Вот этим вдохновился!))) http://blogs.mail.ru/mail/karoline06/6224A7677CDC3E99.html
- Избушка-избушка, повернись к лесу задом! - тяжко, натужно квохча, изба переступила синюшными ножками и ручками и повернулась. Лес содрогнулся.... Из дряблого переда с тусклым чмоком вывалилась пожилая латиноамериканка на костяной ноге.
- Ну что, грешничек, дела пытаешь, аль от дела лытаешь?
- Увы, лытаю....
- Э-э-э, хомбре… Хотела я тебе пожаловаться на жизнь, но вижу - некому! Прёт от тебя водкою, махоркою, казармою и романтикой маисовых плантаций!
- млин... ваще-то, это Дживанши...
- А-а-а-а-а!!!! Городской, значица????
- Да, бабушка. Студент я. Ваш латиноамериканский фольклор собираю: сказки, легенды... Расскажите мне про жизнь вашу подлую. А я запишу, потом опубликую и буду как Маркес!
- Ага... Ну заходи. Кактус будешь?
- Буду.
- Значицца слушай: мне было шашнацать, а их было двадцать шесть!..
Старуха говорила, говорила, и из ея шевелящегося горла выскакивали жёлтые всхлипывающие ящерицы фальшивых воспоминаний…
Ампаро, ты похрапываешь во сне, твоё сытое воркованье тихо-тихо переходит в храп. Твоё смуглое заокеанское лицо торчит в небо чующим носом, и ветер, ветер свистит в носу, вращая крылья невидимой мельницы. Вертятся крылья, вращаются в глубине лица жернова: «Хр-р-р-р…» Ты под одеждой совсем голая, внизу живота твоего затаились тугие пружинки волос – они готовы снова и снова отталкивать меня. И меня, и Пабло, и Пако и Педро, и Лопе, и Хуана, и Мануэля, и всех остальных…
Огородами, огородами, продираясь сквозь полукультурные дебри юкки и маниоки, я иду в баню. Баня пуста и никогда не топлена, она – низачем. Она просто хранит запахи. В бане пахнет веником, пахнет тобой, Ампаро… В предбаннике, на рассохшейся скамье лежат слежавшиеся от времени и пространства твои тетрадки, Ампаро. Твои конспекты по грамматике, политологии и чегеваре. Тетрадки безжизненны, мертвы – всё в этой бане мертво… Мёртво таращится из угла немой сверчок с лицом Боба Марли.
От последнего пинка старуха заткнулась – и в наступившей тишине стал слышен влажный сумеречный шелест одичавших кукуруз.
- Спасибо, бабушка, выношу вам искреннюю благодарность от лица всей постсоветской этнографии! Прощайте!
- Прощайте, Шурик.
Через несколько часов трижды прокукурекает кецалькоатль, и вселенная замрёт в недоумении. Но пока ещё время движется помалу, пока ещё царит над миром бессмысленная и беспардонная венесуэльская ночь!