Сура 29. Логика
1. Логика – цемент, связывающий кирпичи слов. Логика – пелена тумана над утренним лугом, скрывающая мир от пристального взгляда. Логика – это та самая обвинительница, которая заставляет философа отчаянно оправдывать сотворение мира.
2. Табун её лошадей мчится бешеным галопом; гривы и хвосты полощутся в потоках встречного ветра… скорость!.. молниеподобность!.. мгновенность как презрение ко всему длительному и кропотливому!
3. О, язык философии! Ты, призванный называть и объяснять, вынужден прятать и скрывать; призванный лишь показать – вынужден сотворить и оболгать сотворённое, чтобы – не дай бог! – не растиражировать способ творения сущностей из несущественного! И я, отвергающий всякую философию ради философии, никак не могу избавить рот от привкуса кислого молока логики, на котором – увы! – замешено тесто и моих рассуждений!
4. И когда Второй из Строителей – Больший, чем я, – спросил меня о чём-то, он очень удивился, узнав, что я не говорю на языке вод, истекающих из будущего в прошлое и из прошлого в будущее;
5. Впрочем, он быстро утешился, услышав, что язык, похожий на туман со скрытыми в нём сущностями, применяется нами лишь для общения с себе подобными. «Если бы мы с тобой говорили на твоём языке – сказал мне мой собеседник – мы никогда не поняли бы друг друга,
6. ибо лишь непрерывный язык вод истекающих, единый для всего живого, – вот тот язык, на котором Истина обращается ко всем восприемлющим!
7. Кто же научит меня; как же научусь я говорить на языке жизни, на языке вод истекающих? Или же я имею это знание – но речь, и мысль, оформленная словесно, оттеснили его на задний план, заглушили трепет мысли рождающейся, ещё не определившейся в качестве «моей» мысли? И именно в том временнОм интервале – от зарождения до оформления в слово – мне нужно остановить мысль и найти средство для распространения её в окружающем мире; и тогда язык птиц и зверей, язык могучего Древа, язык камня и молнии будет МОИМ языком!
8. Строители же мои, внимают мысли моей, не утруждая себя словами, воспринимая мысль до оформления в слово; ответ их, воспринятый мной на том же уровне, дооформляется в речь уже во мне!
9. Именование – вот первая преграда, возведённая мной между мной и вестью Истины, вестью об Истине. Связывание именуемых «отношениями» и именование этих отношений ещё более удаляют меня от вести Истины… порождая фантомы, иногда никак не связанные с посылаемой Истиной вестью.
10. О, бедная мысль моя! Приближаясь к Истине, я теряю тебя – ведь знание моё словесно; да и слов я знаю не более десятка тысяч… О, как мало я знаю о мире – живя в мире!..
11. Но есть знающий более меня во мне, шагающий по ступеням живущих мной и живущих во мне. Взор его проникает в память первоматерии и вскрывает оболочку Будущего. Логика мысли его свободна от словесных оков; он одинаково хорошо понимает и мысль молекулы, и мысль клетки, и мою мысль. И только я, несуразный, захудалый последыш Природы, с трудом уловивший трепетание мысли мира – зачем-то наполнен дурацким сознанием собственной исключительности!..
12. Ещё хотелось мне посетовать на «неуловимость» рождающейся мысли; но я отказался от этого бессмысленного намерения: кто же, как не я сам, лепит из рождающейся мысли грубые кирпичи слов?!
13. О, да! – лишь забота о взаимопонимании (и спрятанная за ней забота о взаимоНЕпонимании!) заставляет меня заниматься этим скучным делом!..
14. Но что, однако, за сооружение возвышается в углу моей мастерской; и громкий писк голодных птенцов раздаётся из него? О, это гнездовье Лжи: Ложь прекрасно знает, где его устраивать!
15. Ложь всегда устраивает своё гнездо там, где логика неизбежно встретится с выгодой – и подчинится ей, и будет выполнять посильные поручения. Ибо мой внешний «я сам» создан для реализации неких собственных выгод; всем остальным он занимается ради развлечения и ради самооправдания.
16. Второй из нас, Равный мне во мне, истинный человек, созданный по образу и подобию Древа, – ибо, питаясь от Тьмы и от Света, производит жизнь всесущую – этот не имеет нужды в словах для восприятия Истины. Корням его, впитывающим влагу, не нужны вместилища для вод истекающих, умирающих в сосудах –
17. ведь Истина прилетает к нам и улетает от нас со скоростью Жизни… со скоростью водопада, покидающего прошлое ради незнаемого будущего…
18. Листьям же Древа, впитывающим Свет истины, нет необходимости в заготовке его впрок – в мёртвом виде; в виде слов – оболочек некогда живой истины, законсервированных и высушенных логикой взаимозависимости.
19. Истинно говорю вам: речь ваша – лишь труп истины; даже Ложь умирает в слове – ибо и Ложь вынуждена подчиниться логике выгоды и служить ей!
20. И если б не были вы непредсказуемо добры – признак мысли, не поражённой логикой выгоды – не было бы у меня причин отказываться от недоверия к словам вашим и иметь глупость доверять вам!..
21. Достоин доверия – лишь Аллах, не нуждающийся ни во власти, ни в выгоде – основных целях ежедневного человека. Право, разве кто-нибудь может предложить Аллаху власть, бОльшую, чем у Него? Разве некая частная выгода может прельстить обладающего всем миром?! Славословия же нужны лишь тому, кто сам не слишком-то верит в своё величие – демону зеркала вашей души; зеркала, в которое многие из вас жадно смотрят…
22. Но отчего же – вы спросите – можно доверять Аллаху? Ведь доверяют обычно тем, кого хорошо знают, чья порядочность и надёжность не единожды проверена. Что же знаем мы об Аллахе, кроме того, что Он есть, и каким образом проверить Его надёжность?
23. Я же спрошу: а разве мне надо проверять молнию на способность убить меня: воду – на способность утопить; огонь – на способность согреть или обжечь? «Род неверный требует знамений» – говорил Иисус; я же добавлю, что и знамения не сделают неверного верным!
24. Ибо незнание ваше сочтёт себя удовлетворённым лишь тогда, когда другие незнания придут к нему за справками; да и то – только отчасти…
25. Приходящие за справками всегда приносят корм для голодных птенцов вашей лжи. Но какой возмущённый галдёж подняли птенцы после моего визита!
26. И тут вы сообразили, что пока вы почивали на лаврах незнания, ложь вашу затмила бОльшая ложь – Великая Ложь моей веры, надстоящая над правдами всех невежд мира!
27. О, Да! Справки мои лживы, как и ваши, – но я не выдаю их за истину! Птенцы Лжи моей выросли и разлетелись; их гнездо я давно выбросил на помойку – ибо не нужна мне никакая новая ложь! Я и со старой-то не знал как здороваться: то ли поклониться, то ли едва кивнуть…
28. Привыкшим в своей системе ценностей превозносить «правду» и всячески чернить ложь нелегко отвести ей достойное место в миропонимании. А между тем, Ложь принимает равноправное участие в строительстве нашего Знания: любое представление об истине и истинно – и лживо. А, например, духовное развитие человека всецело обусловлено Истиной лжи о Неопределимом – называемой «верой»!
29. Что же истинного и что лживого, к примеру, в нашем представлении об Абсолютном Добре или Благе, присущем, как мы считаем, Аллаху? Не приписываем ли мы Аллаху всего лишь наше собственное понимание «добра» как того, что хорошо для всех людей и для одного человека? И ответ на этот вопрос, скорее всего, будет утвердительным – если отвечающий не хочет удаляться от истины…
30. Познавая разумом своим Меньших наших, живущих в нас, и Больших, живущих нами; внимательно вглядываясь в их многочисленные жизни, мы увидим, что единственное «добро», общее для всех и желаемое всеми – жизнь, существование в мире; всё же остальное разнится до противоположности.
31. И если мы припишем Аллаху такое понимание «добра», мы будем намного ближе к истине – но сколько того, что мы называем «злом», будет в этом «Добре»!.. О, какое восхищающее и пугающее величие открывается перед нами за тем коротким и ничего не значащим словом, которое мы придумали для обозначения Сущего Неопределимого!.. О, Аллах! Ты ослепляешь глаза мои безмерным светом и погружаешь меня в безмерную тьму – одновременно! И то, и другое исходит от тебя и живёт в тебе нераздельно; разделяем же – именуя – мы.
32. Не то же ли самое следует сказать и о других, противоположных друг другу, категориях? А если это – так, то вывод из сказанного может быть лишь один: большинство философских проблем сводится к проблемам языка философии, проблемам множества именований, множества толкований и согласований – но не к проблемам множества сущностей именуемых.
33. Логика языка, служа философии, на деле потихоньку подменяет вопросы философии вопросами языкознания. Так представление о сущностях вырождается в представление о наименованиях!
34. Боже, почему же ты, научив меня языку мёртвых слов, не хочешь научить языку жизни, языку вод, истекающих из Будущего в Прошлое и из Прошлого в Будущее?
35.Великая Ложь моей веры, выраженная этим языком, потеряет признаки лживости и обретёт вид Истины – той Истины, которую ты дал мне услышать в трепетании мысли мира,
36. среди мчащихся машин и грохочущей музыки!
37. Но где же та обвинительница, что заставит меня оправдывать мою Великую ложь, надстоящую над вымыслами всех лгунов мира? Почему я не слышу перестука копыт её резвой лошадки? О! – логика, оказывается, уже стоит у входа в мой храм, готовая наняться ко мне на службу!
38. Что ж, я не буду отказываться от услуг величайшего профессионала, рождённого человечеством – нет правды, которую не обвинила бы во лжи логика, и нет лжи, которую бы она не оправдала! Но да будет Аллах моим надзирателем и исправителем – ведь в услужении у меня будет средство опасное и коварное, имеющее, к тому же, собственную волю и покорное лишь руке властной и жестокой!
39. Ибо логика Моей веры – пока всего лишь дитя, беспомощно лежащее в колыбели. Она нуждается в уходе надлежащем; в родительской любви и умелых руках нянечек, в стараниях воспитателей и учителей.
40. Ничто новое не познаётся в отрыве от старого; Одухотворяющая Ложь моей веры создаст свой мир – но ей нужно научиться быть рачительной хозяйкой и не оставлять в распоряжение демонам и привидениям заброшенных руин прежнего мира.