(Действие может происходить на любой планете мирозданья и в любое время.)
Он бежал, пригнувшись, тяжело ступая по уснувшей земле. Гулкие удары его шагов слились с гулкими ударами сердца. Ежеминутно в страхе оглядываясь, он приближался к сельве. Вечно буйная стена дикой природы ласково встретила его и, как своего сына, надежно скрыла от любопытных взглядов. Продираясь сквозь заросли лиан, он думал:
- Какие они странные, белые, совсем похожи на нас и чистые... Они вряд ли хотели причинить мне зло... Но зачем так громко кричали?.. Я просто испугался... Они не хотели причинить мне вред, эти странные люди. Тогда зачем же я убегаю, как затравленный медведь?
Он остановился. Медвежья шкура свисала с плеч до колен. Мрачный взгляд остановился на дереве. (Его глаза еще не умели улыбаться.) Он думал. Будущий повелитель Природы думал. Медленно без всяких хитростей, но упорно. Потом он медленно и осторожно, как охотник на тропе войны, пошел назад.
Солнце уже садилось, когда он вновь появился из сельвы. коренастый, могучего телосложения, с огромными руками. Они заметили его с холма, но не закричали, как при первой встрече. Несколько минут они о чем-то переговаривались, размахивая руками. Затем несколько человек ушли за холм, чтобы он не мог их видеть, а он стоял и, как зачарованный, смотрел на необычных людей. Наконец, несколько человек осторожно направились в его сторону. Он ждал их. Подойдя поближе, они разошлись, образовывая вокруг него круг. Он посмотрел каждому из них в лицо, стараясь постичь их замыслы, но не в силах понять их неловко поднял левую руку. из груди его вырвался хриплый крик. Кольцо замерло, затем вновь стало сужаться. Он уже не мог видеть их всех сразу. Топчась на одном месте, он поворачивал голову то влево, то вправо. Что-то ударило его сзади. Он отскочил и замер в напряженной позе, готовый в любой момент к нападению или бегству. Перед ним колыхнулась тонкая фигура, и опять он усомнился в себе. Разве может столь слабый и беззащитный человек причинить ему какой-то вред? Он выпрямился. И тут сзади в шею и ребра уперлись две рогатины. Он шарахнулся, но вновь увидел людей и растерялся. Они наступали на него. Если бы он умел смеяться - он бы рассмеялся, если бы он знал, что такое коварство - он бы испугался, но он верил в них и медленно отступал. Когда рогатины уперлись спереди, он просто тронул их руками. Он еще ничего не понимал.
Люди заговорили все разом и громко. Их мелодичные голоса показались ему весенним дождем, от которого стало радостно на душе и слегка закружилась голова. Он не почувствовал, как рогатины повалили его на землю. Он видел только странных людей, которые не хотели причинить ему никакого вреда. И в этот миг он впервые почувствовал желание улыбнуться. Он попробовал приподнять голову, но рогатина еще безжалостнее прижала ее к земле. Распластанный на земле, он зарычал и напрягся. Он хотел встать, чтобы улыбнуться, чтобы все видели его радость. Но встать он не мог, и в душе закипела ярость. Рогатины до боли впились в тело. Он шевельнулся - боль усилилась. Он шевельнулся еще раз, приподнялся и сбросил с себя ненавистные оковы. Люди разбежались. Какой-то человек, падая, взмахнул рукой, и небеса разразились громом. Один удар, второй, третий.
Среди деревьев была натянута паутина. Он не разглядел ее и с размаху запутался. Паутина не порвалась. Он рванул ее руками. На ладонях остались кровавые полосы. И вновь появились люди. Суетливо стали опутывать еще больше. Он упал - они радовались.
Тихо шелестели листья на дереве, под которым он лежал. Если закрыть глаза, то можно представить, что находишься в родной сельве. Но он открывал глаза и неумолимо перед ним вырастали ровные линии решетки клетки. Его клетки. Он вновь закрывал глаза и вновь открывал.
С тех пор, как он оказался в клетке, среди шумной толпы чистых и веселых людей, со смехом глазеющих на него, он только один раз прошелся по ней. Прутья решетки были крепкими. Их не сломал бы даже слон. Поэтому он неподвижно лежал под деревом и умирал.
- Они - хорошие,- думал он,- они умеют смеяться, радоваться жизни. И он бы тоже научился, научился бы смеяться, как они. Но почему они не могут понять его? Может быть, просто не хотят? Ведь я ничего не сделал плохого. Они же умные, они... Нет, они не братья по разуму.
23.09.69