; Астрид, прости меня. Там должен был быть я.
Ты!
Эй, ты!
Да-да, я обращаюсь именно к тебе.
Не делай, мать твою, вида, что ты меня не слышишь!
Пожалуйста...
У меня есть одна просьба, приятель. Самая малость, да, точно.
Выдави из себя Бога.
Это не сложно; вот только копать придётся глубоко.
Любой из нас, так или иначе, считает себя особенным. Избранным. Не похожим на остальных. Богом.
Каждый, мысленно обращаясь к самому себе, говорит "Я" с большой буквы. Лишь спустя лет сорок-пятьдесят после собственно осознания рамок своей сущности, практически все начинают смутно догадываться; страшная, как улыбка улыбка старухи с косой, правда - ты всего лишь один из стада. Потом начнётся кризис и пять стадий принятия собственной смерти. Я не люблю общаться с выживающими стариками, и потому-то я обратился к тебе.
Представь, просто представь, вообрази на одно мгновение, что ты потерял это своё собственное "Я", и все вокруг потеряли его.
Блаженны душевнобольные всех мастей, наркуши на последней стадии, униженные и забитые до потери границ личности, ибо именно их исполненно Царствие Небесное. Их общий глухой стон, сложенный из осколков боли и есть Бог, Которого Распяли. Самая красивая легенда соткана из тысяч нитей, и твоя там тоже есть.
Осанна Сыну Давидову!
За белым сводом небес нет ничего, кроме плача мятущихся и покинутых.
Я перестал искать Создателя, когда нашёл в себе нечто созидающее. У каждого из демонов есть собственная преисподняя, и сам Сатана не осмеливается заглянуть туда. Пусть мой Нарисованный Рай - всего лишь утлый сон; мне не придётся впахивать всю жизнь, соблюдая заповеди - ключи от всех Дверей можно купить у любого пушера, и мой Ангел не раз держала мою ладошку в своей длани, когда Дверь вела не туда, или копы полировали своим тяжёлым дыханием мой паспорт.
Чудом выживший между облавами и передозировками, не схвативший ВИЧ или гепатит С на стрельбищах, где куча удолбков жалятся одной иглой, я не могу сказать, что мне повезло.
Как и многие другие банально-дерьмовые истории, эта началась со смерти девушки; она медленно угасала у меня на коленях, как догорает свеча - багровый цветок распускался в уголке её губ, ничего не видящие зрачки расширены от ужаса невыразимого.
Я хотел отправиться за ней, но мои друзья сделали то, что должны были.
;
Я умирал каждый день, теряя сознание от бессонницы и алкоголя, от всего, что я мог достать в аптеке и в подворотнях. Каждый раз, когда засыпал. Когда просто закрывал глаза.
Понемногу, боль ушла. Одиночество стало естественным. Старые друзья прятали от меня детей и даты своих свадеб. Новые - быстро умирали, в переулках и на чердаках, в "скорых", так и не доехав до реанимации.
Я - доехал.
Больницы сломали меня; я бросался на седых светил медицины, на молодых красивых медичек, на угрюмых санитаров. Я царапал стены, до тех пор, пока из них не шла кровь, вешался на скрученных в жгут простынях. Я выл о своей боли, той, которая глубже корней сердца. Срывал глотку, рассказывая о той, чью смерть я принял. Я плакал, вспоминая каждую из её улыбок. Нет и не было, в былом и грядущем, боли и любви глубже и ярче, чем моя.
Аминь.
Для них, я всего лишь маленькая единичка в огромном статистическом бланке, где за каждой из таких - своя трагедия.
Врачи выдавили из меня Бога.
Раз и навсегда.
Субмолекулярный ужас, страшнее шёпота в голове.
Принесёт ли завтрашний рассвет хоть капельку мира в моё сердце? Декаданс рок-н-ролла, это когда играешь чтобы заглушить пустоту, вроде как считать последние осенние листья, перемывать чистую посуду или раскладывать карточки с футболистами: по сборным, по клубам, в алфавитном порядке, по датам рождения.
; Вокруг тебя - сто квадратных метров одиночества; ты случайно задеваешь струну, и пугаешься получившейся ноте - звук неестественно живой и звонкий. Вот вибрации медленно угасают, а ты всё сидишь, зачарованный в пыльном склепе. Таким был мой первый шаг.
; В бесконечное назад.
Снова появляются люди, которые хотят тебя, когда в твоих руках гитара. Девочки, которые пишут стихи о твоих пальцах на чёрно-белых клавишах.
Снова всё это - песни, усилители, "страты" и "лес полы", и ты вроде бы очищаешься, как будто не было этих двух лет больного бреда. Друзья, пиво после работы. Секс. Слово "счастлив" вновь в твоём лексиконе.
Одна затяжка.
В гримёрке.
Одна затяжка доведёт тебя до черты, йо-хо-хо и бутылка рому...
Чтобы выдержать ритм нескончаемых сессий звукозаписи по четырнадцать часов, я стал принимать ускорители и улучшайзеры. Всё снова скатывалось в бесконечное назад.
Моя жизнь - ****ая лента Мёбиуса.
Прошло три года. Мои вены чисты, хоть я и поддерживаю в себе амфетаминово-алкогольное горение; иногда позволяю себе небольшие кислотные трипы.
; Потом сердце стало барахлить.
;
В какой-то момент я закуклился в своём коконе. семь месяцев без единого движения в сторону сцены. Моя ошибка была в том, что я слишком любил вокалистку, чтобы выгнать её сразу.
Рок не спроста так назван: его каменные жернова перемалывают людские судьбы до состояния каши из говна и крови. Но, как бездна, он манит вновь и вновь заглянуть в тёмную и неспокойную глубь самой честной музыки.
; Рок - это Слово Господне, врачующее и убивающее.
; И Весёлые Таблетки от Всех Проблем - Пророк Его.
;