Коричневый – вот самый выразительный цвет всех кофейных зёрен.
…Я увез эту девушку с какой-то дружеской вечеринки, где она сидела в кресле, сбросив туфли, поджав ноги, в тонкой руке зажата сигарета.
Теперь она сидела у меня дома на полу, перед камином, босая и растрёпанная. Я сидел напротив и смотрел, как танцуют пламенные блики на её голых смуглых плечах.
У неё были чудесные волосы цвета кофе, едва разбавленного молоком, завитые снизу в локоны. Один такой падал на висок, летел вдоль щеки и заканчивался чуть ниже чёткого острого подбородка.
Мы сидели, пили кофе из тонких белых кружек, слушали треск пламени и чьё-то хриплое бормотание из магнитофона.
Когда я смотрел в окно, то видел сквозь дымку занавески знакомую картину, чёрные карнизы крыш и точки редких птиц в небе. Тогда мне становилось слегка не по себе.
А иногда мне казалось, что я просто создан для того, чтобы сидеть на ковре, возле этой очаровательной девушки и часами говорить с ней обо всём, обо всём, о кофе, о речном песке, о морской соли…
Я быстро понял, что весь образ роковой женщины, который она так старательно поддерживала, всего лишь маска, ткань на её истинных мыслях и чувствах. Стоит лишь присмотреться к веснушкам около её носа, маленьким, бледным, будто кофейные зёрнышки.
При мне она ничего не строила, не притворялась, не играла. Это был наш незаконченный вечер, не начатая ночь, наши кофейные кружки, наша ваза с яблоками, заманчиво блестевшими в свете красного пламени.
Наутро я был совершенно разбитый, голова болела, камин был холоден, пепельница полна окурков, а в кармане я обнаружил маленькое кофейное зёрнышко.
Было бы нелепо и смешно сказать, что больше я с той девушкой не встречался, что она исчезла и просто была рождена моей чудовищной фантазией. Нет, мы виделись с ней несколько раз и даже пили вместе кофе в крошечном кафе на набережной. Но такой искренности как в тот вечер между нами больше никогда не было и наверное больше не будет.