Сергей РЕШЕТНЁВ
Маленькая пьеса. В раю
Мои убеждения полностью следуют положениям Библии и расходятся с ней лишь в одном: в Библии говорится, что человека создал Бог, а я уверен, что наоборот.
Академик П.Л. Капица
Любя другого человек вступает в совершенно особые отношения с богом.
Патриарх Кирилл
Действующие лица:
Александр Васильевич
Ангел
У входа в рай.
-Привет!
-Привет!
-Это, правда, рай?
-Рай.
-И можно зайти?
-Заходи.
-А куда идти?
-Куда хочешь.
-А что делать?
-Что хочешь.
-А можно я сначала отдохну… Устал от жизни… Как-то всё в последние годы навалилось… Да и раньше было непросто.
-Понимаю. Как хотите отдохнуть: активно или помедитировать?
-А вы мне подробнее не расскажите, как можно?
-Если активно, то можно в горах, на лыжах, на параплане.
-Холодно было в последние годы, очень как-то холодно, не хочется снега, да и высоты боюсь.
-А голова больше не будет кружиться…
-Да я на горных лыжах не очень. Как-то не было денег на лыжи…
-Здесь бесплатно.
-Боюсь оконфузиться. Плохой я лыжник…
-А вы не бойтесь, никто над вами смеяться не будет, времени у вас вдоволь, научитесь.
-А можно - потом, успею еще, так ведь?
-Конечно. Можно всё. Не хотите в горы, можно на берег. Тропический пляж. Фрукты, тепло, море.
-Хорошо бы. Да там народу, поди, полно.
-Нет, как вы, хотите, так и будет. Хотите общаться – будет многолюдный курорт, хотите одиночество – получите в полное пользование необитаемый остров со всеми удобствами.
-Да, хорошо бы тут привыкнуть немного… Одному… Но как же я один? Я же не знаю тут никого и ничего. Вдруг не туда нажму, не то скажу.
-Здесь можно всё. А я вам на первых порах помогу. Я всегда буду рядом.
-Что и в туалет со мной ходить будете?
-Могу ходить, могу не ходить, как захотите.
-А я вас не слишком стесню, у вас, поди, своих дел полно.
-Вы и есть моё дело. Такие как вы, а сейчас конкретно - вы.
-И много вам платят?
-Не понял?
-Зарплата у вас какая? Гонорар, оклад, чаевые?
-Шутите? Уже хорошо. Вы бы еще спросили: кому налоги платим.
-Ладно, согласен на остров. Долго добираться?
-Мгновение ока… Вот мы и на месте.
Декорации меняются. Пляж.
-Здорово… Красотища какая… Я и не бывал раньше… Эти, как их? Пальмы - как в телевизоре. Небо - как вымытое… Бог ты мой, вода-то какая прозрачная… Я такой чистой и не помню… А песок, прямо бархат. Прилечь бы.
-Пойдемте, вон там гамак, тахта, лежанка, где хотите?
-А можно прямо здесь вот тут, на песке, в тенёчке?
-Всё можно.
-Только вот переодеться бы… Я же прямо с работы, в пиджаке. В магазин бы что ли? Да у меня денег мало осталось, боюсь не хватит. Да и Людмиле обещал на хозяйство дать… да, вот ведь еще проблема. Отсюда никак нельзя переводом там или еще как, деньги, домой, Людмиле, а? Будь другом.
-Всё можно. Только зачем? Ваш пиджак с деньгами передали вашей супруге. Так что не стоит беспокоиться.
-Как передали, а на мне тогда что?
-Дубликат, для вашего комфорта, для успешной адаптации к райским условиям.
-То есть деньги эти, которые у меня тут в кармане… этого… дубликата, я могу потратить? Да тут, наверное, на одежду не хватит… Может, можно обменять или, слышь, друг, у тебя какая одежда есть, мы вроде одного роста… А я на работу устроюсь – отдам.
-Не беспокойтесь. Магазинов здесь всё равно нет, разве только если кто пожелает. Чтобы что-то получить - тут не нужны деньги. Понимаете? Привыкните к этой мысли: деньги не нужны.
-Коммунизм что ли?
-Вроде того.
-Тогда от каждого по способностям… каждому по труду. На работу-то надо устраиваться?
-Это зависит от вас, от вашего желания, захотите работать – работайте, нет – отдыхайте.
-Ага, а кто Людмилу с Ленкой и Костей кормить будет. Не, надо работу искать. Деньги буду пересылать, можно?
-Даже если мы вам будем платить за труд, хотя никто здесь ни в каком труде не нуждается, ну, подумайте сами, Александр Васильевич, откуда будут приходить деньги вашей жене, от какого адресата?
-Ну, от меня…
-Вы же умерли.
-Ну да. И что? Чего теперь с женой-то будет?
-Она будет жить, растить ваших детей. Может, еще замуж выйдет…
-Людмила? Моя Людмила замуж выйдет? За кого это она выйдет? Ты что, офанарел? Ну-ка, рассказывай, что знаешь? А? Кто-то у неё есть?
-Да нет у неё никого. Но вы что же хотите, чтобы здоровая, еще достаточно молодая женщина с двумя детьми, себя заживо похоронила?
-Она же любит меня.
-Вот и хорошо, и будет дальше любить. Но жизнь-то продолжается, Александр Васильевич.
-Я могу вас ударить?
-Можете, вы всё можете…
-Значит, не всё, если Людмила моя замуж за кого-то там выйдет.
-Но так мир этот устроен. Есть живые, есть… Есть тот мир, есть этот. Все логично, правильно, закономерно.
-Нет. Неправильно. Неправильно, если я ее больше не увижу.
-Увидите еще, обязательно увидите…
-В смысле? А вы про это… А если она того, нагрешит там сильно…
-Извините, Александр Васильевич, но наивные у вас представления о божественном милосердии. Вы ее вот любите, и этого, поверьте, достаточно, чтобы ей многое простилось, даже всё, если сильно любите.
-Сильно. Я, брат, наверное, без неё и не смогу… Плохо мне без нее…
-Да вы присядьте, Александр Васильевич, дорогой, вы не волнуйтесь, вечность она всё лечит.
-А нельзя мне ее сюда… На время. Ну, хотя бы на выходные, а?
-Всё можно, но нужно ли? Вы сами подумайте. Будет она с вами тут, а там дети. Вы ведь в трудных условиях живете? Ну вот. И захочется ей сюда, а без детей она не сможет, что ж и детей сюда? И так - с каждым человеком, понимаете. Ну, переместим мы всех сюда и весь смысл потеряется, вся конструкция рухнет. Неразумно, Александр Васильевич.
-А жену с мужем разлучать, отца с детьми – разумно?
-Не гневите бога, Александр Васильевич, вы в раю.
-Если вы так над людьми издеваетесь, какой же это рай? Это – ад.
-Ад – это наши мысли неправильные. Вот вы сейчас неправильно думаете – поэтому и мучаетесь, и настоящее ваше положение кажется вам адом.
-Она там, значит, с Костей и Ленкой, да еще кредит до конца не выплачен, теперь еще и похороны, ёшкин кот, а я, значит, здесь, в раю, на песочке у моря. Херня это, по-моему!
-Ну, это же всё временно. У них еще вечность впереди! Будут у них: и море, и пляж, и что захотят.
-Да что ты о той жизни знаешь? Ни один день жизни никакой вечностью не окупиться! Да ты знаешь ли, что к Ленке учитель физкультуры приставал? А она, дура малолетняя, боялась нам с матерью сказать? У Кости экзема, он из-за этого замкнут, ни с кем не дружит, пацаны его во дворе задразнили. А Людмилу на работе поедом едят. Она держится из-за зарплаты, которая, по большому счету, просто издевательство. А теперь я здесь, а они там?
-Чем-то надо жертвовать. И, поверьте, ваш случай не самый худший.
-Мне плевать какой мой случай! Слушай, можно убрать это вот всё…
-А куда вы хотите?
-В гостиницу… Обдумать всё надо. А это всё давит, отвлекает.
-Хорошо, в гостиницу, так в гостиницу… Устраивает номер?
Декорации меняются. Гостиничный номер.
-А, без разницы… Что мне теперь без Людмилы делать?
-Что хотите. У вас в пользовании вечность и безграничные возможности.
-Требую вернуть меня обратно!
-Это неразумно, это бессмысленно.
-Неразумно, бессмысленно! Невозможно - так бы и сказали. Боитесь признать?
-Господь всемогущ, для него нет невозможного.
-Ну, тогда верните меня обратно.
-Понимаете, даже в раю существуют ограничения, которые установил сам Господь. Иначе – воцарился бы хаос. Представьте, если бы все: когда, кто хочет - воскресали, когда, кто хочет - умирали, не было бы никакой разницы, не было бы наказания и поощрения, не было бы цели, а самое главное возможности проявить свою любовь.
-Поймите, для меня без жены и детей любой ваш рай не в кайф.
-Ад и рай – это всё в нашей голове. С таким отношением, Александр Васильевич, вы свой вполне приличный рай превратите в безумный ад.
-Это что грех? Нормальное, по-моему, желание быть со своей семьёй?
-По большому счету, вы и так с ними всегда.
-Это по какому такому счету? Где они? Я могу их потрогать, поговорить с ними, дать совет, научить?
-У вас на это будет целая вечность.
-А сейчас что? Мучиться?
-Это только направленность вашего сознания, вы думаете, что будите мучиться вот и будете мучиться.
-Какая еще направленность? Чушь какая-то! Я чувствую, что мне без них плохо. И я совсем не хочу, чтобы мне было плохо. Им тоже плохо без меня!
-Вы так в этом уверены?
-А что? Вам что-то известно?
-А вы никогда не предполагали, что вы не самый лучший отец своим детям, а ваша жена могла бы быть гораздо счастливее с кем-то другим?
-Пусть меня ссылают в какой угодно ад, но я сейчас тебе врежу!
-Да, пожалуйста, ваше право, но это ничего не изменит.
-Всё, что ты говоришь – враньё!
-Вы Матисса когда-нибудь видели?
-Нет, это что?
-Это художник такой. А вот ваша Людмила в детстве в художественной школе занималась. Этого Матисса она очень любила в альбомах смотреть, а потом мечтала его картины в подлиннике увидеть, в музее, съездить в Европу хотела.
-Она не говорила.
-А вы бы поняли? У вас же главное – работа. А отдых – это деревня, огород, рыбалка.
-А что - плохо? Детям витамины, свежий воздух… она не жаловалась.
-Повезло вам с женой, характер у нее такой, отец её так воспитал, что ныть даже девчонка не должна. Фаталистка и стоик ваша супруга.
-Чего? Она, во-первых, никогда марки не собирала, во-вторых, что она стоящая женщина, я и без тебя знаю.
-Да я думаю, что вы и сами всегда чувствовали, что ваша жена достойна большего, что она вас больше жалеет, чем любит. Ну, взгляните хоть после смерти-то правде в глаза, не врите себе сами.
-Может быть… Я очень ее любил, вначале сильно боялся потерять. Пиджаки стал носить. Хотя я пиджаки не люблю. Я Людмилу никогда не обижаю… не обижал…
-Вот она и была с вами, другие-то вокруг еще хуже, а вы хоть о Боге задумывались, о вечности, уют ей создавали. Хотя ей-то ваш уют и не столько нужен был… она думала, что детям это нужно – надежность, нормальность ваша, прочность бытовая.
-Она меня что - не любила?
-Это вам виднее.
-А ночами, что было ночами, это что, по-вашему? Это притворство? Чушь! Может, да ладно, скорее всего, я и не идеал, не под ее стать и ум. Но как баба и мужик мы друг другу очень подходили.
-И, тем не менее, она мечтала съездить в Европу.
-Но денег же не было. И она не говорила.
-Вот потому и не говорила, что не было. Вы в последнее время в скольких местах работали?
-В трех… ну в четырех… ты ж не налоговый инспектор.
-Уставать стали, недосыпать. А почему?
-Почему?
-Ну, вспомните. Людмила вам стала говорить, что дети ничего не видят, что надо бы и квартиру сменить, и домик в деревне поправить, чтобы на лето сдавать, а вы сами в последнее время и не ездили туда отдыхать. Вы зарабатывали всё больше, а денег всё равно не хватало. Так?
-Ну…
-Куда они интересно шли?
-Куда? Вы хотите сказать, что она копила на поездку в Европу?
-А вы не досыпали, стали нервным. Вот и сегодня выехали с ночной работы на дневную сразу, только перекусили. Вас разморило, хотелось спать.
-Хотелось. Я всегда справлялся.
-До поры до времени.
-Вы что хотите сказать, что в моей смерти виновата жена?
-Косвенно, конечно.
-Ерунда. Сам виноват. Надо было строже сказать: нет! Хватит работать в постоянном аврале, пора и просто пожить. Надо было остановиться, как-то осмотреться. Сам виноват, если она со мной своей мечтой не поделилась, а в тайне от меня деньги копила… И правильно… я бы не дал ей ничего скопить, и так денег не хватало… то, сё… Может я вообще от любви к жене и погиб… Люблю я ее сильно, что вы там не говорите.
-Любить и подходить - это, согласитесь, разные вещи. У вас в городе художник живет. Такой не из бедных. Удается ему официальную работу в городском отделе архитектуры совмещать с творчеством. Он и на заказ пишет и для души. И как-то умудряется сохранять талант. Расписание себе поставил: неделю пишет коммерческие проекты, неделю для души. И популярен в округе надо сказать. Так вот, ваша жена ходит на все его выставки. Они даже лично знакомы. У вас в коридоре висит его маленькая работа.
-Я думал, это Людмила нарисовала.
-Написала…Но не Людмила. Он её даже до дома провожал…
-И?
-И ничего не было, не бойтесь, Александр Васильевич, у вас очень верная жена.
-А этому что женщин мало? Он женат?
-Нет, не женат и не был. Вы правы, женщин у него было много. Но в последнее время он мечтает именно о такой, как ваша Людмила. Возраст, опыт, желание покоя…
-И? Что дальше?
-Возможно, они будут очень счастливы вместе.
-Он же не будет заботиться о ней, как я.
-Зато она будет заботиться о нем, может это ей и нужно для счастья, заботиться о любимом, быть ему необходимой.
-Она и мне была необходима… Что мне теперь, застрелиться?
-Вы забыли, где находитесь? Вы сами себя загоняете в ад, а есть другой выход.
-Какой.
-Вы ее любите? Очень? Значит, хотите, чтобы она была счастлива, ну так отпустите ее.
-А потом, когда они умрут, с кем будет она?
-С кем захочет.
-А я? С кем буду я?
-С кем захотите.
-Хочу с ней.
-Значит, будет с ней.
-А, если она не захочет.
-Давайте, Александр Васильевич, немного сменим тему. Представьте, что вы абсолютно свободны и всемогущи. Ваши дальнейшие действия?
-Я бы вернулся домой, к семье.
-Хорошо. Вернулись, и дальше что?
-Буду жить. Людмилу свожу в эту, в Европу. Этого, как его Мати… Матисса купим. Детей вырастим. На выпускной сходим. В институт поступят.
-Дальше что?
-Ну, замуж Ленка выйдет, Костя женится. Будем внуков нянчить. Домик в деревне отремонтируем. Будем жить на приволье. Детям квартиру в городе разменяем. Пусть живут, им нужнее…
-Потом что?
-Потом будем тихо стариться. Ну и того – к вам, сюда.
-Потом что?
-На этот пляж можно, где мы были?
-Можно.
-Людмила отдохнет, накупается. Вспомнил вот, она же у меня море любит. Всегда мечтала. Да, про море говорила, а про Европу нет! Про дельфинарий говорила, а про музей никогда… А может, и говорила, да я забыл… Но, если она правда хочет, да мне – что! Я художников тоже уважаю, ну и что, что длинноволосые и с бородой. Когда похоже – я люблю. Что я не понимаю – есть у человека талант, значит, от бога, значит, так надо. Ну не дал мне Он таланта, что мне теперь делать, волосы на себе рвать?
-А с чего вы взяли, что у вас нет таланта?
-Да ладно, какой талант. Работать надо было. С самой школы пашу, как проклятый. Училище, институт, всё, работа, семья. Какой талант? Слуха нет, рисовать не умею, лобзиком разве в школе выпиливал.
-Может, в вас писатель умер.
-Да ладно, хорош отливать. Писатель. Над моими сочинениями весь класс хохотал.
-Река Тяжма, только месяц как с Людмилой познакомились. Поход веселой компанией. Все ушли на водопад, а вы остались на пляже…
-И что?
-Мокрый песок. Он в тех местах отменный.
-Ну да, похоже, получилось, Людмила жалела, что фотоаппарата нет. А потом солнце и все.
-Но скульптура-то была удивительно похожа. Вылитая ваша невеста.
-Да ну. Влюблен был, вот и всё. Удивить хотел.
-Детство, зимние каникулы вспомните. Хоккей на реке. Как раз за два дня перед тяжелейшим гриппом.
-Ну? Не помню!
-Снежные фигуры, ледяные фигуры, вы тогда так увлеклись, что до темна заливали, лепили. И все, кто видел – удивлялись. Вспомните то чувство, когда вас хвалили, а лучше - ту радость, которая была, когда вы создавали.
-Да ерунда же. Детское увлечение. Заливали… Бетон я всю жизнь заливал.
-А может, в вас умер актер? Вспомните, как вы сказки своим детям читали.
-Таких актеров на базаре три рубля за пучок… Значит, я - никто, а ей хотелось другого. Почему так-то, почему нас с самого начала не учат, как надо жить? Почему не предупреждают: это делай, а этого остерегайся…
-Предупреждают.
-Плохо предупреждают.
-Вас как не предупреждай, всё равно норовите за запретную линию. Вот я вам, что с самого начала вашего появления здесь говорил: отдохните Александр Васильевич, заслужили, а вы? Разборки тут устроили: кто виноват, как дальше быть, верните обратно к жене. Мелко для вселенной мыслите, господин Кувырков.
-Так, ладно. Впереди вечность?
-Ну, в общем, да.
-Лепить, заливать здесь можно?
-Ну, конечно.
-А давайте попробуем. Мастерскую мне!
Декорации меняются. Мастерская скульптора.
-Пожалуйста.
-Так, и как это всё у вас делается? Как научиться-то, попробовать – смогу ли?
-Вы что хотите стать скульптором?
-Попытаюсь, узнаю, что я потерял.
-Ну, надо мастера или книги почитать.
-Некогда, руки чешутся. Давайте, что там у вас есть, глина?
-И глина тоже. Вы что прямо в костюме будете работать?
-Халат есть? В чем вообще скульпторы работают? А, неважно, зачем мне теперь костюм.
Вечность пролетает незаметно.
-Эй, ангел, или как там тебя, ты где?
-Здесь, закончили?
-Ну, вроде того.
-Ну, смотрите, что я вам говорил, получилось, вылитая ваша жена. Вот тут бы я немного исправил и вот тут и всё.
-Вы что - тоже скульптор?
-Да так, всего понемногу. Тут пока работал, со всяким народом пообщался, понахватался… Хорошо, что вы нашли себе дело.
-Да мне больше не хочется.
-Это еще почему?
-Да вот подумал, ну сделаю я еще двадцать таких работ, а толку? Кто это увидит, оценит?
-Бог.
-Оно ему надо? Он одним словом целый мир создал, что ему до моих потуг? Не, Богу эти мои шедевры до фонаря.
-Что вы предлагаете? Могу устроить вам выставку, думаю, и в раю найдутся ваши поклонники, сведу вас с коллегами по цеху.
-Думаете, мне слишком интересно, что они скажут? Не для этого я создан.
-А для чего?
-Кабы знать. Вот вы для чего?
-Я вам помогаю.
-И в этом весь смысл?
-Конечно. Есть особая радость, удовольствие, если хотите – счастье – помогать другим, особенно хорошему человеку.
-И не надоедает?
-В том-то и дело – люди-то все разные, бесконечно разные.
-Счастливый вы человек… или как вас там.
-Да, человек, человек, называйте, как хотите, я тоже из бывших.
-Не, я определенно вам завидую, нашли себе дело… хорошо…
-Так и вы найдите.
-Я тоже хочу другим помогать. Можно?
-Да, здесь всё можно, я уже говорил. Понаберетесь опыта, окончательно созреете для решения стать ангелом, потом сдадите экзамен и будете как я.
-Экзамен? Какой еще экзамен?
-На любовь к ближнему, экзамен на самопожертвование.
-Это как это? Кто принимать будет?
-Да вы не бойтесь. Проживете еще одну жизнь, пожертвуете своей жизнью ради другого – и всё - вы ангел.
-Подождите, не понял, это что, можно еще раз родиться что ли?
-Запросто, хоть еще бесчисленное количество раз.
-Подождите, и что, многие идут на это?
-В раю? Почти все и помногу раз. Многие хотят стать ангелами, некоторые от скуки.
-Так я могу родиться и быть с женой и детьми?
-Помилуйте, Александр Васильевич, ну вы прямо как ребенок, ну родитесь вы, но пока вырастите, жена ваша уже старушкой станет, а детям никакая помощь не нужна будет, тем более какого-то малолетки.
-А, вот как. А иначе как-то нельзя? Ускорить процесс?
-Ну что вы, ей богу. Это же вам не сказка, где младенцы растут как по часам, это же мироустройство, наука!
-Ладно, ладно. Я согласен, пусть хоть так, помогу.
-Только вы ведь все забудет, Александр Васильевич.
-Как забуду? Что забуду?
-Забудете, что здесь были, что была у вас жена, дети…
-А тогда нафига опять рождаться?
-А ну как жизнь счастливее сложится, может, и вправду скульптором станете, а?
-Да откуда же я буду знать, что у меня к этому способности, если ничего не буду помнить?
-А в как хотели?
-Чтобы помнить! Родиться и помнить!
-А теперь представьте, чтобы это было. Все всё помнят. Врагов помнят, любимых помнят. А любимые уже с другими, а враги – это теперь друзья. Все перемешалось, кто кому отец, кто кому сын - непонятно, в головах – сумасшедший дом.
-Но если я рожусь и забуду, кто я был, – это же буду уже не я, моя личность-то исчезнет вместе со всем, что я помнил.
-Правильно, личностей не стоит преумножать без необходимости. Прошлая личность за будущую не отвечает. Иначе совершенствования не будет.
-А что, должно быть совершенствование?
-Конечно. Вот вы бы в прошлой своей жизни пожертвовали бы жизнью ради кого-нибудь?
-Не знаю.
-А сейчас уже готовы. Правда, вы знаете про рай.
-Ну да, а если бы не знал… То есть надо пойти на самопожертвование не ради рая, а просто…
-Просто из любви к другому человеку. Это не значит умереть, то есть не только умереть, а отдать другому жизнь, подарить себя и свою жизнь.
-Вот значит, зачем забывать, зачем все это – испытание. И что, я ничего не вспомню, совсем?
-А вам хочется? Хочется узнать, что вы насильник, грабитель, убийца, предатель?
-Я что таким был?
-Тысячу раз я вам это уже объяснял, Александр Васильевич.
-Что, правда, тысячу?
-Вас что точные цифры интересуют? Жизни меняются, а характер ваш нет.
-Мы что с вами уже об этом говорили?
-В бушлате, в тоге, в железных латах, в набедренной повязке и еще черт знает в чем.
-И ты мне каждый раз помогал? Сколько это продолжается? Века? Но почему ты мне помогаешь?
-Ну, я это… В общем мы были вместе… Любили друг друга…
-Как?
-По-настоящему, как еще. Иначе я бы не взялся за тебя.
-Я что голубой?
-Придурок ты, Александр Васильевич. Я же не всегда был таким, я женщиной был, ты мужчиной, в той жизни, когда мы познакомились.
-И на этом спасибо.
-А потом ты как-то захотел, чтобы тебя встречал мужчина, мол, тебе больно оставлять меня здесь. Пусть встретит мужчина – будет деловой разговор, деловые отношения, а то каждый раз приходиться душу рвать.
-А ты… почему не перевоплотилась, ну, не родился, не родилась снова?
-Да я-то экзамен сдала.
-Как? А, ну да… то есть, ты пожертвовал… ла собой ради меня?
-Ну, как-то так.
-Как?
-Да банально. Должны были убить тебя, а убили меня.
-Ничего себе банально! Было больно?
-Хватит, а? Не спрашивай. Я, в отличие от тебя, всё помню. А ты, как был эгоистом, так и остался. Поэтому столько веков уже и не можешь экзамен сдать.
-А ты красивый… а я?
-Отстань, а…
-А как же Людмила, дети…
-Костя в одной из жизней был твоим отцом. Лена уже была твоей дочерью. Ничего, не бойся, когда они придут сюда, они тоже всё поймут, поймут и простят, всё простят. Иначе – это ад, которым мы сами становимся… ну, ты знаешь…
-Знаю. Что делать-то? А остаться здесь можно?
-Да, пожалуйста, я же говорю, можно всё.
-И ты будешь со мной?
-Куда я денусь.
-Так и будешь мужчиной?
-Хочешь, чтобы обличье сменил на женское?
-А что, так тоже уже было?
-А ты как думаешь?
-И что потом? Почему мы не смогли быть вечно вместе?
-Счастье в том, чтобы не только принимать любовь, но, это, наверное, главнее, дарить ее.
-А я что не смог дарить ее?
-Ну, если просто твое присутствие рядом радовало меня, значит, мог.
-Так что же не так пошло?
-С каждым днем ты влюблялся в меня всё больше и больше, и не мог просто вынести того, что я давала тебе больше любви, чем ты – мне. У меня ведь возможности ангела. Я забочусь о тебе, помогаю, учу, спасаю. Поначалу это даже приятно, а потом – невыносимо. Быть всё время в роли ученика, подопечного, воспитанника, это может свести с ума.
-Да ну?
-Ей богу!
-Хочу тебя увидеть в настоящем… образе… обличие.
-Зачем?
-Хочу.
Ангел-мужчина становиться ангелом-девушкой.
-Мать твою… тьфу ты, Матерь божья…
-Что-то не так?
-И ты меня любила?
-Я тебя и сейчас люблю.
-Ты слишком красивая.
-Это ты так видишь.
-А можно?..
-Прикоснуться? Можно.
-А можно?..
-Прямо сейчас?
-Можно всё… Только ты будешь жалеть…
-Почему?
-Потому что ты будешь думать, что я уступила тебе, но сама этого не хотела. Ты будешь досадовать, что я сильнее. А еще будешь думать, что ты всё испортил таким своим поведением.
-Это тоже уже было?
-Было.
-И мы были вместе вот так? А потом я… да, я чувствую… я чувствую уже то, что почувствовал бы только после того, как это произошло… свою боль, твою боль… Неужели всё так плохо?
-Это только твои ощущения. Всё не так плохо.
-Всё очень плохо. Ты меня любишь? И я тебя люблю? Нет, ты чувствуешь, что я ещё тебя не люблю, а ты просто мне нравишься. Но ты знаешь, что я тебя любил. И тебе больно? А я знаю, что ещё тебя не люблю, но когда-то любил, и, может быть, да, наверняка, буду любить, но прямо сейчас ещё рано. А когда я тебя полюблю, я буду мучиться оттого, что твоя любовь больше, ты – ангел, а я – простая душа.
-Это не страшно, ведь я тебя люблю.
-И тебе будет больно оттого, что больно мне, потому что я не ангел. А мне снова будет больно оттого, что больно тебе. Разве это не ад? Я не хочу так. Я хочу на Землю, я хочу жить, я хочу, чтобы было всё по-другому.
-Ты так раньше не говорил…
-Видишь, всё может измениться. Я должен вернуться.
-Ты опять там кого-нибудь полюбишь…
-Но я всё равно вернусь, и ты меня встретишь. Встречай меня, пожалуйста, такой, какая ты сейчас.
-Ты опять всё забудешь.
-Я вспомню. Это же, как русло реки. Если река высохла – русло-то осталось. И когда снова пойдут дожди, появится вода – она потечёт по тому же руслу. Если я когда-то полюбил тебя, я полюблю снова… Ты же всегда будешь рядом, даже если я тебя не буду видеть?
-Конечно. Я буду рядом.
-Я обязательно кем-нибудь стану… И не буду таким… каким был… Я стану таким, как ты…Ну, давай… Я готов. Я хочу родиться. Что делать?
-Закрой глаза.
-Больно не будет?
-Будет, ещё как будет.
Затемнение. Крик новорожденного.