Отлёт или чайку попьём?

Наталья Гук
                ОТЛЁТ, или ЧАЙКУ ПОПЬЁМ?

— Не знаю, как там душа, но опасаться тут нечего, — устало ответил доктор Грибов.
Полковник Сварин нахмурился.
— Товарищ профессор, промашки недопустимы, — напомнил он.
Грибову стало смешно.
— Алексей Аркадьевич, кроме нас с вами судьбу Хозяина решает ещё и Он, — доктор указал на потолок. — Мы возвращаем своего земного Бога в третий раз, а Ему может это о-оч-чень не понравиться.
Лицо полковника посерело, глаза превратились в синий лёд.
— О ком вы, Леонид Самуилович? — холодно поинтересовался он.
Противные мурашки пробежали по спине доктора, однако он не отступил:
— О Господи Боже, Алексей Аркадьевич! И не сверлите меня взглядом!
Сварин поджал губы и расслабился. Доктор прав: в узком кругу посвящённых истинного положения вещей не утаишь.
— А хотите анекдот? — Грибов откинулся на спинку кресла. — Стоит генерал на берегу реки при полном параде, с удочкой в руках, ловит рыбку. Час стоит, два стоит. Солнышко припекает, генерал преет — а рыба не клюёт. И тут на пятый час рыбалки с небес раздаётся голос: «Что? Не клюёт? А ведь и не прикажешь!»
Доктор лукаво улыбнулся. Полковник сдержанно хмыкнул.
— Всё равно, Алексей Аркадьевич. Конденсатор надо сто раз перепроверить. Если Хозяин умрёт, нас по головке не погладят.
— Да ясно, ясно,— вздохнул Грибов, нажимая кнопку трансляции. — Мишин! Техников в лабораторию! Проверить Конденсатор.
— Может, не надо, Леонид Самуилович? — взмолился Мишин в динамике связи.
— Товарищ инженер, вам что-то не понятно? — властно произнёс доктор.
В динамике вздохнули.
— Выполняйте!
 
* * *
Тракторист Семён умело завернул махорку в клочок газеты, подкурил и затянулся. Над тихой поверхностью озера появилась обросшая тиной кочка. Рыболов вовремя остановил бросок.
— Вот зараза! Ещё не хватало снасть порвать, — пробурчал он, забрасывая удочку левее.
Под кочкой вдруг появились два выпуклых глаза и уставились сначала на человека, а потом на синее небо над озером.
Семён громко икнул, ноги подкосились. Он медленно опустился на песок.
— Ёшкин кот!
Кочка приподнялась над водой ещё выше.
— Сам ты кот! — ответила она большим, как у сома, ртом.
В Карасёвке много о водяном всякого-разного болтали, но тракторист Семён Лапатушкин не ведал, не гадал вот так встретиться с хозяином озера лицом к… рыбьей морде.
Водяной чинно миновал снасти человека и вышел на берег.
— Клюёт? — поинтересовался он, заглядывая в двенадцатилитровое ведро, где дюжина жирных пескарей метались в эмалированных застенках.
— А у-у-у?.. — произнёс ошалевший человек.
— А-а! Ну да, — понимающе произнёс водяной. — Страшно стало? Да не дрейфь ты, мужик! Думаешь, начну мстить, под воду утащу, в вечное рабство? Нужен ты там мне, — он почесал перепончатой лапой грудь с зелёной порослью и зевнул, — очень. У меня жена молодая — русалочка, Морского Царя дочь. Они, в Чёрном море, привыкли к вашим человечьим утопленникам. Побалуются, пока живой… Вот.
Водяной приложил руку козырьком ко лбу, всмотрелся в горизонт.
— А у нас в Карась-озере, где столько утопленников найти? Всех мужиков перетопить — негоже, — продолжал он обыденным тоном. — Да и… Грешок за мной. Ревнивый я. Очень уж люблю свою Аквауру.
Имя жены хозяин озера произнёс с чувством и улыбнулся, растянув рыбью пасть от жабры до жабры.
— Рыбкой я и сам не против полакомиться, — признался он, вновь обращаясь к Семёну. — А ловишь-то на что? На червя?
— На хлеб, — выпалил взопревший человек.
— О, чудак-человек! Так чё ж ты молчишь! Замешивал или прямо с корочки?
— Ну, дык, и так, и эдак,— Семён вытер кепкой взмокший лоб. — Беру, значит, с корочки и замешиваю. Хотел вчера, да как-то не успел.
— Давай-давай, Семён! Чего стоишь? Гостинец гони! — нетерпеливо затараторил водяной, потирая руки, и для острастки добавил строго: — Али я не хозяин Карась-озера?
— Хозяин-хозяин, — согласился человек, собирая по рыбацкой торбе корки и даже не удивляясь, откуда водяной его имя знает.
Было бы чему удивляться… Семёна-тракториста каждая собака в Карасёвке знает. Это ж не город, где людишки по бетонным углам квартир аукаются и соседа только в спину в амбразуру дверного глазка видят.
Подсохшие корки водяной уплетал за обе щеки: в одной руке держал ржаную, в другой — пшеничную.
— Может, ты и червячка навозного припас? — прошамкал он, щурясь от удовольствия.
Семён пожал плечами и извлёк на белый свет баночку из-под майонеза «Провансаль», закрытую продырявленной поэлителеновой крышечкой. В земле вяло шевелились красные навозные черви.
Хозяин озера уселся по-турецки на песочек, поставив баночку у ног и принялся за лакомство.
— Хороший ты мужик, Семён, — вздохнул он. — У-ух, какой красненький! — восхитился водяной червяком. — Сколько знаю тебя как рыбака — ведёшь ты себя прилично: мелочь не переводишь по чём зря, не жадничаешь, сети не ставишь. Молодец, одним словом.
— Да чё там, — пожал плечами тракторист. — Шо ж это за рыбалка, с сетями-то! Самый интерес — пыймать, подсечь, наружу вытащить.
— Ага, — кивнул водяной. — Да ты присядь, не столби. Вон, клюёт у тебя подлещик. Тяни, тяни, не робей! Я ж разрешаю.

* * *
Дряблое тело правителя, накрытое белой простынёй, лежало под воронкой Конденсатора. Кости земного бога давно заменили металлокерамикой, сердце — искусственным имплантатом. Воды в этом старческом организме оставалось чуть выше критического уровня. Если ещё чего-нибудь поменяют на синтетику — ни о каком возрождении и речи быть не может. Даже если испарения отобрать у другого умирающего, делу не поможешь: лишняя вода просто не поместится в организме с искусственными органами. А некуда ей будет вливаться! «Странную воду», испаряющуюся после смерти человека, насильно не впихнёшь.
Грибов вдохнул, сокрушённо покачав головой. Напротив него поверх медицинской маски в упор смотрели серые глаза полковника.
— Приступаем! — громко скомандовал доктор.
И в лаборатории вспыхнул яркий свет.

* * *
Водяной потянулся всем телом, сладко зевнул.
— Дождичек будет грибной, лёгкий, — сообщил он.
Семён уже давно наблюдал за тучкой, сеющей серую пелену в километрах трёх от озера.
— Ты чего, Сёма? — удивился хозяин озера, наблюдая, как человек извлекает из прорезиненного мешка длинный военный плащ химзащиты.
— Сам сказал — дождь будет.
— Ой! Какие же вы, люди, сахарные!
Водяной вновь ударился в философию, рассуждая на сей раз об отношении человека к воде. А Семён извлёк из торбы чекушку и задумчиво уставился на неё: интересно, хозяин озера спиртное так же любит, как корочки с червячками?
— Семё-он. Сеня!
— Чё? — вздрогнул всем телом человек, отрываясь от тяжких размышлений.
— Ты сегодня какой-то сонный. Вон окунёк на доброе кило червяка стащил с твоей бамбуковой удочки. Прозевал, рыбачок, всё на свете.
Выпуклые глаза водяного уставились на бутылочку в руках тракториста.
— Вот ещё одно подтверждение странности вашей человеческой природы: состоите на большую часть из воды, а пьёте такую гадость.
— Да я это… Средство от дождя.
— Убери с глаз моих это. Дома выпьешь.
— Легко сказать — дома, — обиженно проговорил Семен.
Попробовал бы он хоть раз при Клавдии бутылку из сумки достать. Но от души отлегло — не употребляет пучеглазый.
— Ты вот, Семён, наверное, думаешь: чего это водяной припёрся и разговоры разговаривает? Надоел я тебе совсем, правда?
— Странно, конечно, — пожал плечами человек. — А с другой стороны, если есть охота — чего бы и не поговорить. По мне — так. Когда ещё случай выпадет с самим хозяином Карась-озера покалякать?
Меж тем стало накрапывать.
— Хочу тебе, Семён, как мужик мужику один секрет поведать, — притихшим голосом произнёс водяной, загадочно указав пальцем на хмурящееся небо. — У меня сегодня родится сын! Сейчас на дне бабки-повитухи хлопочут подле моей жены.
— Поздравляю! От всей души, так сказать!
— Спасибо, спасибо. А знаешь ли ты, кто приносит водяным детей?
Человек озадаченно поскрёб небритый подбородок. Может, это как раз тот случай, когда детей приносит аист? Всё-таки болотная птица.
— Детей нам приносит дождь, — таинственным шёпотом произнёс водяной.
— Хе-х! Странно как-то!
— Да-да, Семён! Наших детей приносит дождь. Когда где-то умирает человек, небольшая часть его воды сразу испаряется — то, что вы называете душою. Она странствует с облаками и выпадает с дождём на поверхность водоёмов. В море большая часть душ достаётся дельфинам, а в реках и озёрах — водяным. Если водяной родится без дождя, он вскоре превратится в рыбу или заросли водорослей. Но с душой он становится разумным существом.
У тракториста отвисла челюсть. Дымящаяся самокрутка повисла на губе и погасла.
— Вот ты, Семён…
— Чё я-то? — испуганно подскочил человек.
— Спокойно, спокойно. Ты же ещё живой и жить будешь долго, я вижу. Но когда умрёшь — милости просим к нам, в Карась-озеро. Будем рады.
Дождик припустил. Водяной вскочил на ноги и поднял рыбью морду навстречу падающим каплям.
— Бусеня! — ласково окликнули его из воды.
Молодая миловидная русалка поднялась из воды у самого берега, держа на руках кряхтящего малыша.
— Уже?! Ой, какой хорошенький! — затараторил счастливый папаша. — Познакомься, дорогая, это Семен — лучший рыбак Карасёвки. Семён! Это моя Акваура.
Он подхватил новорожденного из рук матери и счастливо продемонстрировал человеку. Лицо младенца показалось Семёну странно знакомым, особенно кустистые зелёные брови.
— Идея, — басовито произнёс малыш к восторгу родителей.
— Идея! — настойчиво повторил он, озадаченно вращая выпуклыми глазами.
— Будет инженером, — восторгался отец, — гидротехником. Такой маленький, а уже с идеями!
— И де я? — с расстановкой произнёс младенец.
— О-хо-хо! Ты со своими папой и мамой! А это дядя Семён! Скажи: здравствуй, дядя Семён.
«Дядя» похолодел, вспомнив, где он мог видеть это лицо. Но едва понимание вернулось к рыбаку, как черты младенца сгладились, неуловимо изменились. Он улыбнулся окружающим и, булькнув что-то нечленораздельное, пустил слюнки.
— Фу-ф, показалось, — пробормотал тракторист Семён.

* * *
Всё улеглось довольно быстро — как только новому Хозяину объяснили принцип Конденсатора. Прекратились одиночные и перекрёстные допросы, доктора Грибова вернули в институт, а ещё через неделю к нему зашёл теперь товарищ Сварин, уже в звании генерала.
— Как бы там ни было, я благодарен вам, Леонид Самуилович, и вашему прибору, — признал он, попивая чай со смородиновым вареньем. — Многих сместили, отправили на пенсию или куда подальше. Ну, сами понимаете: Хозяин набрал команду из своих, проверенных. Однако в отношении собственного здоровья предпочёл не рисковать. И вот мы с вами пьём чай.
— Ваше здоровье, Алексей Аркадьевич! — доктор цокнул своим стаканом о стакан генерала.
— Ваше здоровье, Леонид Самуилович!
— А скажите честно, доктор: прибор был всё-таки неисправен? — поинтересовался Сварин, намазывая варенье на печенье.
Глаза его собеседника хитро прищурились. Генерал начинал работать на нового правителя.
— Прибор был абсолютно исправен. Вы ведь в курсе, что у пациента в организме присутствовало слишком много искусственных имплантатов, поэтому «странной воды» — меньше нормы. Конденсатор её уловил, вернул в организм, но пациент находился, так сказать, в пограничном состоянии и ожить с таким количеством просто не мог. Процесс пошёл по кругу, пока не вмешались высшие силы. Я предупреждал вас о них накануне операции, — палец доктора указал в потолок.
— М-да. Припоминаю. Интересно, где же ваш пациент сейчас? — задумчиво глядя в стакан, пробормотал Алексей Аркадьевич.
— Возможно, сейчас он именно там, — с усмешкой произнёс Грибов.
Генерал поперхнулся чаем.