Дорога к Бромбергским холмам лежит через узкую, сонную речку Морелету, вода в которой кажется зеленой от нависших над ней тростников, кустарников и ивовых ветвей. На ивах – гроздья ткачиковых гнезд, травяных шариков с норкой-входом, покачивающихся едва ли не над самой водой. У гнезд почти круглый год, с весны по позднюю осень, суетятся желтенькие хозяева в черных шапочках, кормя ненасытных птенцов и громким пронзительным скрипом оповещая окрестности о том, что никому не дадут любимых деточек в обиду. А в густых тростниках мелькает что-то пушистое, ярко-красное: это родственники ткачиков, кардиналы, толстенькие птички ростом с воробья. В тростниках у них гнезда, похожие на ткачиковые – травяные шарики – но не болтающиеся как попало у всех на глазах, а надежно укрепленные между двумя прочными стеблями в самой гуще тростниковых зарослей. Потому-то, наверное, кардиналы и не пищат громко, как ткачики: не для того они прятали свои дома, чтобы кричать потом об этом на всю округу!
Если тихонько присесть у заводи на ствол прибрежной ивы, не шуметь и смотреть внимательно – многое увидишь. Вот примостился на засохшем сучке крошечный зимородок, нацелил в воду зоркий глаз и острый клюв. Маленький-маленький, а какой щеголь! У зимородка – малахитовая шапочка, рыжая с белым грудка – как эффектно смотрится на этом фоне красный клювик! – бирюзовые крылья и спинка блестят и переливаются на солнце, как драгоценный камень. Ну, куда такому рыбачить, добыча его издалека разглядит! Впрочем, это на мой, сухопутный человеческий глаз. А малькам, головастикам и водяным жукам зимородок из-под воды кажется, наверное, кусочком южного неба меж зеленых речных кустарников и рыжеватых тростниковых метелок…
Приглядываюсь получше – батюшки! Совсем рядом с бирюзовым щеголем – еще один рыбак, тоже зимородок. Но какой! Огромный – раза в четыре больше крошки-родственника – черный в белых пестринах, в рыжей манишке, с высоким взъерошенным хохолком… Сидят они рядом, Гулливер и лилипут, и нисколько друг другу не мешают, потому что из-за роста и добыча у них совсем разная. Вот сорвался с сучка малыш, мелькнул в воздухе бирюзовой молнией… А за ним и гигант вонзился в зеленую воду черной стрелой. Возвращаются оба с уловом: у бирюзового малыша в клюве извивается головастик, у пестрого великана – серебряная рыбка трепещет… Может, и похвастались бы два рыбака друг перед другом своей добычей, да некогда: нужно поскорее птенцам в земляную нору нести, они там уж давно обеда дожидаются…
А вот высунулась из воды голова на длинной тонкой шее. Что это? Змея? Да нет, не змея – не бывает у змей острого клюва-пики. Это птица-змеешейка, подводный охотник. Весь день плавает она по реке, почти погрузившись в воду – только змеиная шея торчит – или сидит на коряге, высматривает на дне добычу. Вот исчезла под водой – и тут же появилась снова. На острый клюв рыба наколота, как на гарпун. Охотница подбрасывает добычу в воздух, ловко хватает и тут же проглатывает, пощелкивая клювом. А подруга ее, похоже, уже неплохо порыбачила: вон сидит на камне, расправив лохматые черные крылья – сушится…
У камня – боком, боком – пробирается по дну речной краб. Панцирь у него цвета придонного ила, чтобы лучше маскироваться. Но, похоже, не слишком надеется краб на защитную окраску: наткнулся на тень змеешейки – и юрк под камень! Сытая-то она сытая, да кто ее знает – с такой длинной шеей может и не сходя с камня пикой своей проткнуть…
А под самыми корнями ивы какой-то бугорок движется по воде, раздвигает прибрежную бурую ряску, как крошечный ледокол. Вот выплыл на чистую воду – да это же водяная черепаха! Поднялась к поверхности подышать, а заодно и посмотреть – не плавает ли поверху чего-нибудь вкусненького? Плывет неспешно, выставив из воды бронированный нос с двумя дырочками, загребает лапками-веслами, покачивает бурым панцирем… Но вот опустилась чуть глубже – и растворилась, исчезла, будто и не было ее.
А это что за крокодил ползет через тростники, раздвигает их своим темным, в желтых крапинах телом, приминает кривыми когтистыми лапами, разглаживает длинным чешуйчатым хвостом? Нет, конечно, не крокодил это – нильский варан, да и не очень крупный к тому же, всего около метра длиной. Пришел поохотиться на лягушек, а то и птичьим яйцом закусить, если попадется в тростниках утиное гнездо. Впрочем, ради яиц он и на дерево не прочь залезть… Недаром ткачики и кардиналы подвешивают свои гнезда между землей и небом: от таких вот разбойников их берегут.
…Долго можно сидеть и смотреть, как неспешно течет дикая речная жизнь со своими радостями, со своими опасностями, с бесчисленными своими красотами, такими простыми на первый взгляд, но оставляющими по себе такие чудесные воспоминания. Вот тоненькая небесно-голубая стрекозка зависла над заводью, отражаясь в спокойной воде… А солнце стоит уже высоко, печет нещадно, и не попасть мне сегодня на Бромбергские холмы. Отвлекли меня ткачики и черепаха, задержали варан и змеиные птицы. Но я не жалею: сегодняшние встречи стоят того. А на холмы я поднимусь в следующий раз – за новыми чудесными встречами…