Роман Янушевский
"Окна", приложение к ежедневной газете "Вести"
21 октября 2010 года
Он молод, ему всего тридцать девять, а он уже посол, причем не в каком-то захолустье, а в стратегически важном государстве – ключе к Ближнему Востоку – Израиле. Но есть еще кое-что, чем он отличается от своих предшественников. Мэтью Гоулд – первый чрезвычайный и полномочный посол Великобритании в Израиле – еврей.
Его таланты и амбиции проложили ему дорогу, и к тому же он вовремя оказался «в обойме». Новая волна британской дипломатии и политики – они все молоды: Дэвид Кэмерон, Гордон Браун, Тони Блэр, братья Дэвид и Эдвард Милибэнды. Консервативная Британия пропускает молодых вперед.
Так и получилось, что в свои тридцать девять Мэрью Гоулд успел добиться многого. После учебы в Кембриджском университете, где он получил академическую степень по философии и богословию, Гоулд пришел в МИД и с тех пор успел поработать в Вашингтоне, Исламабаде и Тегеране, побывав советником главы британского МИДа и советником по международным вопросам у премьер-министра Тони Блэра.
А затем открылась должность в Тель-Авиве. Том Филипс, предыдущий посол, завершил свою каденцию, и на ближайшие четыре года здесь был необходим человек, знакомый с ближневосточными реалиями не понаслышке, ведь тут будут решаться важные вопросы, от которых зависит мир не только в регионе. Палестино-израильские переговоры, иранская проблема… А Гоулд был заместителем посла в Тегеране, знаком со всеми иранскими лидерами лично, в том числе и с лидерами оппозиции. Удачно сложились звезды, совпали время и место, и Мэтью Гоулд оказался в Тель-Авиве.
Надо отдать ему должное, в отличие от некоторых номинальных евреев в современной политике, Гоулд действительно происходит из еврейской религиозной семьи, где чтут традиции, в детстве даже учился в хедере. Он и ранее бывал в Израиле, а его связь с этой землей – не пустые слова.
Кстати, перед своим отъездом новый посол побывал в сорока британских синагогах в Лондоне, Манчестере, Лидсе, где встречался с представителями еврейских общин. Как отмечает сам Гоулд, «я хотел провести эти встречи, потому что еврейские общины в Великобритании – это британцы-патриоты, которые глубоко озабочены будущим Израиля, его безопасностью и процветанием. Так что это было уместно: мне, человеку, который станет гарантом укрепления отношений между двумя странами, прийти к ним и поделится своими планами». Он добавляет, что ему было важно это сделать как еврею.
Помимо этого Мэтью Гоулд побывал также в ряде мусульманских общин Великобритании, где был также встречен тепло.
А накануне своего приезда он разместил на сайте YouTube ролик, в котором сообщил, что видит перед собой три цели: объяснить Израиль Великобритании, Великобританию – Израилю, а также способствовать укреплению партнерских отношений между странами.
Мэтью Гоулд прилетел в Израиль 12 сентября вместе с женой Силией. И первым делом отправился в Иерусалим – к палатке, разбитой у входа в резиденцию премьер-министра, в которой уже несколько месяцев находятся родители похищенного солдата Гилада Шалита Ноам и Авива. По словам Гоулда, его попросил об этом лично премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. Тем самым новый посол не только выразил сочувствие и солидарность британских лидеров и общественности, но и показал себя человеком, желающим завоевать жестоковыйное сердце Израиля.
К тому же Мэтью Гоулд открыт для общения с прессой, и он готов разбить существующие стереотипы.
- В первую очередь я хочу поприветствовать вас в Израиле и поздравить с назначением. Вы стали послом в таком молодом возрасте – это впечатляет…
- Большое спасибо! Мне очень приятно. И моя мама тоже очень гордится мной.
- Как еврей, направленный своим государством для того, чтобы служить ему, вы оказались перед серьезной дилеммой. Как показывает история, в том числе недавняя, евреи, занимавшие ответственные посты в Соединенном Королевстве, не всегда были хороши для Израиля, разрываясь между тем, что хорошо для их государства, и тем, что хорошо для их народа. Как вы для себя решаете эту дилемму?
- Действительно это непростая ситуация, и я много думал об этом, прежде чем предложить свою кандидатуру. Я должен был быть уверен в том, что делаю правильный выбор. И тогда я решил так: в первую очередь нужно четко и ясно понять мне самому и всем окружающим, что я британский посол. Даже если я еврей, в данной ситуации я представляю Великобританию, ее правительство, интересы и ценности, провожу ее политику. И как я понимаю, тут никакой еврейской лояльности или «двойной идентификации» быть не может и в помине. Я – посол Великобритании.
Но, с другой стороны, как британский еврей, я получаю немало удовлетворения и очень горд тем фактом, что представляю свою страну, выступая в качестве посла именно в Государстве Израиль. Я горжусь тем, что Соединенное Королевство направило сюда именно еврея, и так вышло, что это я.
К тому же благодаря моей семье и моему окружению я привожу с собой в качестве багажа любовь к Израилю и некоторое понимание того, с какими вопросами мне придется иметь дело и, в частности, почему израильтяне уделяют такое повышенное внимание вопросам обеспечения безопасности. Я понимаю, что на это наложила отпечаток история еврейского народа за последние сто лет, ведь это коснулось и моей семьи тоже.
Тем не менее важно отметить, что неизбежно возникнут ситуации, когда Великобритания и Израиль не будут находить согласия по тем или иным вопросам, но для меня ясно главное: что бы ни было, Великобритания и Израиль – в первую очередь друзья и стратегические партнеры. Кстати, глава правительства моей страны и глава внешнеполитического ведомства дали мне четко понять, что они друзья Израиля. И хотя я уверен, что порой будут возникать нелегкие моменты, я верю в то, что, опираясь на дружеские отношения между нашими странами, мы сможем разрешить все проблемы.
- Насколько оптимистически вы настроены по поводу возобновления прямых переговоров между палестинцами и израильтянами? Каковы шансы, что они возобновятся и станут результативными?
- Я здесь нахожусь всего месяц, но уже кое-чему научился. Глупо строить прогнозы в такой непредсказуемой сфере. Мне лишь ясно то, что лучше, когда стороны ведут переговоры, чем когда не ведут. В то же время наблюдается определенное сближение позиций между палестинцами и израильтянами – и те и другие согласны, что здесь должно быть два государства. И все больше других стран высказываются в пользу подобного решения.
А если смотреть на вопрос шире, в историческом контексте, тогда мы увидим, что никогда раньше не существовало консенсуса по поводу того, что здесь должно быть создано два государства, а уже это приведет к тому, что ряд вопросов, в том числе и вопрос безопасности Израиля, будут решаться эффективнее.
Мне также ясно, что процесс не будет простым. Процесс называется «мирным», потому что его цель – вывести нас из конфликта. А выйти из него крайне сложно, когда существуют разительные отличия в позициях непримиримых сторон и отсутствует доверие. Да, будут нелегкие времена, и обеим сторонам придется пойти на то, что Ариэль Шарон назвал «болезненными уступками». Но как на прошлой неделе заявил президент Перес в кнессете, «оно того стоит, и это достижимо». Откладывать на потом сложные дискуссии и болезненные уступки опасно, когда мы смотрим на это в перспективе, и речь идет об обеспечении безопасности Израиля.
- Переговоры проходят по ряду вопросов, где крайне сложно, если не невозможно придти к компромиссу. Но, по мнению некоторых, должен быть какой-то ключевой вопрос, разрешение которого позволит найти приемлемые решения и в остальном. Что это может быть, на ваш взгляд?
- Это переговоры с миллиардом тяжелейших спорных вопросов. И мы все знаем, каковы они: границы, Иерусалим, право на возвращение палестинских беженцев, поселения… Есть бесчисленное множество подобных пунктов, и я не уверен, что смогу назвать один из них, прогресс в отношении которого сделает нахождение компромиссов и по остальным вопросам легким. Процесс не обещает быть простым.
Но Великобритания занимает твердую позицию в этом отношении, и с нами согласны другие государства Европейского союза, да, пожалуй, и все мировое сообщество, что данный процесс необходим, он должен проводиться безотлагательно, и его разрешение значительно улучшит положение Израиля и всего региона. А мы со своей стороны сделаем все возможное, чтобы поддержать процесс и поспособствовать его успеху.
- Вы работали в британском посольстве в Тегеране, поэтому кому, как не вам, известно происходящее в Иране. Что вы можете об этом рассказать в израильском контексте?
- Важно отметить, что Великобритания разделяет опасения Израиля, связанные с развитием иранской ядерной программы. Мы осуществляем плотное сотрудничество с нашими партнерами по всему миру – США, Францией, Германией и согласны с Израилем, что это угроза, на которую должен быть найден ответ. Данный вопрос занимает одно из ведущих мест среди наших приоритетов. И моей задачей здесь является укрепление этого тесного сотрудничества.
Что касается моей работы в Иране, то хочу сказать, что это необыкновенная страна. Иранцы высокообразованные, культурные и гостеприимные люди, знающие свою великую историю и гордящиеся ей. Проведя несколько лет в Иране и общаясь с людьми, а также с иранским правительством, я пришел к печальному выводу, что, на мой взгляд, иранцы заслуживают лучшей доли. Заслуживают выбирать правительство, которое им подходит. Заслуживают уважения своих прав. Заслуживают жизни в стране, являющейся полноправным членом мирового сообщества. И на меня, человека, встречавшегося со столькими замечательными иранцами и общавшимся с представителями властей, удручающее впечатление производит разрыв между стремлениями, чаяниями иранского народа и реальностью.
- Но иранская оппозиция также выступает в пользу развития ядерной программы. Вы не видите в этом противоречия? Она выступает за смену режима, но цели остаются прежними.
- Это очень непростой вопрос. Вы правы в том, что за продолжение ведущихся разработок выступает далеко не только праворадикальное крыло. Успех нынешних иранских государственных лидеров заключается в том, что им удалось представить разработку ядерных технологий в качестве одного из наиболее насущных национальных приоритетов, а также убедить своих граждан, что мировые державы обращаются с Ираном несправедливо.
И наша задача здесь – донести свое слово до иранского народа. Чтобы тот понял, что мы не против использования ядерной энергетики в мирных целях в Иране. Мы не приемлем лишь того, чтобы у Ирана появилось ядерное оружие. А когда иранский режим утверждает, что мы против разработки мирных ядерных технологий, он лжет. Мы даже готовы помочь Ирану в этом.
Мы хотим, чтобы иранский режим понял, что ему предстоит сделать очень сложный выбор. Если Иран продолжит развивать ядерные технологии в нарушение резолюций ООН, мы продолжим последовательно повышать экономическую цену, вводя все новые и новые санкции.
- Не переоценивается ли их значимость?
- Эти санкции оказывают мощный эффект, который будет нарастать. После того как Совет Безопасности ООН несколько месяцев назад ввел новые санкции, в Иране все более ощущают их влияние. Только по официальным данным, опубликованным Центральным банком Ирана, в прошлом году производство нефти сократилось на 14 процентов, экспорт нефти – на 20 процентов. Так растет цена сотрудничества между иранскими и иностранными компаниями.
Я оптимистичен в отношении санкций и их воздействия и считаю, что мы должны продолжать наращивать темп, вводя все новые и новые санкции, тем самым поднимая экономическую цену за развитие ядерных технологий. И это то, что мы пытаемся донести до иранского народа. Но это непросто, потому что в Иране нет свободной прессы. Например, здесь пытаются глушить спутниковые телетрансляции Персидской службы Би-Би-Си.
- Но ведь существует Интернет, где можно читать новости, и там находятся сайты оппозиции.
- Мы делаем все возможное, чтобы донести правду до иранцев, и создание Персидской службы Би-Би-Си было важной частью этого процесса.
- Есть ли у нас время на санкции? Идет обратный отсчет, время работает против нас, а некоторые государственные чиновники дают понять, что вариант военного вмешательства по-прежнему не снят с повестки дня. Естественно, никто на Западе не хочет прибегать к нему, и все же... Есть ли шанс на то, что оппозиция приведет к смене режима и мы сможем вздохнуть спокойно?
- Вы правы, время работает против нас. И мы ставим перед собой такую задачу, чтобы санкции сработали до того, как станет поздно. И это как раз один из вопросов, по которому мы находимся в постоянном контакте с израильским правительством – вместе определяем уровень воздействия санкций.
Я был бы рад заявить, что уверен на сто процентов, что все произойдет именно так, как нам хотелось бы, но у меня такой уверенности нет. Но, исходя из моего иранского опыта, я полагаю, что это оптимальный вариант. Следует увеличивать экономическое давление при помощи санкций, потому что рано или поздно они поставят иранское правительство перед серьезным выбором: продолжать следовать тем же путем и платить все возрастающую цену за свой выбор или подчиниться резолюциям ООН, сменить курс и изменить поведение по отношению к другим государствам.
- Тем не менее в Северной Корее даже тяжелое экономическое положение не заставило режим отказаться от создания ядерного оружия, а иранский режим выражает решимость идти до конца…
- Есть огромная разница между двумя режимами, двумя народами, тем, как выстроена вертикаль власти и насколько стабилен режим. Поэтому я считаю это сравнение некорректным. Я принимаю ваш аргумент, но не думаю, что подобное повторение возможно в другой стране.
- Представим такую ситуацию. Завтра Ахмадинеджад объявит, что в распоряжении иранских властей появилась ядерная бомба, и что нам делать тогда?
- Он не объявит об этом завтра. К тому же с моей стороны было бы недальновидно обсуждать с вами варианты действий, это только нанесло бы ущерб делу. Сейчас сто процентов наших усилий должны быть направлены на то, чтобы предотвратить появление ядерного оружия у иранского режима. Мы утверждаем, что Иран нарушает международные соглашения и ему следует привести свою политику в соответствие с требованиями мирового сообщества. И мы сделаем все возможное для того, чтобы это произошло.
- Вы сказали ранее, что члены вашей семьи пострадали в Холокосте?
- Мой дед родился и вырос в Варшаве, но в 1920-х годах был вынужден покинуть страну после того, как у него начались проблемы с властями. У него было девять братьев и сестер, и большинство из них погибли во время Холокоста. А моя бабушка родилась в Лодзе в 1905 году, и ее семья тоже оказалась в западне. Так что история моей семьи очень схожа с историей семей миллионов израильтян.
- И как вы себя чувствовали, когда Ахмадинеджад глумился с трибуны и утверждал, что никакого геноцида евреев не было?
- Это крайне огорчает, я нахожу это абсолютно неприемлемым. Лидер государства, желающего видеть себя частью мирового сообщества, не может использовать подобную риторику. И к тому же я не верю, что иранское правительство, делая подобные заявления, говорит от имени своего народа.
- Вы отметили, что у вашего дедушки были нелады с законом. Но ведь получается, что это в результате спасло ему жизнь, вынудив его покинуть Польшу?
- Так оно и было. У моего прадедушки было свое дело – он продавал свежий фруктовый сок. Ездил с повозкой, в которую была запряжена лошадь, и развозил сок по кварталам Варшавы. Это была очень религиозная семья - мой дедушка учился в йешиве. Как-то раз он возвращался из йешивы, шел через парк и увидел двух полицейских, избивающих старого еврея. Дед был крепкого телосложения, он подошел к ним, чтобы прекратить избиение. Подойдя поближе, увидел, что бьют его отца. Естественно, дед разозлился и набросился на них. В результате ему пришлось покинуть Варшаву, чтобы его не арестовали и не посадили в тюрьму.
Тогда он отправился путешествовать по Европе и Южной Америке. Мой дед был специалистом по починке швейных машин, а тут пришлось переквалифицироваться, и он стал заниматься шмате - продажей галантерейных товаров, как и многие представители моей семьи. Но несмотря на то что он находился в незавидном положении беженца, он был горд тем, что в любой стране у него уже на следующий день находилась работа.
В конечном итоге дед осел в Великобритании, потому что здесь жил еще один родственник, уехавший из Варшавы. А как раз напротив их дома жила моя бабушка, так они и познакомились. Именно из-за нее дедушка перестал кочевать и остался в Великобритании. Поэтому моя семья родом оттуда, и она выжила во время Холокоста. А большинство родственников, оставшихся в Польше, погибли…
Я и моя жена недавно побывали в мемориале Холокоста «Яд ва-Шем». Меня попросили, чтобы я передал им имена погибших членов семьи. «Яд ва-Шем» занимается исследованием истории еврейского народа с его трагичной судьбой. И я был поражен готовностью работников музея исследовать все события, в том числе и те, что произошли с моей семьей.
- Вы бывали раньше в Израиле?
- Да, раз шесть, наверное. Когда я был маленький, мои дедушки и бабушки привозили меня сюда. Мы много путешествовали, немного жили в Эйлате. А после учебы в университете я провел в Израиле пару месяцев, путешествуя с друзьями. Моя жена здесь тоже бывала два раза.
Но возвращаться сюда в качестве посла – это нечто совершенно другое. Тем более что мы готовимся к расширению состава семьи. Моя жена беременна, и если Бог даст и все будет в порядке, в начале апреля у нас родится девочка. Она будет саброй.
- Каково находиться в Израиле и жить здесь в дипломатическом представительстве Великобритании, по сравнению с теми странами, где вы жили раньше?
- Мы чувствуем себя в большей безопасности. Безопаснее, чем во многих местах, где мне приходилось бывать. Я был не только в Тегеране, но и в Пакистане в 2001 году, сразу после теракта «9/11» в Нью-Йорке. Тогда вышло так, что большую часть дипломатических работников эвакуировали.
А в Израиле меня поражает больше всего жизнь, которая бьет здесь ключом. Люди готовы обсуждать, спорить с вами, высказывать свою точку зрения, они сами назначают со мной встречи для этого. А еще - мощная энергетика, присутствующая в прессе, бизнесе, университетах. Есть много страсти и энергии в том, что делает общество. А еще гордости, что не может не встречать отклика в моем сердце.
Кроме того, в своей работе здесь мне приходится заниматься некоторыми важнейшими вопросами. Это имеет отношение к Израилю, палестинцам, да и вообще ко всему миру. И для меня это большая честь - получить возможность внести свой небольшой вклад в решение глобальных проблем.
- Это ваша первая должность в качестве посла?
- На протяжении пяти месяцев я был исполняющим обязанности посла в Тегеране. Но посол я впервые. И для меня стать послом именно в Израиле – это нечто очень важное.