Он появился в нашем дворе неожиданно и неизвестно откуда. И почему именно в нашем дворе, никто не знал. Он был красив, высок в холке, поджар и очень мужественен. Про него вполне можно было бы сказать «видна порода», если бы не слегка неправильные уши.
Появившись, он всем своим видом демонстрировал миру свою независимость и свободолюбие. На его шее болтался красивый дорогой ошейник с коротким обрывком весьма на вид крепкой цепи.
Что с ним случилось и как он сюда попал, над этим вопросом бился весь двор. Пес был явно чей-то. Об этом говорил его весьма ухоженный и ладный имидж. И в то же время, если он чей-то, то как могло случиться, что он оказался здесь, в нашем московском дворе, с явным намерением поселиться всерьез и надолго.
Многочисленные версии от трогательной истории, что его хозяйкой была одна пожилая женщина из соседнего двора, которая умерла, до той, что его кто-то украл из хорошего дома для охраны своей дачи в летний период, а потом выбросил, отпали за отсутствием каких-либо подтверждающих фактов.
Ясно было одно. Он оборвал цепь, делающую его несвободным, и по какой-то причине бежал оттуда, где ему было, похоже, сытно, но отчего-то плохо. И по какой-то одному ему известной причине он выбрал именно наш двор.
Его взаимоотношения с обитателями двора имели определенную динамику. Сначала он, не даваясь никому в руки, молча сопровождал каждого идущего через двор. Потом он стал играть со всеми нашими собаками, обитавшими в теплых квартирах жильцов, причем, исключительно был дружественен даже с кобелями.
В самом начале никому не приходилось видеть, чтобы он ел пищу, которую ему бросали случайные благодетели. Он брал её, когда этого никто не видел. Голод не тётка.
Он подружился даже со всеобщей любимицей жителей двора, грозой всех других собак, кошкой Изаурой, которой каждый жилец считал своим долгом что-нибудь дать вкусненького. Изаура жила, никто не знал, где. Но после его появления во дворе и того, как они подружились, нередко наблюдалась такая картина: кошка и пес спали вместе.
Возможно, через неё он незаметно для себя снизошёл до отрытых проявлений своей заинтересованности в получении от людей еды. Это произошло как-то незаметно. Из диковатого одинокого пса он превратился во вполне домашнего, в смысле, принадлежавшего всему дому, веселого, приветливого и жизнерадостного друга всем.
По утрам и вечерам жильцы клали для него в специальное, как-то так случайно сложившееся место возле подъезда различную еду. Кто-то из наших собачников взял его однажды в дом и хорошенько помыл в ванной настоящим французским собачьим шампунем.
Кое-кто из соседей планировал взять его себе. Один собирался сделать это после того, как его сын уйдет в армию. Втроем да с большой собакой в однокомнатной квартире тесновато. Другой намеревался отвезти его своему тестю в Подмосковье. Тесть со дня на день должен был вернуться из отпуска. Семидесятилетняя одинокая Галина Сергеевна, генеральская вдова, намеревалась взять его в свою четырехкомнатную, да с инфарктом, похоже, надолго, попала в больницу. Планы и перспективы, одним словом были.
Нашему псу дали очень соответствующую ему кличку Друг. Что, правда, произошло после весьма долгих, бурных и даже, в каком-то смысле, политических, дебатов на эту тему.
Дело в том, что изначально квартиры в нашем доме, построенном в олимпийском 80-м, получили известные спортсмены, строители олимпийских объектов, сотрудники ГРУ, некоторые работники тогдашнего Совмина и отдельные представители пресловутой прослойки, причем, самые кусачие из неё, журналисты, писатели и киношники.
За 30 лет в доме, как и вообще в мире, многое изменилось. Существенно изменился и состав живущих. Не будем говорить о том, что многие умерли, и в их квартирах подросли их дети и внуки, кое-кто, особенно из спортсменов, сел, а из прослойки многие поменяли не просто место жительства, но и гражданство. Поселились в доме и представители новых классов, имущих и властвующих, а также новые партработники новых парламентских и других партий. Коротко говоря, спектр жизненных ориентиров и политических симпатий-антипатий был широк.
И это выразилось в тех самых дебатах по поводу клички, отражавших в вариантах клички и исторические события последнего и прежнего времён, и доминирующие настроения населения дома. Вариантами были: Мишка, Борька, Валчер, Президент, Премьер, Депутат, Комерсант, Офицер, Коммунист, Товарищ, Наш, Граф, Барон, Лорд, Клинтон, Барак и даже весёлое Лужок. Но победило примиряющее всех Друг.
И он действительно стал всем другом. Даже молодые мамаши не боялись оставлять детские коляски под его охраной. Друг принимал пост и не подпускал к коляске даже хорошо ему знакомых жильцов.
Его любили все. И старики, и просто взрослые люди, и дети. Жизнь шла своим чередом, двор жил с Другом, и, когда я въезжал поздно ночью во двор, откуда-то непременно появлялся Друг и бежел в свете фар впереди капота, словно, подсказывал, где на площадке есть свободное место.
Приехал из отпуска тот самый тесть из Подмосковья, и Друг в самое ближайшее время должен был справить новоселье в просторной тёплой будке, что налаживал для него его будущий заботливый хозяин.
Но неожиданно Друг пропал. Бесследно. Всё население дома и двора были страшно озабочены и расстроены исчезновением собаки. Старики на лавочке молча грустили, тихие обычно женщины о случившемся начинали говорить громкими голосами, кое-кто из детишек даже плакал. По двору металась одинокая Изаура и по ночам блажила невыносимым «мяу».
Я уже говорил, что в нашем доме жили и люди из ГРУ. Один из ветеранов этой службы каким-то образом узнал, что нашего Друга увезла, сделав укол, специальная служба города, занимающаяся отловом собак. Причем, сделала она это по заказу одного из жильцов. Более того, бывший спеслужбист установил, что Друга не отправили в многочисленные в Москве питомники, как многих других собак, где содержатся, худо-бедно, но живут бродячие животные. Нашей собаке сделали почему-то смертельно усыпляющий укол.
Почему? За что? Пёс был такой добрый и абсолютно здоровый. Это авторитетно заявляли супруги-ветеринары, также живущие в нашем доме.
Оказалось, что нашего друга Друга... просто «заказали» и смерть его оплатили. Это мы узнали от тех, кто его увозил. Фамилия и телефон заказчика в книге записей вызовов той санитарной службы оказались липовыми. Диспетчер передал заказчику телефон дежурных исполнителей и далее они уже общались напрямую.
Этим ребятам мы заплатили за информацию, но они смогли дать лишь примерное внешнее описание заказчика, а телефон, по которому они ему со двора звонили, когда приехали, парни, вполне естественно, в своем «мобильнике» не сохранили.
До логического конца дело довел тот же ветеран ГРУ. По каким-то своим связям ему удалось «пробить» номер телефона, с которого делался заказ. И мы узнали имя нашего «героя».
У этого человека красивая русская фамилия Вязов. И имя вполне человеческое. Вячеслав. Слава. У него относительно скромный, но удобный «Ниссан-Кашкай». Красивая женщина, с которой он несколько лет живет в гражданском браке. Работает он врачом-окулистом в дорогой частной клинике. Говорят, очень хороший специалист. Кандидат наук.
Все, вроде, у человека хорошо. Да, возраст - 43. Здоров. Хорошо зарабатывает. Квартира своя, трешка. На работу его иногда возит «Ниссан-Тиана». Жена - красавица. Но отчего, за что он убил нашего Друга?
С трудом сдерживаясь, чтобы не "линчевать" Вязова, мы задали ему свои вопросы прямо. Сначала он все отрицал, упорно отрицал, очень убедительно, надо сказать, и возмущенно. Так, что нам ничего не оставалось, как ему поверить.
Но однажды, когда он был слегка под хмельком, мы снова спросили его. И он, сначала опять отказывался, но через минуту, выйдя на балкон, крикнул нам вниз: «Да, да! Это - я! И ничего-то вы мне не сделаете, я консультировался. Самим же худо будет... Почему, за что, спрашиваете?.. Ну, не люблю я собак! Не люб-лю! Чего он тут?.. Воет... Выл, в смысле...»
Я бы мог вам подробно рассказать о том, как население нашего дома мстило гаду за убитого Друга. Были и партизанские действия подростков, дружно справивших малую нужду в бак его машины, добавив туда для пущего эффекта еще и сахара. Была физиономия гада со следами откровенного возмущения одного из его соседей по площадке, после чего еле удалось того отмазать от крупных неприятностей с милицией. А таинственный, специальный, профессиональный удар, нанесенный мерзавцу в печень тем самым пожилым ветераном, которому уже по его заслугам и возрасту нечего было опасаться, уложил подлеца на две недели в больницу без явных следов нападения на него.
Могло бы случиться с этим Вязовым что-то и более худшее, аналогичное тому, что он сделал с собакой. Люди сильно разозлились. И, прямо скажем, не все живущие в нашем доме щепетильны в вопросах права. В воздухе витали и очень очень даже серьезные идеи.
Но однажды все это кончилось. Бог Вязова наказал сам. Всё случилось как-то очень быстро. Тихая, милая, интеллигентная и красивая гражданская жена Вязова, Анна, тоже врач, не захотела рожать от него ребёнка. Сделав аборт, она ушла от Вязова.
После этого он стал сильно выпивать. В пьяном виде однажды врезался на машине в кого-то крутого, после чего лишился и водительских прав, и машины, и практически всех своих сбережений. Ко всему прочему, его за пьянство уволили с работы.
И тогда он запил по-настоящему. Иногда, крепко набравшись, дойдя до определенной стадии, бывший врач-окулист стал выходить на свой балкон и, подняв лицо к нему, тоскливо выть. Очень тоскливо. Аж, мурашки по спине.
Наш замечательный Друг никогда не выл, хотя, думаю, его нередко брала за горло тоска, особенно по ночам. Потому что он был мужественным, сильным и добрым. Друг любил всех. И, пусть, он был всего лишь обычным бездомным псом, жил он в этом мире по-человечески. Все бы люди, как он...
А Вязова кроме его Анны все давно простили. Даже то, что воет, терпят. Пусть себе воет. Может, полегчает. Человек же все таки. Жалко...