Она слышала тишину. И только. Она любила одиночество. И ветер. Когда трудно открыть глаза, когда он потоком, и сердце замирает при встрече. С ветром. Она никого не пускала. Не пускала ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Тогда можно дотронуться, но не взять. Взять то, что принадлежит только ей. Ей одной. Она боялась темноты. Внутри которой, на огромном холодном камне сидит маленький лохматый зверь. Сидит и воет. Обиженно. Протяжно. Жалобно. Это боль. И страх. Зверь и сам не разобрался, кто он. Она была слишком непостоянна. Каждая мысль, каждое мгновение, каждое движение спорили друг с другом. Не могли договориться. Куда идти, куда смотреть, куда любить. В сердце или в тело. В тело она пускала. В сердце – нет. Когда никаких «люблю», тогда никаких «прощай». Она обожглась. Один раз. И этого хватило. Чтобы замолчать. И слышать только тишину. Она же такая же. Тишина. Свободная. Гордая. Горькая. Одинокая. Именно одинокая. Не потому, что никто не нужен. А потому что никого нет. И кажется, что не надо. В том-то и дело, что только кажется. Тишину нарушит звук. Один. А скорее единственный. Но его не будет. Никогда. Так было. Так есть. Так будет. Всегда. Она не допустит.
- Привет.
- Как хорошо, что ты пришел, звук.
- Я знаю.
- Уходи.
- Почему?
- Меньше слов, больше правды.
Она любила тишину. Гордую. Свободную. Одинокую. Ей просто было хорошо. И больно. Но она так к этому привыкла, что просто улыбалась. Всегда улыбалась. Когда больно. Когда смешно. Когда пусто. Когда нечаянно… пустила. Пустила просто потому, что забыла закрыть дверь. Она любила себя обманывать. Но это дело доверяла только самой себе. Дело не в забывчивости, а в желании. Почувствовать. Каково это, когда звук ласкает уши. Гладит по щекам. Целует в губы. С этим главное не переборщить.
- Уходить?
- Да.
- Ты точно решила?
- Нет.
- Так может остаться?
- Не в этот раз.
- Хорошо.
- Я сама позову. Когда вновь захочу вспомнить, как ласкает звук…
Она ненавидела тишину. Но еще больше, она ненавидела, когда сама чего-то хотела. Хотела то, что ненавидела.