У каждого города есть свой цвет.
Есть города серо-дождливые, есть сизо-скучные, а есть желто-солнечные и зелено-улыбчивые. Если угодно, назовите это аурой…
И есть в каждом городе люди, которые разрисовывают свой любимый город. Как? Ну, примерно так же, как дети с раскрасками – кто как умеет, но радостно и увлеченно. И это – Люди Города, которые своей любовью, увлеченностью и страстью создают ауру города. А если угодно, назовите это мармом…
Вот и Валера Манусевич – Человек Ужгорода. Для него Ужгород – это не застывшее каменно-кирпичное образование, расположенное на берегах измельчавшей речки Уж. Нет, Валера помнит его еще юным и полным надежд, знает, как он менялся и мужал, может точно показать, что и где строили и подсказать, кто где жил… И вообще – как это все было.
И вот некоторые штрихи ужгородской истории легли в основу Валериных рассказов. А рассказы, смею вас уверить, отменные: яркие, солнечные, динамичные; герои этих новелл «чувствуются», как живые. Пересказывать, конечно, не будем, но если вы не читали эти рассказы, то настоятельно советую: ищите, ксерьте, приобщайтесь…
А как он писал – это отдельная песня! Это только читается на одном духу – писалось намного тяжелее. Поэтому когда Валера пишет – все обходят его стол на цыпочках и по максимальному радиусу – не приведи господь вспугнуть Музу! Но если таки вспугнули – то ховайся! – Валера, мягко говоря, не в духе.
Но така как Муза на рабочем месте постоянно подвергается гонениям, то зачастую Валера пишет дома, и только жена знает, сколько ночей он провел на кухне с черновиками.
Ну, а когда написано, садимся за верстку. Валера за пару минут делает набросок-макет (художник все-таки!) Заливаем тексты, вставляем фотографии. Валера смотрит: «как-то оно невыразительно… Надо бы рамочку вокруг фотографии… Вот теперь получше!»
Распечатываем готовую страницу. Валера критично смотрит с расстояния вытянутой руки и иногда замечает: «как-то неустойчиво выглядит. Надо бы полосочку снизу пустить». Добавляем полосочку. «Вот теперь – другое дело!» – Валера-эстет-художник считает страницу сверстанной.
Но не оконченной. Потому что приходит черед корректора. И если она, оберегая честь мундира и чистоту русского языка, попытается править Валерины рассказы, то понимает, чем это чревато. И поэтому начинает стратегически: с далеких подходов аналогий и метафор. И протаскивает одно за другим спорные места. Если же видит, что Валера начинает кипятиться («Это мой авторский текст!»), то сбавляет обороты, переходит на отстраненные темы. А когда Валера успокоится – снова за правку… В общем, целая дипломатическая миссия!
А вообще-то у Валеры удивительное чувство меры: если работать – то с удовольствием, а не до осточертения, если смеяться – то пока смешно, а не до коликов…
Кстати, Валера – шутник отменный. И когда он разыгрывает с совершенно серьезной физиономией, на ходу придумывая легенду, то «разыгрываемый» легко «покупается», принимая Валерины байки за чистую монету высшей пробы. После чего долго удивляется, как он мог в это поверить.
Вот такой он: Валера-художник, Валера-писатель и Валера-редактор…
Был…
А пока помним – есть!
Герой братьев Стругацких задается вопросом: как быть если, мало того, что своего золотого кирпичика за жизнь не слепил, так и чужой угробил…
А Валера Манусевич – слепил!
И не один.