Торис появился из солнечного света, точно так же, как и в прошлый раз. Он был таким же холодным и точным, как и в первый их визит в храм, но Элис знала, что это не холодность, как могло бы показаться, а просто любовь к совершенству. Во всём. В собственных движениях, в формулировках и мыслях. Но при этом такой человек мог вместить в себя и такое неточное понятия, как музыка. Для Элис в этом не было противоречия. И ещё она откуда-то знала, что он сам не только не является совершенством, но и видит перед собой бесконечную бездну. Но всё равно каждое мгновение стремится к нему.
– Где настоятель? – Резко спросил Эдвин. – Ты обещал, что мы сможем поговорить с ним.
– Сможете, но не сейчас. Он должен вернуться через несколько дней.
Барон подавил гневный вздох.
– Он сейчас в отъезде, ищет истину в удалённом храме в горах. Скоро он вернётся, и вы сможете задать ему свои вопросы. Впрочем, есть множество вопросов, на которые вам смогу ответить и я или другие старшие братья. Ведь у вас есть что спросить? Второй главный долг спиритов по нашему кодексу — отвечать на вопросы. Первый, как вы, наверное, знаете — помогать всему живому.
– Хорошо, – нервно сказал барон, – раз уж вы не можете ответить на наш главный вопрос, мы воспользуемся вашим долгом. Мне хотелось бы узнать побольше о вас, кто вы такие, кому служите и какие цели преследуете в мире. Надеюсь, эти вопросы не покажутся тебе нескромными.
– Конечно же нет, – миролюбиво, почти ласково ответил Торис. Так иногда незнакомые люди разговривают с ребёнком. – наш долг — отвечать на все вопросы, по мере наших знаний, не задумываясь об их скромности, поскольку истина выше застенчивости, и перед богом нету тайн.
– Вот как раз про ваших братьев. Почему они молчат? Это испытание? Или наказание?
– В нашем монастыре нет наказаний. Каждый наказывает себя сам, в тот момент, когда видит свои ошибки. Нет наказания хуже, чем видеть собственную глупость.
Мартин поднял на него глаза. Казалось, эта тема была ему небезразлична.
– Прости, но ведь совершенство недостижимо. И глупец, и мудрец одинаково далеки от совершенной истины, ведь так?
– Когда пытаешься сравнить две бесконечности — кажется, что они одинаковы. Если думать так — никогда не сможешь стать ближе к истине. Но ведь ты и сам понимаешь, что это лишь игра в мудрость. Мудрец, несомненно, ближе к истине, чем глупец, хотя бы потому, что осознаёт своё несовершенство и знает, куда ему стремиться. Хотя, до Совершенной Истины, им обоим неблизко.
– Хорошо, но что тогда — Совершенная Истина, и есть ли она вообще?
– Прости, Торис, – перебил их барон, гневно взглянув на Мартина, – юноша задаёт слишком сложные вопросы.
– Это хорошо. Ты, и правда, задал очень большой вопрос, над которым думали мудрецы столько веков, сколько сохранила память людей. И разные люди в разное время отвечали на него немного по-разному. Ты можешь выбирать, какой ответ тебе больше понравится и считать его верным, но на самом деле все они — лишь некоторой степени приближаются к истине. Я отвечу тебе на него так, как отвечают в моём ордене. Совершенная истина — есть Бог. Или Бог-Отец, как его называли в старые времена, чтобы отличать от остальных богов. Богов много, но Бог-Отец один, и чтобы не путать, в книгах пишут его с большой буквы.
Как объяснить, что такое Бог-Отец... Объяснить невозможно, можно лишь приблизиться к пониманию. Вчера я сказал тебе "Бог — главный", я сказал тебе неправду, но так было проще объяснить. Бог просто везде. В древности его рисовали ввиде мудрого старика с седой бородой, и это лишь образ, символ, для того, чтобы его можно было обозначить, назвать и понять. Согласись, что в образе старика постигнуть Бога может каждый: и ребёнок, и руст. Я же тебе предложу другой образ, он нисколько не лучше, просто другой, тот, которым пользуемся мы, спириты.
Представь себе весь наш мир. Он сложно устроен, и он логичен. Каждая его частичка взаимодействует с соседними, образуя огромный мыслящий механизм. Так вот, не он сам, и даже не результат его жизнедеятельности, а Закон, по которому он движется — это и есть Бог-отец.
– А другие миры? – Спросил Мартин.
– Я не знаю. И не боюсь признаться в этом. Может быть, для каждого мира свой Отец, а может быть есть Отец Отцов. Всё зависит от того, общие или разные закон действуют в каждом из миров мультивселенной. Если закон один, то и Бог один, поскольку Бог — это Закон.
Солнечные лучи медленно двигались, постепенно заполняя весь храм. Резные статуи, змеи, растения, переплетались с солнечным светом, стремясь вверх. И там, в высоте, разгораясь ярче солнечных лучей, смотрел на них золотой глаз — символ Бога-Отца.
– Ты не ответил на мой вопрос, – упрямо повторил Эдвин, – почему они молчат.
– Прости, это было бы нарушением нашего кодекса, если бы я не ответил на все твои вопросы. Просто я отвлёкся на вопрос Мартина, ведь он был больше твоего. Всему своё время, я отвечу на него теперь.
Есть много путей к Совершенной Истине, то есть к Богу. Молчание — это всего лишь один из путей. Пожалуй, самый простой. Он доступен всем, поэтому мы предлагаем его нашим младшим братьям. Они вправе отказаться и выбрать другой способ постижения истины.
– Но как?.. – Удивился Мартин.
– Все мы — частички Совершенной Истины, и путь к Богу — это осознание себя его частью. Мы находимся в Мире Вещей, в котором путь к Истине нам затмевает множество материальных проблем, которые выдуманы нами и далеко не являются важными. Люди постоянно суетятся, думают о множестве вещей, которые являются лишь сотым, тысячным, кривым отражением Истины, но не видят её саму. Освободиться от них — значит стать ближе к Богу. Одна из таких вещей — речь. Она удобна и даже в чём-то близка к совершенству, но служит всё той же суетной материи. Богу не нужны наши слова. Новорождённый ребёнок, не умеющий говорить, ближе к Богу, чем многие взрослые, потому что он видит мир таким, какой он есть, а не таким, каким его себе представляет. Произнося слова, мы наклеиваем на вещи ярлыки, заменяющие их, перестаём воспринимать вещи такими, каковы они на самом деле, какими их задумал Бог.
Следуя этой методике, сначала надо перестать говорить. Но, попробовав сделать это, вы заметите, что разговор продолжается. Происходит постоянный внутренний диалог, вы будете продолжать мысленно разговаривать сами с собой. Чтобы продвинуться дальше по пути постижения истины, надо остановить и этот разговор. Тот, кто смог это сделать — видит вещи такими, какие они есть.
– А ваши братья, ведь они же слышат, что мы им говорим?..
– Слышат. Но когда говорит один — это ещё не разговор.
– А ты сам, тоже прошёл через это? Ведь ты же говоришь с нами? – Заинтересовался барон.
– Да. Но мне молчать уже не требуется. Я останавливаю свой внутренний разговор, когда мне это надо.
Элис заметила, что барон, такой недоверчивый, даже агрессивный вначале, теперь с интересом слушает Ториса. Хотя, за мировоззрение Эдвина Элис была спокойна. Всегда открытый для нового, он сначала был просто напуган и подозрителен, поскольку изначально считал спиритов врагами, ведь этим он был обязан своему прошлому. Но теперь барьеры подозрения исчезли, и ему стало интересно. Теперь он смотрел на тайны философии спиритов, как изучают незнакомую машину — с любопытством экспериментатора, но при том оставаясь чуть в стороне, чтобы загадочная машина случайно не зашибла его.
– Торис. – Робко спросила Элис. – Можно и я тоже задам свой вопрос? Это мой любимый вопрос, я задаю его всем. И все отвечают по-разному... Что такое смерть?
Торис, казалось ожидал этого вопроса. Точнее, был готов к нему. Ведь спириты должны отвечать на все вопросы, особенно на такие большие.
– Это просто. Наше сознание родилось из Совершенной Истины, это её часть, которой была дана возможность жить самостоятельно в материальном теле. После смерти от тебя останется лишь закон, точнее частичка того великого Закона, который и составляет собой Совершенную Истину. Смерть — возвращение этой частички к Богу и разрушение тела, это итог и финал жизни, но не конец, а окончательное слияние с Истиной.
– Но ведь ты говорил, что к этому надо стремиться, пока живой, – удивился Мартин, – получается, что в смерти мы обретаем то, к чему стремились всю жизнь? Не проще ли сразу умереть?
– Нет. Самоубийство, так же как и убийство — не выход, не ты дал телу жизнь, вложив в него частичку истины, не твоё право и отнимать её. Миссия должна быть завершена.
– Какая миссия?
– Разве я ещё не говорил? Миссия — это то, ради чего ты живёшь. Именно ты. У других она может быть другая. И ты должен её выполнить, и только тогда тебе позволено умереть. Но сначала ты должен понять, в чём она.
– А как это сделать?
– Это сложно объяснить. Многие ищут её долгие годы и понимают, что выполнили её, лишь в момент смерти. Редко кто находит её раньше, но это не спутать ни с чем. Когда постигаешь свою миссию — всегда понимаешь это. Когда находишь дело, занимаясь которым, получаешь бесконечную радость, и понимаешь, что кроме тебя сделать это так не может никто — ты осознал свою миссию. Ты понимаешь, что должен завершить это дело, и никто, кроме тебя не сделает этого, а, завершив его, можешь спокойно умереть, потому что больше ничего тебе не надо уже делать.
Это дело у всех разное, и счастлив тот, кто смог понять, что же это такое. Бывают сложные миссии, и такие люди счастливы, если смогут понять это. А бывает, что это просто какой-то пустяк, и тогда нельзя узнать о нём заранее, и ты постигнешь миссию лишь случайно совершив его.
– А бывает, что кто-то ошибается, и думает, что это его миссия, а на самом деле...
– Да. Такое часто бывает. Но когда по-настоящему постигаешь свою миссию, понимаешь, что все предыдущее было незначительным... А тебе, Мартин, я бы посоветовал поговорить с учителем Мельхо. Он живёт на краю леса. Иди по тропинке, что начинается сразу за поляной странников, пока не увидишь хижину. Скажи ему, что Торис просил поучить тебя искусству смерти, а там уже можешь задавать ему любые вопросы.
Элис подумала, что Торис, наверное, должен был посоветовать ей обратиться к учителю, ведь это она задала вопрос про смерть. Но потом решила, что он, наверное, лучше видит людей, и уж наверняка знает, что нужно ей, если научил её играть музыку. Или ещё посоветует. И, больше, чтобы привлечь к себе его внимание, она спросила:
– Старая Хельга ещё говорила мне, что Бог — это любовь. Я никогда не могла понять...
– Это ещё один образ, помогающий постичь, что такое Совершенная Истина. Бог так же велик и так же прекрасен как любовь. И, конечно же, он любит всех нас и именно тебя, потому что создал тебя. Он любит тебя как творец, потому что каждый творец заключает в своё творение часть себя. Мастер не может создать ничего, что бы не заключалось в нём, вот почему по изделию очень много можно сказать о мастере.
Услышав последнюю фразу, барон удивился.
– Что я слышу, ты сказал, что Бог чего-то не может. Удивительно слышать это от спирита. Я помню, раньше было такое упражнение в мудрости, специально для богословов. Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять? Может! А сможет ли он его потом поднять? Тоже сможет! Потому что Бог может всё. И тут вдруг я слышу голос человека, который свободен от этой глупой игры в мудрость.
– Ты прав, Эдвин. Это игра в слова, но слова — это способ передать друг другу понятия, а передав, слова можно забыть. Например, насладиться Вечностью, отгородившись от самого слова "вечность". А насчёт того, что Бог не может, я не сказал ничего особенного. Поскольку Бог — это весь мир, точнее, его душа, закон, по которому он существует, то всё, чему может найтись место в мире — придумано им и подвластно ему. Возможно, Бог не может чего-то, но оно не находится в нашем мире, и мы не можем об этом судить, даже догадываться о его существовании.
Барон довольно кивнул, очевидно, эта мысль подтвердила какие-то его размышления. Было видно, что он доволен беседой, и даже слегка удивлён, что встретил интересного собеседника там, где не ожидал: во враждебном лагере спиритов.
– Что ж, я думаю, мы не должны больше беспокоить тебя такими большими вопросами. Я, конечно, хотел бы побеседовать с тобой ещё...
– Напротив. Я очень рад, что вы их задали. Ты можешь найти меня после обеда, когда ударит колокол, и я отвечу на твои более мелкие вопросы, ведь ты этого хочешь?
Торис едва не подмигнул барону, или так показалось Элис. Во всяком случае, между ними уже была какая-то тайная невысказанная договорённость, недоступная ей, но понятная им самим. Точно такая же, какая была у Ториса с ней. Она могла бы ожидать такого от Ториса, который вчера легко прочитал её тайные желания, но Эдвин...
– Я рад потратить время с пользой, раз уж нам не удаётся сейчас поговорить с настоятелем. – Объяснил он скорее для Элис.
Когда они вышли из храма, какое-то время каждый молчал и думал о своём.
– Что, барон, быстро ты сдал позиции! – Ехидно сказала Элис, не потому, что действительно так считала, просто сейчас молчание показалось ей затянутым.
– Я всё так же осторожен, Элис, просто не показываю вида. Советую и тебе... Помнишь, я говорил, что они многого достигли? Так вот, я намерен всерьёз изучить их технологии, раз уж у нас есть на это время, и больше нечем заняться.
– А ты сможешь сделать это, не принимая их взгляд на мир? Вот, не поверю, что ты стал спиритом.
– А что, он хорошо сказал, и почти всё верно. Мы с ним расходимся по мелочам... Всего лишь в самом главном вопросе, что делает его спиритом а меня техом.
Мир не разумен и не логичен. Справедливость придумали люди, чтобы выжил их род, они же её и приводят в исполнение. Мир кажется людям логичным, потому что они приспособились к нему, привыкли к его странностям, считая их законами. А вовсе не потому, что мир создан для них. Считать так — это гордыня, великий грех по их меркам. Вселенной будет всё равно, если мы перебъём друг друга или просто исчезнем в череде веков. Мир просто станет другим, после нас будет кто-то другой, или просто каменная пустыня, а их великий и равнодушный Бог будет безразлично взирать на всё глазами Совершенной Истины...
На самом деле, нет никакой системы глобальной справедливости: ни бога, ни кармы. Легко быть хорошим перед богом, кармой или ещё какой-либо придуманной угрозой. Гораздо сложнее быть чистым перед другими и самим собой просто так. Я убеждён в этом так же, как спириты убеждены, что бог любит их. И это нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
Мартин за всё это время не сказал ни слова, и, когда они остановились на поляне у старых лип, он продолжал идти вперёд.
– Ты куда? – Окликнула его Элис.
– К учителю Мельхо, учиться смерти.
(Отрывок из романа "Сохрани Страну Чудес")