Молодёжь рвалась на фронт, и военкома кляли на чём свет стоит.
- Да он просто зверь, - сказала смуглая черноволосая девушка.
- Обыкновенная тыловая крыса, - буркнул вышедший вслед за ней белобрысый паренёк. Пронёсся слух, что девушек не берут вообще, а парней лишь каждого десятого.
Умом Таня понимала, что рассчитывать не на что, но всё равно с тайной надеждой в сердце ждала, когда её вызовут. Ведь записалась она ещё с вечера, не уходить же. Но редко кто выходил из кабинета военкома с радостной улыбкой, чаще – притихший, разочарованный.
И вот Таня услышала свою фамилию. Стараясь держаться твёрдо и спокойно, она вошла в кабинет.
Военкому на вид было лет сорок. Две шпалы в петлицах, орден Красного Знамени на груди, с потрескавшейся эмалью – видно, ещё за Гражданскую. Военком оказался не зверем и не крысой. Обыкновенный, хотя и в форме, мужчина. На отца похож.
Оторвавшись от бумаг, военком взглянул на Таню, его воспалённые от бессонницы глаза блеснули, и он полуутвердительно спросил:
- Тоже на фронт?!
- Да, я хочу бить фашистов!
- Эх, молодёжь, молодёжь… Кто постарше, те дома сидят, повесток ждут. А вы куда-то спешите. Я вот, видишь, здоровый мужик, воевать умею, но сижу, жду. Навоюетесь ещё.
- А может война скоро кончится.
- Да это же хорошо! – воскликнул военком. И уже другим, чётким и деловым тоном:
- Образование?
- Педагогическое.
- Немецкий знаешь?
- Английский в школе учила.
- Есть указание направлять девушек только на курсы переводчиц или санинструкторов. По всем статьям не подходишь, медицинского образования нет, немецкий не знаешь. И уже не глядя на Таню, отрывисто бросил:
- Следующий!
Порученец военкома, сверившись со списком, приоткрыл дверь в коридор, где толпилась молодёжь, крикнул:
- Егоров!
Таня медленно вышла из военкомата и долго стояла, глотая слёзы. Кто-то тронул её за плечо, она обернулась и увидела парня, который входил вслед за ней к военкому.
- Не расстраивайся, - почему-то виновато сказал он.- Я тебя на фронте защищать буду. Я ведь артиллерист, наводчик орудия.
Он говорил что-то ещё, без умолку, спокойно и убедительно. И уже через несколько минут успокоившаяся Таня и Степан Егоров шли по проспекту, оживлённо беседуя. Таня рассказала, что отец у неё кадровый военный, и уже отбыл в сторону фронта. И хотя родилась она в Ленинграде, но в школу пошла в Киеве, а закончила уже здесь, в Смоленске.
А Степан убеждал девушку, что война будет недолгой, и скоро все вернутся живыми и здоровыми. И Танин отец, красный командир, и он, Степан Егоров, простой артиллерист. Шёл второй день войны.
А ещё через два дня Смоленск пылал заревом пожарищ. Город горел всю ночь и ещё день. Сначала в небе зависли немецкие самолёты-разведчики «Фокке-Вульфы-189», именуемые в простонародье «рамами» за конфигурацию крыльев, а затем с воем налетели «Юнкерсы-88». Посыпались бомбы.
Была эвакуация. Так из Смоленска Таня попала на Урал. Она стала работать на оборонном заводе, где делали снаряды и гранаты. О фронте пришлось забыть. Даже желание заводских мужчин призывного возраста попасть на фронт рассматривалось чуть ли не как дезертирство.
Таня очень уставала, ей часто приходилось работать в две смены. Однажды после окончания работы Таня взяла кисточку и краску и попыталась написать на снаряде «Смерть фашизму!», но в который раз не хватило сил. От недоедания кружилась голова, от усталости дрожали руки, получилось только «СФ». «Бойцы догадаются», - подумала Таня.
Снаряды этой партии отправили воинским эшелоном в Смоленскую область. А затем из Ельни по приказу командующего, минуя армейские склады,- сразу на передовую. На смоленском направлении фашисты двигались к Москве.
Наша батарея 57-мм противотанковых пушек с бронебойщиками на флангах оказалась на направлении главного удара немецко-фашистской группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока. С рассвета и до полудня защищая полустанок под Ельней, выдержав две танковые атаки, батарея перестала существовать.
И когда в очередной раз поползли немецкие танки, то за ними замелькали чёрные фигурки. В атаку шла отборная эсэсовская дивизия «Рейх». А на её пути стояло последнее, сменившее третью позицию орудие, с искорёженной левой станиной, которую поддерживали пустые ящики из-под снарядов.
Рядом, у чудом уцелевшей, обугленной и иссечённой осколками берёзки, в обгорелой гимнастёрке, пропахший дымом, покрытый копотью лежал наводчик Степан Егоров, но, услышав утробное рычание танков, он медленно поднялся. Смахнув c глаз кровавую пелену, заряжая пушку, он рассмотрел на снаряде буквы «СФ». Ему почему-то вспомнился смоленский военкомат и девушка Таня, которую он обещал защищать. И тогда он сам себе еле различимым шепотом скомандовал:
- По танку, ориентир 4, влево 18, прицел 10, наводить в середину, огонь! И, падая на прицельную раму, он знал, что всё-таки выстрелил. И тут же дёрнулся и зачадил головной танк. А эсэсовцы, расстреляв из автоматов уже бесчувственное тело, долго удивлялись фанатизму русского.
Как-то вечером далеко на Урале Таня просматривала список награждённых в «Правде». И вдруг больно кольнуло сердце.
«…Егоров Степан Васильевич… посмертно».
«Да нет, не может быть, это не он, - подумала Таня. – Мало ли Егоровых в России. Наверное, генерал какой-нибудь».
Солдат в сорок первом награждали редко.
В сводках Совинформбюро прочное место занял Ленинград. Там рушились дома, горела земля, кипела вода в Ладоге, улицы были усыпаны осколками авиабомб и снарядов. И не было в мире равных по доблести и мужеству защитникам Ленинграда. Город стоял насмерть. И Танино сердце переполнилось гордостью за любимый город, в котором она родилась.
И ещё она знала, что там, перекрывая канонаду, чётко и несгибаемо гремят из репродукторов строки Анны Ахматовой:
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
И тогда Таня тоже стала писать стихи.
Послесловие
Вскоре после войны к барнаульскому вокзалу подошёл поезд дальнего следования. На перрон вышла молодая стройная женщина. Тогда она впервые ступила на алтайскую землю, и с тех пор навсегда связала свою судьбу с её людьми.
Татьяна Александровна Аверина, жительница Степного Озера, является прототипом героини рассказа. Она преподавала русский язык и литературу в местной школе, и была моей любимой учительницей. Татьяна Александровна для меня и многих её учеников роднее всех родных. А её прекрасные стихотворения долгое время украшали страницы районной газеты. Учительница и поэтесса. Какое редкое, красивое и удивительное сочетание слов!