Содержание
1. Вступление.
2. Лев Троцкий.
3. Борис Ельцин.
4. За родину или за Сталина?
5. Заключение.
- 1 –
Вступление
Речь пойдёт о извилистых путях развития и о вершителях судеб советской истории.
Конечно человеческая личность, какая бы ни была, слишком мизерная величина, чтобы определять характер исторического действия с названием «Куда ведёт нас рок событий». Скорее все известные и безвестные, ничтожные и великие, исторические деятели – как некие актёры или, быть может, режиссёры исторической драмы – направляются одним великим сценаристом – старушкой историей.
Именно ею совершается великая работа собирания в единое целое всех личностных вкладов – ничтожных и великих.
Но главным драматургом эта старушка выступает, так сказать, по большому счёту, в исторической перспективе, а в текущей жизни, в совокупности радостей и горестей поколений людей, та или иная личность может определять (или воплощать в себе) очень многое.
Здесь необходимо пояснение, почему советское развитие, в данном случае, олицетворяется таким образом: именно эти исторические «вехи» в заглавии. Ведь более очевиден иной отсчёт среди советских десятилетий: в начале личность Ленина, в завершении – Горбачёва.
Дело в том, что Октябрьская революция в России (а В. Ленин несомненно стоит в её центре) – многоплановое событие, одно дело всемирно-историческое её значение и другое, хотя и взаимосвязанное с ним,- советское «досье» революции от 1917 до 1991 года.
В отношении первого роль Ленина несомненна, что же касается второго,- увы, после его смерти «марксистко-ленинский подход» в идеологии и политике, на практике сосуществовал с малоадекватной действительностью, развивающейся «не по Ленину».
Сам то Ленин не догматик от марксизма, то, что это учение «не догма, а руководство к действию» показывал неоднократно, и при необходимости добивался спасительного для революции результата, используя непредусмотренные в теории, «несоциалистические» средства (Брестский мир, НЭП и др.).
Когда он ушёл из жизни, советская руководящая верхушка изрядно поусердствовала в «мумифицировании Ленина»: политические интересы правящей бюрократии всё более стали расходиться с подлинной мотивацией «ленинского стиля руководства», славословие и неуёмное цитирование, вопреки освоению его методологии, по существу означало «бальзамирование» ленинских идей.
Если рассматривать фигуру Горбачёва, то она слишком незначительна для прояснения чего-либо в трагедии крушения исторического лайнера с гордым названием - СССР.
То, что здесь связано с Горбачёвым («перестройка» на ходу, вместо чёткого объявления изменения политического курса, демагогическое «новое мышление», маловразумительное «процесс пошёл» и т.д.) примерно с таким же результатом мог бы проделать, будучи на капитанском мостике, почти каждый представитель позднесоветской руководящей номенклатуры.
Исчезновение Советского союза неминуемо означало и политическое небытиё Горбачёва.
Цепочка Троцкий - Сталин - Ельцин отражает весьма важное: конфликтную линию деформации политического режима и в соответствии с этим идущее ослабление и разрушение советского политического строя.
Сталин боролся с «троцкизмом», важнейшим пьедесталом для возвышения «демократа» Ельцина стало обличение «сталинизма», который «победившая демократия» размазала на всю советскую эпоху в виде так называемого «коммунистического тоталитаризма».
- 2 –
Лев Троцкий
Раскол партии по линии Троцкий - Сталин предсказывал Ленин («Письмо к съезду»), характеризуя личные качества этих «двух выдающихся вождей» ЦК. Он же высказался за укрепление партийной демократии в качестве меры наиболее эффективно препятствующей возможному расколу (увеличение числа членов ЦК, привлечение в ЦК рабочих, смещение «грубого» и «нетерпимого» Сталина с поста генсека и др.).
Этот раскол, как известно, был преодолён в результате устранения фракционности в партии и вообще какой-либо оппозиции в государстве. «Троцкизм» был полностью ликвидирован внутри страны. Но каким образом?
Троцкий и его сторонники не просто были оттеснены от руководства, поскольку они не были поддержаны большинством партии (что вполне допустимо), они были репрессированы политической верхушкой во главе со Сталиным при поддержке большинства партийцев.
Таким образом, поражение «троцкизма» по существу означало не политический выбор развивающейся демократии, а политический триумф «сталинизма», торжество «вождизма» («вождизм» торжествует, когда вождь у народа остаётся один…).
«Самый способный» в ленинском ЦК Троцкий- был выслан из страны, вокруг его имени, как тифозная горячка, стала прогрессировать общественная истерия, пожирающая «империалистических агентов» и «врагов народа»- вчерашних революционеров.
Сам Троцкий, с присущими ему проницательностью политического аналитика и мастерством публициста, показал политический смысл сталинских репрессий («автоматическая гильотина для всякого противника правящей клики…» («Преступления Сталина»), всю их порочность и лживость («Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции…» («Преданная революция»), «во главе списка «изменников» ленинское политбюро, за вычетом одного Сталина…» («Преступления Сталина»)), а также возможные последствия разрешения противоречия «между бюрократией и народом» (здесь и далее цитаты Л.Троцкого из его работы «Преданная революция»), последствия для СССР «неотмирающего», «бюрократического» государства.
Из своего заграничного изгнания он говорил, что объявленная Сталиным победа социализма в СССР не обоснована ни развитием производительных сил, ни уровнем развития культуры, а в связи с бюрократической централизацией управления, всевластием и произволом главенствующего лица в государстве – звучит издевательски.
Он же выделял расхождение политики «могильщика большевизма» Сталина и марксистко-ленинских идей:
- «неотмирание» государства, могущество бюрократии и ограничение политической инициативы трудящихся масс;
- обезличивание 3-го интернационала, ослабление международной борьбы трудящихся против империалистической буржуазии;
- удушение свободы духовного творчества масс, «предписывание путей развития» правящим слоем в отношении науки, литературы и искусства;
- «политическая экспроприация молодёжи», удушение творчества и общественной активности комсомола;
- политические репрессии в целях «упрочивания» власти правящей верхушки;
- неподконтрольность бюрократии (вместо её выборности и сменяемости в любое время, оплаты не выше платы рабочего и т.д.):
«ни при каком другом режиме, кроме советского бюрократия не достигала такой степени независимости от господствующего класса …»
и другое.
Заслуга Троцкого ещё и в том, что он пытался беспристрастно разобраться в характере существующего в СССР общественного строя и спрогнозировать его будущее.
Он считал, что СССР – «промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество», «дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму (при этом «рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию»), так и отбросить назад к капитализму (при этом «контрреволюция должна была бы сломить сопротивление рабочих»).» «Вопрос решится борьбой живых социальных сил, как на национальной, так и на мировой арене».
«Либо буржуазные нормы должны будут … распространиться и на средства производства, либо наоборот, нормы распределения должны будут прийти в соответствие с социалистической собственностью…»
В «Преданной революции» Троцкий достаточно убедительно показал примитивность и заскорузлость теоретических воззрений Сталина, замену им объективного анализа косноязычным политиканством.
Это хорошо видно, например, в таком принципиальном для социализма вопросе, как классовая структура советского общества и положение в нём коммунистической партии.
Согласно Сталину (ответ на вопрос американского интервьюера о роли партии в новой (1936г.) конституции):
«Коль скоро нет классов, коль скоро грани между классами стираются, остаётся лишь некоторая, но не коренная разница между различными прослойками социалистического общества, не может быть питательной почвы для создания борющихся между собой партий. Где нет нескольких классов, не может быть нескольких партий, ибо партия есть часть класса».
Нет нужды комментировать, как проявилась и чего стоила эта «некоторая разница» между «социалистическими прослойками», как при осуществлении «классового единства» - в ближайшей перспективе сталинского правления, так и вообще в судьбе советского государства – в его отдалённой перспективе.
Согласно Троцкому:
«Противовесом бюрократии с первых дней советского режима служила партия …
Если бюрократия управляла государством, то партия контролировала бюрократию…
Историческая роль фракции Сталина состоит в том, что он уничтожил это раздвоение, подчинив партию её собственному аппарату и слив этот последний с аппаратом государства. Так создался нынешний тоталитарный режим …»
И ещё: «Советская демократия не есть требование отвлечённой политики, ещё менее – морали, она стала вопросом жизни или смерти для страны …»
- 3 –
Борис Ельцин
Политическое возвышение Бориса Ельцина в горбачёвскую перестройку связано с обличением привилегий и «вопиющего социального неравенства» (здесь и далее цитаты из книги Ельцина «Исповедь на заданную тему»), борьбой против «командно-административной и партийно-бюрократической системы».
Эта вполне реальная «система», противодействующая перестройке и демократии, расплывается у Ельцина до некоего всеобъемлющего метафизического зла, поскольку это «зло системы» выявляется не на основе её принципиальных проявлений и механизмов действия, а по её косвенным, но довольно выразительным признакам.
«Всё самое замечательное, самое лучшее - дачи, пайки, отгороженное от всех море – принадлежит системе. И она как дала, так и отнять может … на каждом «благе», начиная от мягкого кресла с жёстким номерным знаком и кончая дефицитным лекарством со штампом 4-го Управления, печать системы…»
Ясно, что закреплённые за высшим руководством страны роскошные дачи, автомобили, дома отдыха и т. д. принадлежат государству. И не «печать системы», если говорить честно, на всех «благах», предоставляемых руководящей бюрократии, а печать государства…
Борец «с системой» Ельцин по существу боролся с советским государством, конечно не потому, что выступал против привилегий и всевластия бюрократии, присутствие которых, говоря словами Ельцина, «дискредитировало ленинские нормы нашей жизни» (из выступления на Октябрьском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС), а потому, что, выступая за частную собственность, не испытывал ни малейшей потребности в защите и укреплении собственности государственной и общественной- социалистической основы.
«Признать частное или индивидуальное, кому как нравится, владение собственностью – и рухнет основной бастион, на котором держится государственный монополизм и всё то, что с ним связано – государственная власть, отчуждение человека от собственного труда и т. д.»
Избиратели Ельцина, те которые видели в нём борца против совершенно неприемлемой (при социализме) социальной несправедливости, фактически поддержали узаконивание – на капиталистической основе – гораздо большей общественной несправедливости.
Самоликвидацию и перевоплощение советской бюрократии (что собственно объясняет и метаморфозу у Ельцина) предвидел Троцкий: «Бюрократия пользуется привилегиями в порядке злоупотребления … Присвоение ею огромной доли народного дохода имеет характер социального паразитизма. Всё это делает положение командующего советского слоя в высшей степени противоречивым, двусмысленным и недостойным, несмотря на полноту власти и дымовую завесу лести ……. Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены её новой социалистической властью, означало бы … возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом упадке хозяйства и культуры…» (Л. Троцкий «Преданная революция»).
Из откровений «демократа»:
«В аппарате сложился авторитарный стиль руководства. Авторитарность, да ещё без достаточного ума,- это страшно» - слова Ельцина о Гришине, своём предшественнике на посту руководителя МГК партии.
А это один из эпизодов, характеризующих его собственный стиль руководства:
«Я сказал достаточно жёстко, что ему (Промыслову) надо уйти… «Прошу завтра к двенадцати часам принести заявление».
Дело здесь не столько в том, что «противник авторитарности» Ельцин потребовал «достаточно жёстко» самоувольнения Промыслова.
Суть в том, что председатель исполкома Моссовета Промыслов не является подчинённым партбоса Ельцина и как «демократ» и «перестроечник» (впоследствии и народный избранник) Ельцин произнесёт немало правильных слов о независимости и полновластии Советов, о необходимости ограничения руководящей роли партии …
«Реформаторы» или «революционеры» (по моему, более точно – разрушители) подобные Ельцину, в отличии от «изобличённых» ими большевиков, не отличались последовательностью и принципиальностью политических взглядов. Они не сидели в тюрьмах за свои убеждения, не отстаивали их вопреки настроениям большинства.
Начиная свою политическую карьеру, они встраивались в обособленное партийно-бюрократическое благополучие, проповедуя при этом «марксизм-ленинизм» (и не своё паразитарно-коммунистическое существование они осознают потом как извращение учения, а «миллионы марксистско-ленинских политчасов» они будут «перемножать» на «семьдесят лет», считая их «выброшенными на оболванивание народа»), затем они будут выступать против привилегий, за совершенствование и обновление социализма («…мы гордимся социализмом и гордимся тем, что сделано, но нельзя кичиться этим.»), за неформальность и демократизацию Советской власти, именно эта власть вознесёт их на вершину политического Олимпа.
Когда они почувствуют, что пришло их время для переосмысления ценностей, переосмысления «теоретического постулата об эксплуатации человека человеком при капитализме» (чтобы жить так, «как живёт весь цивилизованный мир»), от «кастово-номенклатурного способа распределения благ» они выскажут желание перейти к «цивилизованному, где единственным мерилом всех материальных ценностей будет заработанный рубль»…
Эти благие помыслы потребуют – «официального признания суверенитета Российской федерации» (ствол обосабливался от дерева);
затем (в «путчистском» августе 1991г.) будет физически ликвидирован союзный центр,
потом на волне «самостийности» и антикоммунистической истерии, порвавшие с «державным коммунизмом» «удельные князьки» порушат союзное государство - и откроют ящик Пандоры – начнётся варварская приватизация государственной собственности.
Знаменателен итог эволюции (и «революции») Ельцина политика – расстрел приподнявшей его Советской власти («демократ» расстреливает из танковых орудий демократию); экономический хаос, безработица, невыплаты зарплаты, чудовищное неравенство между людьми – всё это составит и запустит в действие «цивилизационный» механизм – ослабления и вымирания России.
Не имевшего стойких, последовательных убеждений Ельцина нет смысла сравнивать ни с выдающими революционерами, ни реформаторами прошлого. При ином развитии событий и общественных настроений он так бы и остался в роли «коммунистического» функционера…
«Выдающиеся способности», в данном случае, лишь в умении оседлать волну общественного недовольства властью и вознестись вверх на этой волне активности людей.
По своему влиянию на исторический процесс его вклад незначителен: не будь Первым Ельцин, в аналогичной роли проявил бы себя кто-то другой – один из его многочисленных коммунистично-антикоммунистических сподвижников.
Историческое своеобразие его личности, я считаю, сопоставимо со следом в истории небезызвестного Гапона.
Как и тот, Ельцин изменил принимавшейся им ранее (коммунистической) вере.
Гапон повёл, терпящих нужду, людей поклониться царю-батюшке (но не к богу), с портретами царя и иконами, в результате чего вера в монарха обагрилась пролитой кровью.
Ельцин повёл свою страну кланяться «цивилизованному миру», в результате отброшена назад и расплачивается кровью, разъединённая с родственными народами (и с отринутыми русскими), вымирающая Россия.
- 4 –
За родину или за Сталина?
Задаются этим бескомпромиссным вопросом сегодняшние баснописцы истории.
Развивая тему (тоже басня):
«Не ради тебя поломал я серого – за родину» - прорычал медведь своему желудку, переваривая волка …
«Баснописцам» ответили советские солдаты, поднимавшиеся в атаку со словами «за родину, за Сталина»: за Родину и за Сталина!
Ответ, прозвучавший в действительности, действительностью был и огромный морально-политический вес и авторитет Верховного Главнокомандующего и руководителя коммунистической партии- несмотря на просчёты и поражения предвоенных лет и начала войны; к тому же, победа «над коричневой чумой» закономерно вознесёт генералиссимуса Сталина, в том числе руками тех, кто шёл на смерть исключительно «за родину».
На повторение этих простых вещей жаль тратить время – всё давно разобрано и обосновано достаточно объективно в советском понимании истории.
С этой точки зрения армия, её командование – от младших командиров до Верховного Главнокомандующего и тыл – составляли единый воюющий организм, это преобладающее единство руководства страны и народа явилось одним из решающих факторов победы.
Но объективность необходима, если неразрывный опыт того времени в настоящем востребован, если востребована «наука побеждать». По-видимому, ничего этого сегодня не требуется.
Ведь Сталин – «кровавый палач» из тоталитарного советского прошлого, какое там единство – диктатора и народа?
Победа над фашизмом «по демократически» - это победа не власти, а народа (вероятно самоорганизованного, не руководимого сверху или направляемого ненавидимым руководством). Логика здесь не в приближении к объективности, а в политической целесообразности, подогреваемой эмоциями.
Неудивительно при этом, что СМИ разносят по городам и весям довольно красноречивые иллюзии: победа вопреки Сталину; за родину, но не за Сталина; победа числом, а не умением; бездарность полководца (Сталина) и т.д.
В последнее время иногда слышишь, даже от тех, кто в целом положительно относится к действиям советского Верховного Командования, довольно выразительное «объективное признание»: «Сталин проиграл начало войны Гитлеру».
Чтобы пояснить своё мнение, в отношении начала войны и как его можно «проиграть», приведу здесь аналогию с шахматной партией.
Если некто проиграл начало игры (дебют), но выиграл партию, то из этого следует, что у его соперника в результате этого неудачного начала появилась возможность гарантированного выигрыша – неважно сколько для этого нужно ходов – пять или двадцать. Однако в дальнейшей игре этот противник допустил принципиальное упущение, в результате чего потерпел поражение.
Никаких фактов подтверждающих «проигрыш начала войны Сталиным» нет, ошибки и просчёты советского командования (которые очень дорого стоили…) иное дело, их никто и не отрицает. Отступление Красной армии после нападения гитлеровцев было неизбежно, так как не в её пользу было соотношение сил на тот момент времени (недостаточными были возможности военно-промышленного комплекса СССР, весьма существенными были недостатки в вооружении и в умении воевать Красной армии…).
Однако ничто не свидетельствует о фатальных ошибках Гитлера после «победоносного» начала военных действий, напротив сама первоначальная его стратегия молниеносной войны с СССР оказалась проигрышной авантюрой, поскольку не предусматривала возможность длительной войны, переход к которой ознаменовало поражение немцев под Москвой.
Приведу мнение на этот счёт Маршала Советского союза А.М. Василевского:
«…если бы наши войсковые части и соединения были своевременно отмобилизованы, выведены на предназначенные для них планом боевые рубежи, развернулись на них… то можно предположить, что уже в первые дни войны были бы нанесены противнику такие потери, которые не позволили бы ему столь далеко продвинуться по нашей стране, как это имело место. Но отступить нам пришлось бы, так как немецко-фашистские войска всё же имели ряд серьёзных преимуществ, в том числе такие, как милитаризация экономики и всей жизни Германии, превосходство по ряду показателей в вооружении и численности войск и опыту ведения войны. И неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина» (А.Василевский «Дело всей жизни»).
Чтобы по возможности объективно оценить роль и значение сталинской «кровавой диктатуры» и самого Сталина в победе СССР, необходимо как можно полнее представить себе общую картину деятельности тогдашнего руководства при подготовке Советского союза к военному столкновению с Германией и при ведении военных действий. При этом необходимо учитывать как опыт войны других стран с Гитлером, так и опыт последних войн царской России .
Преобладание в СССР государственной собственности на средства производства, плановое ведение хозяйства, коллективизация и индустриализация – всё это обеспечивало подготовку к будущей войне.
Болезненный, для многих трагичный, процесс общественных преобразований обеспечил в течении предвоенных 10 лет совершенно необходимое увеличение военно-промышленного потенциала страны, для чего в иных – безболезненных условиях развития - потребовались бы десятилетия.
Конечно, «тоталитаризм» в стране «победившего социализма», нарушение прав и свобод граждан Советского союза, всё это, безусловно, зло с точки зрения рационального общественного устройства. Всё это сеяло зёрна лжи и лицемерия.
Однако для исторического понимания этого зла принципиальное значение имеет фактор времени, условия, при которых вырастала эта тирания.
Война и подготовка к ней представляют собой нечто несуразное, противоестественное по отношению к нормальному человеческому развитию.
Если человечество пройдя одно мировое кровопролитие (учинённое в угоду алчности и подлости сильных мира сего, глупости и безволию слабых, а также всеобщим- ненависти и жестокости…), через каких-то 20 лет втягивается в ещё более кровопролитную бойню, ещё большее общественное безумие, то из всего этого вырастает такая громада общественно востребованного зла, бездушия и жестокости, что было бы слепой наивностью полагать, что эту чёрную страницу история перевернула благодаря чему-то почти такому же тёмному, или что то чёрное могло быть устранено чем-то исключительно белым, что не может быть тёмных пятен у его победителей.
Показательны в этом смысле, «противостояния Гитлеру» Польши (осколок российской империи, не прошедший ускоренной индустриализации) и Франции (буржуазная демократия). Эти страны не преуспели ни в создании единого фронта (совместно с СССР) борьбы с фашизмом, ни в оказании, пусть даже ограниченного, но достойного сопротивления (как это было, например, на Балканах) немецко-фашистской агрессии.
Исторические деятели являются как субъектами, так и объектами истории, поскольку их действия обусловлены их внутренними (субъективными) намерениями и стремлениями, но также и объективной направленностью исторического развития.
Поэтому морально-этический подход в отношении исторических личностей и событий, без учёта условий и обстоятельств того времени, по существу означает всё тот же субъективизм в ущерб объективности.
Когда чьи-то этично-истеричные оценки и суждения приводят к «глубоким» политическим обобщениям, это, по меньшей мере, вызывает чувство недоумения…
Такое «глубокомыслие» особенно коробит, если негодующие словоизвержения в обосновании позиции не у какого-то там крикуна-политика, а у известного писателя-романиста, писавшего на исторические темы:
«Но Керчь уже сдали …
Севастополь теперь был обречён!
…Сталину доложили, что пришёл Лев Захарович Мехлис.
- Что ему? – спросил Сталин.
- Объясниться.
- Скажите, что я эту сволочь видеть теперь не могу …
(Эта «сволочь» с великими почестями погребена у Кремлёвской стены, где– давно всем известно– полно всяких других сволочей и палачей народа, продолжателей дел и интерпретаторов наследия мавзолейного идола. Мы русские, по собственной инфантильности, любящие прощать тогда, когда прощать нельзя, до сих пор ещё не разгребли эту свалку, образованную возле святыни нашего оскорблённого государства)» (В.С. Пикуль «Площадь павших борцов»).
Приведённые в скобках слова вполне закономерно могли бы принадлежать, скажем, антикоммунисту Солженицыну, но В. Пикуль, когда Советская власть была в силе, получил известность неплохими историческими романами, а не тем, что боролся с коммунизмом. Например, этими:
«На задворках Великой империи», «Из тупика», «Нечистая сила».
Здесь исторический путь Советской страны предстаёт перед читателем совершенно в ином виде и «оскорблённое государство» там не от Советской власти, а разве что в её российской предистории – перед порогом социалистического выбора.
«Мы русские» … Что называется, «из тупика» - в тупик …
Но разве один только В. Пикуль в последних своих работах по существу поставил под сомнение многое из того, что им ранее было написано. У других его собратьев по перу, а также известных советских артистов, учёных и т.д. «творческое перевоплощение» происходило в ещё более выразительной форме …
Впрочем, если характеризовать вообще взаимоотношение власти и творческой интеллигенции, то не столь плоха та власть, (как это утверждают изменившие ей её вчерашние публичные сторонники), которая побуждает не за страх, а за совесть работать в её интересах даже те творческие личности, которые при изменении общественно-экономических условий- могут проявить себя как «бескомпромиссные» её противники.
И ещё несколько слов о воздействии общественно-экономических условий и о разоблачителях прошлого.
Когда эти «разоблачители» находят в минувшем- «сатанинские» действия Советской власти, «большевистское иго», «палачей русского народа» и т.д. и т.п., они весьма пренебрежительно относятся к условиям того времени, соотнося действия «палачей» скорее с настоящим, нежели минувшим, но если извлечь на свет божий то, что многие из этих «оракулов» писали и говорили при Советской власти, оказывается, что утверждали они тогда совершенно противоположное.
Таковы метаморфозы «творческой личности» … при изменении общественно-экономических условий ……..
- 5 –
Заключение
Беспристрастно оценивая события прошлого, деятельность тех или иных исторических личностей, партий и т.д., не стоит преувеличивать морально-этическую сторону вопроса или усердствовать, подбирая адекватную политическую оценку.
Это, конечно, не значит, что исторических деятелей и события минувшего не следует оценивать с морально-этической и политической точек зрения.
Следует,- только остриё этих оценок нужно направлять не в прошлое, а в настоящее или будущее или, говоря иначе, морально-этическое и политическое понимание проблем настоящего и будущего может и должно опираться на соответствующий опыт прошлого, но не наоборот. Если идёт речь о историческом действии или событии, то и оцениваться оно должно и с т о р и ч е с к и , соответствующее отношение должно быть и к историческим деятелям.
Что это значит?
Во-первых, нужно оценивать условия того времени, в котором развивалось оцениваемое событие, та или иная деятельность;
во-вторых, должен оцениваться исторический опыт (того же времени), в соответствии с первым;
и, в-третьих, (лишь, в-третьих) – следует оценивать фактическую сторону события, результаты деятельности исторических лиц, их взгляды, идеи и т.д., в соответствии с первым и вторым.
Человеческая история, в первую очередь, реализация возможного и лишь во вторую – желаемого.
Отсюда, впрочем, вовсе не следует то, что всякий исторический поворот предопределён заранее – предыдущим процессом развития, ведь как бы не было подготовлено возможное, оно не осуществится, если отсутствует (или оно недостаточно) соответствующее стремление.
Так, на мой взгляд, Октябрьская революция в России была предопределена – в большей мере – деятельностью самодержавия: система управления всё меньше соответствовала требованиям экономического развития – отсюда моральное и интеллектуальное обнищание верхов (распутинщина, чехарда замены министров и пр.), катастрофические последствия 2-х империалистических войн и т. д.
В меньшей мере – пассивной деятельностью Временного правительства (империя шаталась после краха монархии…). Ещё в меньшей – «кознями большевиков» или деятельностью других революционных партий, пропагандистское влияние которых было ничтожно по сравнению с влиянием действительности.
Также справедливо и то, что в том, что переворот 1991 года стал возможен, гораздо большая «заслуга» советских партийно-бюрократических верхов (персонально Сталина, Брежнева, Суслова и др.), нежели «перестройщиков» и «реформаторов» (Горбачёва, Ельцина, Яковлева и т.д.).
Отношение господствующего класса – буржуазии и обслуживающей её верхушки чиновников – к Сталину, вполне понятно – как к коммунистическому тирану, не признающему власть денег и главенствующее положение частной собственности.
Негодования с этой стороны по поводу ГУЛАГА и пролитой крови едва ли свидетельствует о задетых чувствах справедливости и сострадания к репрессированным: Сталин и его подручные, по крайней мере, брали на себя ответственность за свои действия, подписывая списки репрессируемых, в отличии от большинства тех, кто более всего причастен к многочисленным жертвам распада страны и так называемых реформ, жертвам, принесённым ради того, чтобы на свет белый, как ядовитые грибы полезли немыслимые прежде потрясающие состояния.
Непонятна «любовь к вождю», преобладающая (по крайней мере, во внешнем проявлении) у нынешних коммунистов.
Не нужно быть большим знатоком марксистско-ленинского наследия, чтобы осознавать, что последовательное воплощение коммунистического учения должно выражаться в демократизации общества, в ослаблении и ограничении власти правящей бюрократии и привлечении к управлению государством всё более широких слоёв трудящихся.
Сталинское же «социалистическое строительство» по существу означало нечто противоположное: произвол и полновластие первого лица в государстве, и последовательное укрепление бюрократической системы управления.
Таким образом, принципиальное, необходимое для строительства социализма условие – государственная собственность на средства производства – фактически являлось недействующим, недостаточным для формирования нового общественного строя, поскольку проявлялись и реставрировались старые общественные взаимоотношения власти и народа, «холопов» и «господ» , и государственная собственность, с точки зрения её использования и сравнительной ценности получаемых вещественных благ, скорее являлась собственностью высшей бюрократии, нежели всенародной, общественной собственностью.
Коммунисты, которые сегодня стараются всячески обелить личность Сталина, превозносят его «коммунистические заслуги» государственного деятеля, Верховного Главнокомандующего и т.д., на мой взгляд, коммунистами в полном смысле этого слова не являются, поскольку таким образом они принимают за норму дискредитирующие марксистко-ленинское учение сталинские «новации» («победа социализма в СССР», усиление власти и бесконтрольность властной верхушки, подавление политической инициативы снизу и т.д.), ставят в один ряд коммунистическую идеологию и кровавые преступления сталинского тоталитарного режима.
Иной вопрос – насколько были возможны глубокие демократические преобразования общества в то время - после прекращения гражданской войны, в условиях подготовки к смертельной схватке с фашизмом ?
Лев Троцкий разделял распространённое заблуждение своего времени, что в будущей войне решающее значение в судьбе СССР будет иметь классовая борьба европейского пролетариата, противостоящего своей буржуазии: «В новой войне не придётся целых два с половиной года ждать первого восстания … Судьба СССР будет решаться в последнем счёте не на карте генеральных штабов, а на карте борьбы классов, только европейский пролетариат, непримиримо противостоящий своей буржуазии, … сможет оградить СССР от разгрома или от «союзного удара в спину …»
Правда эти пророчества не были совершенно ошибочными, так сказать, «в самом последнем» счёте («никакая военная победа не спасёт наследие Октябрьской революции, если в остальном мире удержится империализм…»), но что бы было с СССР уже к середине 20-го века, если бы практические действия Сталина при подготовке к будущей войне опирались на подобные воззрения: приоритетность классовой борьбы пролетариата по отношению к деятельности «генеральных штабов» ?
С точки зрения исторического развития и, соответственно, «роли личности в истории», не столько важны соотношение положительного и отрицательного в действиях того или иного исторического лица и результирующая оценка его деятельности (которая неизбежно будет зависеть от идеологических предпочтений оценивающего), сколько ответы на вопросы: почему именно это руководящее лицо государства становится Первым?
И если подлинным творцом истории является народ, то каков характер, говоря сегодняшним языком, делегирования его полномочий руководящей верхушке государства в осуществлении исторических преобразований?
Иначе во всех смертных грехах можно винить Сталина, Горбачёва или Ельцина (или иных Первых лиц – действующих ранее или следующих за ними …) и соответствующую когорту политиков, а все великие исторические свершения выделять как героические победы народа, т.е. как великие достижения невинного большинства смертных , или, учитывая историческую преемственность, свои собственные победы и достижения …
Такой суд прошлого со стороны «дальновидных потомков» весьма удобен для политических спекуляций и пропагандистского давления на оппонентов, но совершенно не приемлем - для выстраивания совершенных взаимоотношений власти и общества.