- Даже если зеленый слон пройдет по площади Ришелье по большой диагонали, это еще не повод для суждений, что моя империя пала.
Д'Артаньян выглянул в окно.
- Клянусь небом, монсеньор, и в самом деле на площади Ришелье удивительно зеленый слон и, кажется, он довольно убедительно шагает именно по большой диагонали.
- Так не бывает. Впрочем, как вы думаете, это бунт?
- Увы, монсеньор, судя по его габаритам, это революция.
- Тем хуже для них обоих. Я иду упаковывать чемоданы.
- Так скоро... Но Конвент еще не собрался. За вами последнее слово... И куда вы собираетесь улепетывать?
- Мой друг, у меня отпуск и я желаю провести его как можно спокойнее. Вы представляете, как мне надоела политика? И, вообще, я еде в Ля-Рош, на дачу.
- Но, насколько я помню, с завтрашнего дня там начинаются тактические учения наших союзников.
- Вот поэтому я и хочу взять вас с собой.
- Рад служить вам, ваше превосходительство.
ххх
На полустанок поезд пришел с опоздание в двадцать минут. Завывал ветер. Фонарные столбы скрипели, а свет фонарей метался из стороны в сторону. Король в легком демисезонном пальто с поднятым воротником продрог насквозь, но мужественно сжимал закоченевшими пальцами маленький саквояж. Д'Артаньяна, одетого ради конспирации по последней студенческой моде, выдавали только воинственные усы и поблекшая от времени, но тем не менее, как и прежде, славная шпага. На перроне было (презрительно) пусто. Лошади, ждавшие их прибытия, уже уехали.
- Как по-вашему, где сейчас королева?
- Играет в карты у какого-нибудь камина.
- Что?
- О, не стоит волноваться. Я все превосходно понимаю. С вашего позволения, я сам раз тринадцать дрался за нее на дуэлях. Просто, очень холодно.
- Да, скверно. Не Франция, а сплошной бардак. Ничего, когда я уйду на пенсию, мы раздобудем себе контрабандные шубы. Говорят, испанские очень хороши для такой погоды.
- Я бы предпочел итальянскую.
- Но тем не менее уже поздно. Надеюсь, вы разбираетесь в звездах.
- Превосходно, но только в тех, что на этикетках бургундского. Тем более, что на небе за последние три часа не промелькнуло ни одной из этих особ.
- В таком случае идем прямо. Король я или не король? Имею право на политическое решение?
- Да поможет нам бог.
ххх
Они углубились в черноту ночи. И только пурга завывала, заметая из следы.
Не успели они сделать и трех десятков шагов, как их остановил окрик часового.
- Стой, кто идет?
- Это я, король.
- Какой король?
- Людовик... э-э... Д'Артаньян, какой я по счету людовик?
- Кажется, пятнадцатый.
- Пятнадцатый.
- Не пойдет. Сегодня у нас другой пароль. Приходите завтра. Может быть повезет. Король у нас глупый, через день свое имя в пароль ставит.
- Но я замерз.
- По статистике не вы один мерзнете.
- В конце концов, король я или не король?
- Если вы король - назовите пароль.
- Я забыл.
- Тем хуже для вас.
- Это же бюрократство.
- Каждое государство, добившись могущества, зарывается в бюрократстве.
- Это - свинство.
- Не могу знать. Я при исполнении.
- Д'Артаньян, скажите что-нибудь моему верному стражу.
- Эй, ты, болван, узнаешь меня?
- Так точно.
- У меня срочный пакет к его величеству, открывай калитку. Этот тип со мной.
ххх
Утро выдалось морозное и солнечное. Пурга, вдоволь побушевав всю ночь, теперь утихла, нарядив деревья в большие белые шапки.
Над одиноким зданием на вершине холма развевался последний флаг французской монархии.
02.10.69