Прочитала и …перечитала с неизменным интересом. Для меня понятие интерес выше, чем просто удовольствие. А интересно потому, что не избито, и потому, что подано со вкусом. Так, шеф-повар, приготовив какое-то деликатесное блюдо, не преминет подсказать гурману: «А вот букет аниса с мандариновой настойкой почувствовали?»... Да, почувствовала. Пересказывать не буду, не хочу лишать читателя радости открытия. Но на некоторых моментах остановлюсь в силу нынешней моей роли – общественного критика.
…Никто и никогда не был в голове сумасшедшего. Это как на том свете побывать-впечатлений, возможно, и масса, но проверить нельзя. Поэтому все мысли от имени сумасшедших воспринимаю обычно со здравой долей скепсиса. Здесь же – поверила. Вот поверила, и все, в то, что именно так и развивалась бредовая идея у Агнессы Васильевны в ее внезапно помутившемся сознании. И что именно так она и вела себя и в кафе, заказывая графин водки, но легко согласившись на 150 грамм, и на побережье океана, который уже манил ее своей нестрашной глубиной, и с этим внезапно выросшим перед ней мужчиной, которого она так легко, походя, пронзила клинком своей странной трости…
И дело вовсе не в этой «неуклюжей» цифре -64 года, которая жестко и жестоко настигла эту женщину, а в том одиночестве, что подтачивало ее изнутри, пряталось во всех щелях и складках, пока не источило окончательно, до потери стержня, до иссушения жажды жизни, и, в конце концов, как трухлявое дерево, она рухнула.
О чем этот рассказ? О нелепой смерти как естественном окончании нелепой жизни. И тот, кто убил, и тот, кого убили, одинаковы в своем состоянии одиночества. Даже для умершей кошки нашлась черная картонная коробка, как нельзя кстати схоронившая ее бренное тельце. А вот для самой старухи, и для довольного своей бездарной жизнью русского еврея, ничего не нашлось. Смерть их, как и жизнь, никому оказалась не нужна.
...Чем отличается хорошая проза от плохой? Послевкусием. Дочитана последняя точка, условно говоря закрыта последняя страница, а тебя «не отпускает»…Ты по-прежнему проживаешь чужую жизнь, примеряя ее на себя, и иногда с ужасом, а порой и с радостью, понимая, что это и твой «фасон». Мне, увы, часто приходится говорить об идентичности. О том, что если мы находим нечто похожее в произведениях искусства, будь то книга или кино, то нас это трогает вдвойне...В данной ситуации вроде бы ничего общего с героями у меня нет. И в то же время, уверена, 99 процентов читателей ( в том числе и я) найдут это общее. Потому что это рассказ о том, как НЕ надо жить. Это вечный вопрос, на который все мы рано или поздно пытаемся ответить: «А кто пойдет за моим гробом?» Задавали этот вопрос себе герои повести? Не уверена. Потому что слишком однозначный и неутешительный был бы ответ. Потому и не стал Бог их дальше мучать: дал смерть без гроба…
Они вроде бы противопоставлены: с одной стороны - образчик абсолютно беспринципного и циничного эмигранта Когана, чистокровного русского с еврейской фамилией, а с другой – бывшей интеллигентки, преподавателя начертательной геометрии, а ныне просто сумасшедшей старухи Агнессы Васильевны, чьи пути так странно и трагично переплелись на несколько фатумных минут… Эта встреча была предопределена.Она не была случайной! Потому что при всех внешних различиях эти два персонажа одинаково бесполезны уже... Автор умело, тонко сводит их пути в один, незаметно исчезая из повествования, словно бы он сам и ни при чем…
Но нет! Не получится исчезнуть! Потому что остается послевкусие и благодарность за неназойливость вечной темы…
А теперь несколько слов о том, что мне показалось не совсем удачным. Знаю, это встретит сопротивление многих читателей, которые как раз любят бесконечные сравнения, считая их эталоном настоящей литературы. Меня же они напрягали. Потому что – отвлекали. Это все равно, как если к вечернему платью изысканного фасона и из дорогой ткани добавить еще украшения-ожерелье, браслет, серьги, кольца…Получится перебор.
… Почти в каждом предложении есть сравнения. Часто удачные, иногда – лишние.
Возьмем хотя бы вот это: «Сегодня порвалась и эта нить, лопнула, как перетянутая струна.» В контексте можно вполне обойтись «без струны». Попробуйте.
Или это: « Эпюр лимона, ортогональная проекция облака, фронтоганальное сечение коробки из-под ботинок – сплошная аксонометрия!»
Наверное, круто. Но – непонятно. Хотя тоже объяснимо: автор вжился в образ своей героини настолько, что стал мыслить ее привычными словами
А в этом отрывке я просто запуталась, когда стала представлять, что было слева, что справа… «Агнесса Васильевна улыбаясь, перемещается по набережной параллельно океану – слева пустынный пляж - скука и мусор, дальше вода и мутный прибой, ещё дальше - стёртый горизонт, нет, Европы не видать.
Справа и вовсе тоска – унылые рестораны в тени навесов, кокетливые скатерти невозможных цветов, стайка сонно курящих официанток…»
«…широко раскинув удивлённые руки…» Забавно, почти как смеющиеся ноги
«Как детский сон на летней веранде, пленительно томный и сладкий до муки...» Все-таки вряд ли можно назвать детский сон томным, да еще и сладким до муки. А, может, здесь просто слово «детский» - лишнее? Тогда – да, можно.
«…ощутив шершавость плотной бумаги в детской руке, восторг ажурной вязи слова «приглашение», красиво нарисованный кремль с красной звездой в ночи, дед мороз и тисненые золотом цифры 1955». Что-то здесь не согласовывается. Наверное, восторг ОТ ажурной вязи и…от дедА морозА?
«…уверенно шагала параллельно океану» Уже было. Повтор.
«…выцедила остатки водки в рюмку, вздохнула и плавно выпила». Можно ли ПЛАВНО выпить остатки, наверное, даже капли, которые «выцедила»?. Скорее резко, чем плавно.
Впрочем, все эти замечания больше адресованы корректору, чем автору. Равно как и весьма свободное обращение с запятыми, противоречащее правилам русского языка. Это поправимо.
Главное: то впечатление, которое остается или на сердце, или в подкорке, и может быть выражено словами поэта: « как слово наше отзовется…» Отозвалось, слава Богу.