Часть вторая повести Маргарита и Кузнецкий Мост
Белякова Надежда
Маме повезло с учебой в швейном техникуме. Потому что среди преподавателей были хорошие , чудесные, одаренные люди. В основном это были те, кому после революционных бурь пришлось искать и обживать свою новую житейскую нишу в профессии преподавателей Московского швейного техникума. Техникум, находился тогда даже не на окраине Москвы , а практически в дачной местности. В Косино. Это рядом с Болшево, где ютилась до войны и семья Марины Цветаевой, да и многих других скитальцев, чью жизни и судьбы разметала революция и ее последствия. Поэтому, не смотря на удаленность от столицы, преподавали там были люди яркие, талантливые, способные искренне радоваться проявлениям молодых дарований. Словом, ни тени флера заштатного провинциального учебного заведения. Кстати, многие из них приезжали преподавать Москвы .
Благодаря их работе- у выпускников был достойный уровень подготовки , который позволил впоследствии стать многим стать сотрудниками Дома Моделей на Кузнецком Мосту . В самых разных областях : и моделирование, и конструирование верхней одежды всех видов.
Очень жаль, что не сохранились в памяти их имена. А те немногие , что я запомнила благодаря тому, что столько раз, многие годы спустя, мама писала их имена в поминальных записках остались в моей памяти без фамилий. Но фамилии их мне еще предстоит выяснить.
Модистки, которые вели курс моделирования верхних головных уборов, на который мама поступила в 1947 м году, были- Агриппина Николаевна и Ирма Янсоновна Густавсон.
Ирма Янсоновна, Бог весть, какими судьбами осевшая в России , в Подмосковье, так и не научилась бегло и чисто говорить по-русски. Это частенько было поводом для шуток и передразниваний со стороны учениц.
-" Мадемуазель!"- частенько слетало с ее губ, когда она обращалась к ученице, девичью грудь которой украшал комсомольский значок.
-"Девис! Девис!Ви мня открушайт, а я- фам показайт!"- это приглашение девицам, приблизиться,что бы показать,как делать тот или иной стежок, как формировать линии, формы шляпы, рождающие новый образ рукотворного объема. Или незаметно прикрепить украшение, бант, фурнитуру.Забавным было и то,как произносила она "стишок" вместо стежок, когда учила навыкам сшивания меха или фетра, и проговаривала: "Делать стишок, стишок и еще стишок".
Это были прекрасные мастера с замечательной школой ,вынесенной из работы в дореволюционных Домах Мод. Преподавали так хорошо, что они,- выпускницы техникума уже готовыми мастерами в моделировании головных уборов ,пришли на работу в Дом Моделей и сразу же высокий профессиональный уровень позволил им проявить и свой талант и творческий почерк ; Маргарита Андреевна Белякова, Нина Яковлевна Заморская , Вера Ивановна Савина, но позже она была известна под фамилией мужа- Гринберг.
Как мама в шутку называла их профессию;-«Мы головные уборщицы», и судя по переписке с друзьями –сотрудниками эта шутка прижилась.
Трудности в учебе были связаны не с учебой , а бытовыми кошмарами послевоенных лет. Общежитие в послевоенные годы предоставлялось не всем. Прежде всего сиротам, детям погибших на войне.Ее мама умерла в 1942 году. А отец ее был жив. Но кому могла объяснить бездомная сирота, что мачеха, женщина с психическими отклонениями, всласть поиздевавшись над сиротой обьяснила ей еще в девять лет, что :"Ничего твоего, кроме тебя самой в этом доме нет!" И это было сказано о доме , где мама родилась и выросла, где много лет и до ее рождения жила ее семья . Мачеха,вышвырнула маму из родительского дома еще в детстве вместе со старшей сестрой и их бабушкой, матерью мамы- покойницы. Из довоенного хлебосольного, открытого дома , с веселыми капустниками, домашними карнавалами , спектаклями и неприменными танцами под патефон с пластинками моднейших фокстротов , за которыми время от времени ездила в Москву Капитолина Карповна-Белякова-мамина мама, моя бабушка,то же учительница . Она ездила в Москву пополнять " фонотеку",
покупать огромные фикусы и пальмы для школы ,когда ее специально отправляли за пополнением школьных библиотек. Тогда, заодно она на свои учительские разорялась на модные песенки, предвкушая, устроение ею какого-нибудь празника....в доме, который до ее смерти в их небольшом городке Кимры был центром всех праздников местной интеллигенции.
Но, с появлением мачехи ,эта квартира вскоре была превращена в санаторий для клопов и тараканов. И никому не было дела до всех постигших этот дом несчастий ; смерть в тридцать восемь его первой жены, сиротство двух дочерей и их бабушки, которых мамина мачеха лишила крыши над головой, войдя в дом, как новая супруга. Осиротевшую старуху,Елизавету Яковлевну, никто не поддержал хоть каким-нибудь жильем. Хотя возможности у бывшего зятя – в недавнем начальника Горкома Партии по вопросам идеологии и ,в то время директора самой заметной, передовой школы в городе, конечно были. Он самоотверженно занимался пробиванием проектов школ, с обязательной сценой для развития талантов в городе. Был неистовым и серьезным краееведом. И действительно хорошим педагогом и директором школы. Много , не щадя себя ,колесил по Подмосковью, чтобы помочь развивать и обмениваться опытом по устройству и благоустройству школ( кстати, я разместила фотографию 1925 года. где и он и моя бабушка , как раз на таком собрании по поводу предстоящего строительства школы)..., но сыты ли его дочери, и есть ли у них крыша над головой- об этом он ни разу не задумался. Настоящий коммунист! Ничего личного!
Мамина бабушка-Елизавета Яковлевна снимала углы, подрабатывала рукоделием, нянчила чужих детей и часто стыдливо стояла у Кимрского рынка с пузыречком рыбьего жира, время, от времени произнося заученный текст :»А вот рыбий жир! Он вкусен и полезен!»
Светлая память тем добрым людям, которые просто подавали ей милостыню в память о ее чудесных пирогах и судаках, копченых окороках, ею же выращенных свиней, о накрываемых ее когда-то прежде в директорском доме столах ,но не забирали у нее спасительный пузырек рыбьего жира, не ломали ее сиротскую стариковскую коммерцию. Такой ее запомнила мама , когда как-то в каникулы приехала ее навестить в Кимры.
Ни кому дела не было и до того ,что Андрей Осипович Беляков, этот пламенный коммунист и директор школы(!), отец девочки , крайне редко передавал маме- девчонке- подростку, деньги. Да и то -только те деньги, которые присылало государство на ее имя ,как пособие за потерю кормильца, то есть в связи с гибелью матери. Он нисколько не добавляя от себя , так ни разу не потратился ни на теплые вещи , ни на обувь, ни на хоть какие-нибудь гостинцы.
А в качестве отцовской ласки от него - всегда одно и тоже неизменное напутствие:
-«Дочь!Ты должна слушаться старших, хорошо учиться, а главное, когда вырастешь- вступить в ряды КПСС!"
Что делать: молодая жена , моложе его больше чем на два десятилетия,- это дорогое удовольствие , требующее больших затрат!В старости их бесконечные разводы совершенно сбили нас со счета: сколько же раз они то разводились, то опять пытались ужиться.
Только , когда я стала взрослой, я спросила маму :
- « Так , что же получается;он был пошлым, злостным алиментщиком? От себя, как отец ничего не добавлял?» Мама задумалась, и в ответ только махнула рукой.
-« Да. Но Бог ему судья.» Но неприязнь к членам той партии ,распределяющей « для своих» блага жизни,она сохраняла всю жизнь и , видимо , щедро поделилась ею и со мной.
Да еще на ее беду- и бабушка, мать деда-из деревенского дома которой она отправилась на учебу, умерла. Это произошло,когда мама училась на втором курсе. А это значило , что и двери дома в деревне Петраково, что под Дмитровом ,тоже закрылись для нее навсегда. А ведь прежде по воскресеньям ,после долгого пути на перекладных, она могла поесть горячей домашней еды с бабушкиными пирогами и печеной катошки в чугунке. В воскресенье там её ждали , потом всю ее жизнь не забываемая, домашняя -взбитая бабушкой сметана.Сладкий сон на теплой печке..... Тогда это все превратилось в счастливое воспоминание,
Словом , в общежитии маме отказали по причине «не соответствующего сиротства».
То есть, проживание в общежитии -давали только детям погибших на фронте. И на крохотную стипендию она снимала ,как тогда называлось «угол» в одном из деревянных домов рядом со Швейным Техникумом. Там ютились такие ,как и она бедолаги - полусироты, ученицы того же техникума . Хозяйка по утрам затапливала печь, на которой грелся чайник. И мама потом вспоминала тот чай пахнущих больше дымом ,чем чаем. На завтрак- хлеб, если он еще был, конечно. Иной раз, когда мама предостерегая меня от излишней доверчивости в общении с людьми, вспоминала одно досадное проишествие.
Как-то раз она, получив степендию ,вернулась домой с покупками. Доверчиво выложила их на стол. Хлеб. овощи,чай, сушки- та роскошь, что возможна только в первый день степендии. Живущая с нею в комнате девочка , подошла и ,видя еду, предложила:
-«Вот уж так получилось , но у меня денег совсем нет.Но, зато моя мама приедет через две недели с кучей домашней еды . Так чего же жаться! Давай эти две недели будем есть твое , а потом попируем! Отъедимся на моем – домашнем!"
И мама-,наивная девочка, согласилась. И действительно через две недели приехала мать ее соседки-девчонки. И , как было обещано – с мешком еды, закинутым за крепкое крестьянское натруженное плечо. "Просто спасение, потому что еда уже кончилась"- думала мама.
И их комнатка наполнилась дивными запахами домашней еды , уже почти забытыми. И мама , вымыв руки села за стол, в ожидании милого праздника.
Но крестьянка, сделав глубокий вдох, и уткнув руки в боки выпалила злобно глядя на испуганную девочку- мою маму:
-«А ну, пошла отсюда! Буду я тут голытьбу всякую кормить!»
И, когда мать той девочки уехала, ситуация не изменилась. Девочка делала вид, что не помнит об их уговоре. А жесткий голод,который пришлось испытать маме, привел к опоясывающему лишаю.
Наверное благодаря этой истории , которую мама время от времени вспоминала- у меня выработался некий иммунитет и потому меня не коснулся перестроечный бред всяких АОО МММ.
А вот сама учеба была для нее просто удовольствием ,вернее- целым букетом удовольствий, в которые входило и такая роскошь, как тепло в учебных аудиториях.
Но главное – общение с преподавателями. Она часто вспоминала преподавателя рисунка и живописи- художника , который приезжал из Москвы на электричке и тащил в любую непогоду ,тщательно завернутые в ткани и несколько слоев прочитанных газет- прекрасные, да просто невероятные по тем послевоенным временам ,художественные альбомы мастеров живописи , скульптуры, истории искуств, истории моды. Все , что он только мог найти у знакомых, взять в библиотеках, что бы показать им , радуясь ; и их заинтересованности, и их восхищению перед тем, что удалось ему добыть на его уроки.
Светлая тебе память, добрый человек! Постараюсь покопаться в архивах и извлечь твое имя из небытия. Простите, но пока лишь-« имя рек», и сквозь время и судьбы поколений-благодарность за доброту!
Но вскоре в Болшево и в том "углу" жизнь неожиданно ,даже скорее внезапно ,закончилась. Какие-то личные обстоятельства в жизни хозяйки привели к тому, что она попросила жилиц своих съехать. Совершенно удрученная и растерянная мама-15 летняя, совершенно растерянная девчушка, стала искать , куда переселиться. Но, ничего найти она не могла. Не везло. И как-то на уроках просто пожаловалась подруге по учебе , девочке с удивительным именем Пима , и милой фамилией Головкина, что деваться ей совершенно не куда.
-"А ты знаешь, у моей тетки в Москве есть соседка по дому . Она странная такая. Они ее так и зовут "чуднАя барыня". Так вот она всех принимает,ну, пускает к себе жить. Но , как-то даже не ради денег-у нее не дорого.А если человек ей по душе, так обязательно поможет. Я поговорю, и,если можно, ты съедишь.А вдруг повезет?"
Пима Головкина очень быстро договорилась о встрече с "чуднОй барыней".И мама поехала в Москву знакомитьсяс нею .Она приехала в Плетешки , как по-домашнему называли обитатели тех мест Плетешковский переулок. Вошла в двухэтажный бревенчатый дом, одна стена которого была странно выпуклой, причем очень выпуклой. За это дом называли "беременным".
Кстати, я и сама видела и запомнила эту затянувшуюся " беременность" Плетешковского дома, когда мне было лет пять и мама приводила меня туда. Не крашенный, до черноты потемневший дом. Но- дом!Конечно, его уж лет сорок, как нет больше в Москве.
Когда мама вошла в комнату к Татьяне Васильевне Фердинандовой, она сидела за столом и курила.А курила она всегда так, что это было просто завораживающее зрелище.Балетное прошлое считывалось моментально. Ученица великих Мордкина и Балашовой- драгоценных имен русского балета! Ее руки словно танцевали и рассказывали о чем-то далеком и прекрасном.
Они обладали какой-то завораживающей пластикой, которая сохранялась у нее до глубокой старости. Я могла часами любоваться ее курением.
С первого взляда мама поняла, что это действительно барыня. Да только не чуднАя, а чУдная! И отнюдь не тетенька, никакая не товарищ,совершенно не гражданочка, а благородная , порядочная дама. И строгое ее лицо- из тех лиц, что так похожи на утраченный ею мир учителей, круга ее родителей. Мама, что-то расказывала о себе, о том , что она ишет "угол" за плату, где и чему учится.
Татьяна Васильевна ,пристально глядя на нее ,молча не улыбаясь, не перебивая ее курила.Потом резко, как о деле уже решенном, спросила:
-"Девочка!А подушка у тебя есть? Да и раскадушка пригодилась бы. Мой диван совсем плох.Пружины вылезли.Мы с тобой его выбросим!"
-"У меня все есть!"- почти выкрикнула от радости мама.
-"Ну, так завтра же и переезжай."-ответила спокойно ,невозмутимо,и , как умела только бабуля, элегантно.Бабуля , потому что бабулей, я всю жизнь ее звала именно так .
Тогда же, в первый день знакомства с мамой , она четко договорилась с нею о сумме и дне
платежа.
И желанное завтра наступило.Когда мама нагруженная раскладушкой, маленьким дамским чемоданчиком и тюком,вошла в комнату той густо населенной коммуналки,
она смутилась. Потому, что подумала, что хозяйка ждет гостей.Стоящий по середине комнаты круглый стол был накрыт,как потом узнала мама именно праздничной скатертью. На столе - забытое счастье: домашний обед . А главное - бесподобные бабулины пироги. Так Татьяна Васильевна Фердинандова встретила "жиличку", как тогда это называлось.
Она строго пересчитала принесенные "за угол деньги"деньги и убрала их. На следующий день
Татьяна Васильевна пришла со свертком . Отдала его удивленной маме и пояснила: " Примерь! Я посмотрела.У тебя ножка 35-гой размера.А твои туфли могут по дороге свалиться". Это строгое своевременное "взимание" платы за угол соблюдалось неукоснительно. И всякий раз платеж превращался в обнову.Забыть не могла мама и отрез чисто шерстяной ткани цвета терракот, из которого они сами сшили ей теплое платье. И что-то еще, еще и еще. Мама ,с благодарностью вспоминая о том счастье,что послала ей судьба: об этой встрече с бабулей . И вспоминая о тех временах, говорила, что ужасно в то время растолстела. Но бабуля очень старалась "откормить" ее.Воспитанная и выращенная в традициях дворянского уклада жизни ,в мире усадеб и собственных домов в Москве, она привыкла, что в доме вместе с самой семьей всегда жили родственники, близкие люди, попавшие в беду знакомые и просто приживалки. Годами гостившие в их доме , и часто затянувшееся гостевание было вынужденным в силу каких-нибудь не радостных обстоятельств."Попавшим в беду нужно помогать !"- это кредо дворянского уклада жизни,она, живушая на скромную зарплату бухгалтера хлебопекарни близ Измайлово ,умудрилась осуществлять проживая в густо населенной коммуналке.И это не смотря на то , что в беду попала вся страна! Но находились и такие персонажи,что пользовались ее добротой и откровенно обворовывали ее. Помню одну из таких рассказанных ее ситуаций- она приютила еще во время какую-то женщину, и та, из признательности ,взялась поштопать ее белье.Бабулю всегда умиляли навыки в рукоделии. И, та очень старалась к банному дню.Когда день наступил , "протэжэ" попросила сделать ей приятное; взять с собой тщательно поштопанное ею чистое белье. Она вручила бабуле сверток с заштованным ею бельишком. И бабуля пошла в баню .
Когда бабуля вернулась, комната оказалась полностью обчищенна, украдено было даже не нуждающееся в штопке ее белье, а главное - карточки!
"Но поштопанно было отлично!" - с неименным отпимизмом отмечала бабуля.Да и мне самой приходилось видеть, подобные вещи происходящие с нею. И утешать ее , обманутую и обворованную , мне приходилось не раз. Но ее удивительная вера в хорошее и сегодня поражает и восхищает меня. Мама прожила у бабули больше 2-х лет. Благодаря Бабуле,смогла закончить учебу. Пошла работать. Потом встретила моего отца и переехала к нему на Хохловку , в район Таганки. Многое менялось, улудшалось,ухудшалось...А Татьяна Васильевна Фердинандова, на всю жизнь осталась: для мамы- мамулей, а для меня бабулей. Но все это было потом , тогда мама еще продолжала учиться в Московском швейном техникуме.
Рисовала мама с огромным удовольствием. Уроки, рисунка и овладения навыками работы с акварелью, данные когда-то бабушкой Елизаветой Яковлевной, очень пригодились. И ее успехами преподаватель рисунка и живописи был доволен. Писали на его уроках акварельные натюрморты. Но у мамы, скитавшейся по чужим углам -ничего не уцелело.
До сих пор у меня хранятся маленькие фотокарточки ее соучиниц с трогательными надписями:"Где память есть, там слов не надо!", и иные девичьи нежности в таком же духе. Их совместные фотографии на фоне здания техникума , построенном в авангардном конструктивистком стиле. То, что готовили в техникуме не просто мастеров пошива или прет–а- портэ, говорят и многочисленные фотографии их поездки на практику весной 1952 года в Ленинград. Сколько осталось этих фотографий! И сколько было маминых воспоминаний о той счастливой поездке , организованной
техникумом для того , что бы они посмотрели Эрмитаж и Русский Музей. Побродили среди Питерской красоты. Но приближалось время преддипломной практики. Мама с благодарностью вспоминала, как рассматривая ее рисунки, акварели и эскизы костюмов с головными уборами, сокрушались Агриппина Николаевна и Ирма Янсововна:
-«О! Маргеритта!О! Марго! Ты такой тонечкий артист!Тю а талан.... и тибья на фабрик!Фабрик убивайт талянт. Не можно!Не можно быть! Там грубо и зло!"
Так же сетовала и Агриппина Николаевна:" Даже представить не могу, что Вы , Риточка, можете оказаться на фабрике! Нет, фабрика ...это место не для Вас.»
Места для преддипломной практики были разные; это и распределение на фабрики головных уборов ,и появилось два места в Московский Дом Моделей, который и открылся-то совсем недавно- в 1944 году. Но говорили о нем там, в техникуме часто, как о недостижимой высоте.Мама собрала эскизы, упаковала свои работы и отправилась на практику,в Дом Моделей "Кузнецкий Мост", куда и направили ее педагоги.
© Copyright: Белякова Надежда, 2009
Свидетельство о публикации №2904240692