Осеннее непогодное утро: серое, моросящее, шуршащее.
Деревья угрожающе мотают кроной, устало пытаясь освободиться от надоевших, панически цепляющихся за родные ветки, листьев. Шум бьющихся друг о друга ветвей и испуганно кричащих листьев почти перекрывают собой привычный гул городской улицы.
А мелкая холодная морось постепенно накапливает силы, собирается в крупные капли – и вот они, эти разгневанные капли, подстёгиваемые хлыстом недовольного осеннего ветра, уже торопливо бегут по тротуару и падшим листьям.
Они мстительно прыгают по буквам, написанным мелом поперёк тротуара: и белые, крупные, несколько раз очерченные по контуру буквы - начинают растекаться холодными потёками.
Нет, это не дождевые капли белёсо текут по тротуару.
Это буквы - истекают, истекают слезами.
Понимая, что не смогли дождаться того, кому были предназначены.
Понимая, что погибают, не сделав самого главного - единственного, для чего и появились на свет.
Понимая, что растворяются, исчезают навсегда, отнимая единственный шанс у того, кто их написал.
Чёткие, как в рамке чертежа, прочерченные твёрдой рукой, меловые буквы.
Буквы, складывающие в одно слово, написанное кем-то поперёк тротуара: «прости».