного остатка. Супертехнологичный способ, крошечная емкость…
А можно, зажмурив глаза, - из глиняной кружки, с доброй щепотью корицы, прислонившись к шершаво-теплой стене чужого дома - бесприютный уличный кофе родом с юга. Главное – снять наваждение осени…
Октябрь – время чтения и кофе…