Шутливое посвящение журналистке Марине Ч., умеющей прекрасно писать и плавать.
Родилась как-то в южном, теплом, красивом городе Ялте девочка. И дали ей очень морское имя – Марина. Для мальчиков вот, как ни удивительно, морского имени никакого не придумано. Если бы, скажем, в эскимосской семье родился пацан, его бы можно было так и назвать: Мальчик, Родившийся на Морском Побережье. Но Ялта – это же не на Аляске вам. Это южнее. И теплее.
Может, от имени, а может, от волн, что плескались под окнами, полюбила морская девочка море навсегда. И так уж вышло, что пришлось ей бывать во многих странах и плавать не только в Черном, а и в разных других морях: в Белом и Желтом, Красном и Мраморном. И даже (о, ужас!) – в Мертвом.
Когда человек плавать не умеет, про него говорят – «плавает, как топор». Это шутка, конечно. Потому как топор, если вы видели, не плавает вообще. И даже наоборот. А вот когда кто-нибудь плавает на зависть всем, про него обязательно скажут: «он плавает, как рыба». Вот и Марина чувствовала себя в реке, в озере, на море-океане словно рыба в родном пруду. В своей тарелке, в общем.
Однажды забыли ее на далеком острове в самой середине океана. Так вышло. Забыли и все. Другой бы руки опустил, потому как поезда сюда не ходят, самолеты прилетают редко. Да и то не всегда садятся. Поди разгляди этот остров, когда он сверху еще меньше, чем на самом деле. Корабли иногда, бывает, захаживают. Но это все равно, что с океана погоды ждать.
Вот и Марина погоды ждать не стала. Собрала самое необходимое - и в набежавшую волну. Добровольно. Не столько на страх свой, сколько на риск.
Плывет, пальмы за спиной все меньше. Зато акулы из воды сигают все больше. Самолетом бы, конечно, безопаснее. Но уж больно в родном новостном агентстве ждут. Шеф ведь не спросит, где ты заместо службы прохлаждался: в сквере на Маяковке или на острове Бали.
Акулы постепенно отстали. Ну и правильно. Кошек она любила, собак любила. Но без акул даже в огромном пустом океане как-то веселее.
Впрочем, почему в пустом? Устала, расслабилась, лежит себе на звезды любуется. И тут вдруг упирается что-то в спину, поднимает над водой все выше. Кит, что ли? Пока думала да гадала, люк железный рядом приподнялся и две бородатые физиономии в морской форме выторнулись.
- How are you, lady? – говорят.
Объяснила им, что журналистка. Со срочного задания.
- «Нью-Йорк Таймс»? – спрашивают. – «Вашингтон Пост»?
- Нет, агентство «Интерфакс».
- О! «Интер…», - переглянулись многозначительно между собой. - Это, наверняка, что-нибудь по линии ООН. Раз оно все другие агентства «факс»…
- Вас не подвезти, мадам?
- Нет, спасибо, с вами долго. За мной сейчас должен придти дирижабль.
- Тогда удачи!
Молодцевато подмигнув, два бородатых морских дъявола скрылись во чреве субмарины и сама она пошла ко дну.
А Марина, отплевываясь не то соляркой, не то остатками отработанного стронция, поплыла дальше с крейсерской скоростью. Слегка рыскала, ввиду поднимающегося девятибального шторма. Но курс в целом по большим как арбуз южным звездам держала верный.
Потом слегка отдохнула в … уютном авиационном кресле, прыгавшем на волнах. Рядом проплыло самолетное крыло с эмблемой какой-то авиакомпании. Постаралась запомнить квадрат.
Морская прогулка длилась уже третий день, когда показалась дрейфовавшая яхта, паруса у которой были нещадно разорваны не то водой, не то ветром. Худущий, заросший и похожий на лешего мужик с шальным одичавшим взглядом по-русски попросил аспирина или горчичников.
С трудом узнала в страдальце Федора Конюхова.
Поскольку закончился и спирт, по-братски поделили последнюю питьевую воду.
- Я вообще-то по-быстренькому хотел погрузиться на дно Марианской впадины без акваланга и в тот же день наверх – от спонсоров-то ведь нынче лишней банки тушенки не дождешься. Но что-то там напутали визовые службы. И я опять в кругосветку. Не дома же сидеть! А вообще у нас с женой юбилей скоро – три года совместной жизни. Из пятидесяти. Надо доплыть, успеть.
Она у меня красавица и умница, говорят. В молодости была. Сейчас не знаю. Хотя сын и внуки, слышал, на меня похожи.
Мореплаватель-одиночка месяцев двадцать уже не видел живого человека, разоткровенничался:
- Знаешь, у меня отец такой был. Послали как-то за хлебом – вернулся через три дня. А в баню пошел за огородом – неделю не было.
Обрадовалась Марина большой удаче, приплывшей в журналистские руки:
- А как насчет творческих планов, дядя Федя?
- Да есть пара-тройка задумок. В ближайших планах – на Эверест на детском велосипеде. Потом с пирамиды Хеопса – на лыжах. Через Сахару – на аэросанях, в крайнем случае – на болотоходе…
Солнце экватора светило все сильнее, мозги у обоих плавились соответственно. Марина признала идеи сверхценными. И, пожелав отважному первопроходцу их скорейшего воплощения, с удовольствием плюхнулась за борт в прохладную воду. Поплыла дальше.
Долго ли коротко, а шел день пятый, встретилось большое без флага судно. Любезные, очень смуглые люди спустили шлюпку и автоматами пригласили сесть. На борту один говорил по-английски. А капитаном представился самый черный босяк (в прямом смысле слова), более других обвешанный пулеметными лентами. Тот, что по-английски, сказал, что судно захвачено, но вернуть его готовы хоть сейчас и за так, поскольку посудина старая и дряхлая. А грузом на ней оказалась сотня тонн каких-то гуманитарных теплых вещей. Ну, зачем в Сомали теплые вещи?!
Как с трудом поняла Марина, вернуть и судно и одеяла стало некому по той причине, что команда при приближении пиратов села в моторки и дала деру. Ищи их теперь!
Впрочем, искать не стали. На палубе появился спутниковый телефон и от Маши, как более сносно говорящей по-английски, потребовали передать хозяевам судна с таким-то названием забрать свою рухлядь и увести побыстрее во избежание повторного захвата. Дабы не искушать более джентльменов удачи и не заставлять их тратить свое драгоценное рабочее время на всякие недоразумения. Дел у них и без того хватает.
Марина не была бы журналистом, если бы даже в такой патовой для себя ситуации не задала самому черному и пулеметистому традиционный, но беспрецедентный по своей наглости в данном случае вопрос. Совершенно правильно: «Ваши творческие планы?»
- Знаете, мадам – тут к нашему начальству приезжали не то из вашей Чечни, не то от самого бен Ладена, и предлагали брать на абордаж спутники, орбитальные станции. Словом корабли, но только космические. Поскольку стоят они намного дороже, и взять за них соответственно можно больше. Надо вот только разработать систему захвата. Фотографировать вы нас будете?
Взяв с Марины клятвенное обещание прислать фотокора и опубликовать интервью и снимки африканских флибустьеров во всех газетах сразу, пираты сказали, что могут подбросить до Сомали. Марина деликатно отказалась, сославшись на то, что надо поспешать, иначе фотокора могут отправить в какую-нибудь другую командировку. И ласточкой ушла в воду.
Потом ее подобрала какая-то регата. Шли почти сутки. Но, хорошее долго не длится: наступил как назло полный штиль. И дальше она опять - своим ходом.
Через неделю, почти у берега какого-то континента, Марину принял за утопающую дельфин. И с триумфом приволок на пляж крупного курорта, миллион раз виденного на фотографиях и телеэкране. До России, до Москвы, до родной «конторы» на Маяковке дальше надо было уже самолетом или пешком. Оставалось каких-то шесть-семь тысяч километров…