Он всегда жил на одном месте. Жизнь текла размеренно и немного однообразно: движение и питание. И в какой-то момент возникла неудовлетворенность.
«Как же так? — размышлял Он. — Скорее всего, мы не одиноки и просто не может быть, чтобы другие, если они существуют, жили, как и мы».
Тем более, что в преданиях, которые он слышал от старших, говорилось о том, что есть совершенно иной Мир. Огромный, многоцветный (это слово Он никак не мог понять) и передвигаться в нем настолько легко, что там, в том Мире, все летают. Для полетов существа иного мира, лежащего за Пределами, снабжены приспособлениями, которые называются крыльями.
— Вот бы нам такие крылья, — вздыхал Он. — Как легко было бы передвигаться.
— Успокойся, малыш, — увещевали его. — Мы рождены, чтобы ползать. Полеты не про нас. Сам посуди, здесь, в нашем доме, особо не разлетаешься — вокруг Пределы. Не успеешь взмахнуть крыльями и сослепу уткнешься в стену.
Он понял, для того, чтобы жить в том необыкновенном мире, необходимы не только крылья, но и глаза. Ни того, ни другого у него не было. Но зато была Мечта. Мечта настолько сильная, неотступная, что однажды он почувствовал, что у него появилась пара глаз, и проклюнулись на спине крылья.
Правда, там, где Он жил, эти приобретения оказались совершенно бесполезны. Крылья были плотно прижаты к спине, а навстречу широко распахнутым глазам устремлялась только беспросветная тьма.
Время шло и ничего не менялось. И однажды Он решился. Выждав, когда соплеменники погрузились в сон, Он выбрался наружу. Ему повезло, за Пределами тоже стояла ночь. Яркая темнота чуть не ослепила его глаза, до той минуты, не видевших ни проблеска света. К утру глаза привыкли к сиянию ущербной луны, и когда взошло солнце, Он лишь щурился. Наконец Он понял, что означает «многоцветье». Мир буйствовал красками, названия которым Он не знал.
С сухим треском расправились прозрачные, цвета умбры, крылья, Он оттолкнулся ими от пространства — «Воздух», - вспомнил Он название — и с усилием оторвал тело от поверхности, на которой находился. Каждый последующий взмах крыльев давался с большей уверенностью, появилась даже некоторая изящность движений.
— Я лечу! — ликовал Он. — Я – такой же, как вы!
Он ни к кому конкретно не обращался, Он просто знал, что в этом Мире летают все и он теперь — один из них.
А вскоре Он повстречал и первых обитателей этого Мира. У них были такие же, как у Него прозрачные крылышки, только бесцветные и размерами эти обитатели значительно уступали Ему. Он подлетел ближе и попытался познакомиться, но те с испуганным гудением бросились врассыпную. Позже Он узнал, что это мухи и встретить их можно повсюду.
А потом Он увидел бабочек. Они поразили своей красотой и грациозностью.
«Вот с кем я хотел бы дружить!» - подумал Он и приблизился к чудесным созданиям. Но красавицы-гордячки лишь презрительно фыркнули и снизошли до совета попытать счастья у стрекоз.
— Они почти так же уродливы, как и ты, — процедила одна из красавиц, с крылышками ярко-оранжевого цвета с угольно-черными «глазками».
Но и стрекозы не пожелали с Ним знаться. Ничем закончились попытки познакомиться с пчелами и жуками. Никто не хотел признавать Его за своего. Он был чужаком.
Тем временем все больше давал знать о себе голод. Однако привычной пищи нигде не было. Он все больше уставал и слабел. Но даже опуститься на землю не мог. Иначе уже не взлетел бы. Ему нечем было разбежаться и оттолкнуться, поскольку в Его мечту не входили ноги. Никто не говорил об их необходимости. Только о глазах и крыльях. А сам Он не догадался.
Обессилев, Он рухнул вниз. Вокруг был все тот же яркий красочный и чужой Мир. Мир его устремлений. Мир, который равнодушно отринул романтика, взлетевшего на крыльях мечты глиста.