Приехав в чужую страну, эмигранты из бывшего Союза, привычно распуская хвост перед своими, представляются на ранг, а то и на два выше, чем были Там. Простой инженер скажет вам, что он был главным конструктором Уралмаша, и поди проверь, так ли это. Да и кто проверять станет, ну главный, так главный. Главнее, что ты себя сам уважаешь, и, по Райкину, ты и есть уважаемый человек. Я видывал кандидатов всяческих наук, которые здесь, в Ближнем Зарубежьи представляли себя докторами. Простые учителя рисования слыли художниками, танцоры кордебалета – солистами, учителя средних школ становились журналистами, а журналисты – писателями, поэтами, художниками слова. Но все эти пышные жабо, которыми окутывают себя иммигранты из наших, не срабатывают при встрече с чиновниками в учреждениях, и коренными немцами, которые к выходцам из Союза симпатий не питают. Исключение составляют молодые, или красивые, или и то, и другое, женщины, русские, украинки, казашки, словом, любые, кроме ярко выраженных евреек, которых даже собственная диаспора отталкивает. Наверное, им не прощают всех грехов иудейского народа, совершённых во все времена, ведь они – продолжатели рода иудейского, они несут в себе те черты, которые и самим евреям ненавистны: неблагородные крючковатые носы, глубоко запавшие глаза, или, напротив, глаза навыкате, толстые ноги, животы, груди. А эта речь с завываниями, как у местечковых евреев, эти стоптанные шлёпанцы и грязные халаты у старух!
Но я уклонился от темы, хотя симпатии к иммигрантам – это большая редкость в любой стране, и в Германии эти симпатии пытаются насадить сверху, а снизу растёт густой мох недоверия и неприязни. И при поисках квартиры, в постоянной сутолоке и беготне, находясь в толпе таких же иммигрантов, расталкивающих локтями конкурентов, застряёшь именно в этой опутывающей ноги неприязни и неприятии местных жителей. А они тоже борются за свои права, за право жить на своей земле, за право не слышать односложных просьб о помощи на скверном немецком языке с ужасным русским акцентом, да просто они не знали прежде нас, эмигрантов из Союза, нашей показной вежливости в лицо, злословия в сторону, нашей беспомощности в делах, и надежд на доброго дядю, который всё сразу решит. Только бы найти этого доброго дядю, а уж мы ему заплатим, сколько нужно.
-Герр Х. нам симпатизирует, он может помочь, позвонить насчёт квартиры, ну, вы сами понимаете, не за одно спасибо. Что вы, что вы, немцы взяток не берут, упаси вас бог от этого, они категорически неподкупны. Но подарок, хороший армянский коньяк из русского магазина, конфеты московской фабрики, водка высшего качества – вполне достойный подарок, вполне. И цветы, хорошие дорогие цветы из магазина, непременно цветы!-
Кто не слыхал таких рекомендаций от счастливчиков, прошедших через игольное ушко выбора жильцов на квартиру в Ближнем Зарубежьи, и снявших квартиру в хорошем районе, большую, на пределе возможностей оплаты социальной службой, иногда даже и за этим пределом! Какие же на самом деле нужны предпосылки для снятия квартиры в достаточно неблагоприятных условиях, описанных выше, для наших иммигрантов?
Все приезжавшие на ПМЖ из бывшего Союза сразу попадали под крыло ведомства по приёму беженцев, которое оплачивало их первичное пребывание в стране, проживание в общежитии, и требовало изучения немецкого языка, как основного средства общения и интеграции в общество Ближнего Зарубежья. Без изучения языка о квартире, нормальных жилищных условиях не могло быть и речи. Языковые курсы оплачивала биржа труда, разрешение на поиски квартиры давало социальное жилищное ведомство по окончании языковых курсов. Но без денег при поисках квартиры не обойдёшься. Квартир для сдачи внаём множество, объявления об этом появляются в газетах, но для того, чтобы звонить по этим объявлениям, нужен хороший немецкий язык. С «плохим» языком ответ, как правило, один: квартира уже сдана. Поэтому волей неволей, а приходится обращаться к маклерам за помощью. Расходы на снятие квартиры составляют маклерские услуги, или провизион, что привычно русскому слуху, залог за квартиру, и месячная оплата вперёд. Есть маклеры русскоязычные, из наших, редко из немцев, но тоже встречаются, и коренные немцы, по-нашему аборигены.
Немецкие маклеры вежливо выслушивают наших жаждущих квартир, берут их телефоны, охотно одаряют своей визиткой, и никогда не позвонят, не предложат квартиру. Хотя исключения бывают, но практически невозможно попасть в жилище, расположенное в хорошем районе, где нет бедных иммигрантов, где всё чинно, благопристойно и тихо, из окон не гремит поп-музыка, во дворе не гоняют мяч дети пришельцев из Востока, по вечерам не раздаются душераздирающие крики избиваемых женщин и детей, и редко слышны звуки приветствий, коротких обменов новостей соседями, когда они возвращаются с работы, и в остальное время благотворная тишина, которая даёт простор жить всем, детям и взрослым.
Немецкие маклеры, готовые сотрудничать с русскоязычными клиентами, редки, но одному знакомому Л. однажды «посчастливилось» с таким встретиться, назовём его условно г-н Швиндлер. Он вежливо выслушал знакомого Л., когда тот просил маклера заняться поисками квартиры для него с женой, и предложил Л. подписать с ним договор об этом. В договоре значилось, что за каждое посещение показываемой им квартиры Л. обязан заплатить ему определённую, и немалую сумму. При этом не было каких-либо уточнений типа «в случае успеха», и г-н Швиндлер при первом показе Л. квартиры, в которую Л. сперва даже не хотели пускать для осмотра, и от которой он отказался, взял с Л. тем не менее свой договорной гонорар. Поняв, что попал в ловушку, знакомый отказался от услуг этого маклера, разорвав с ним договор. Было ещё несколько маклеров, что готовы были искать для Л. жилище лишь при условии заключения с ними договоров на невыгодных условиях для клиента. И от их услуг знакомому пришлось сразу отказаться.
Впрочем, расскажу курьёзный случай взаимодействия другого знакомого с таким маклером. При первом посещении квартиры Яша, назовём знакомого так, сообразил, что квартира ему подходит, хотя там не был сделан ремонт, и не было стены, которой можно было бы отделить комнату от блока приготовления пищи. Известно, что для нас, выходцев из Союза, наличие хорошей, большой кухни рассматривается, как огромное удобство и преимущество. В этом жилище кухни не было, но её можно было создать, и когда знакомый стал «разговаривать» с хозяйкой, то есть объясняться на ломаном немецком языке с применением нескольких известных слов и выражений, с «подсказкой» словарика, выяснилось, что квартирант мог бы произвести ремонт за свой счёт, установить стенку и настелить полы из ламината. Яше очень захотелось снять эту квартиру, но не хотелось платить г-ну Швиндлеру гонорар, и он объявил маклеру, что квартира ему не подходит, и когда тот начал спорить, то Яша просто погнал его вдоль улицы, как обманщика и вымогателя. Г-н Швиндлер не стал раздувать эту историю, и продолжал пытаться ловить в свои сети жаждущих и легковерных иммигрантов из наших. Ну, а наш ловкач Яша связался с другим маклером из наших иммигрантов и, зная адрес желаемой квартиры, вновь пришёл к той же хозяйке, в конце концов снял эту квартиру, затем отремонтировал её, и прожил там несколько лет.
Поневоле нашим бывшим соотечественникам приходится обращаться к нашим маклерам, которые приспособились к местным условиям, изучили язык лучше других, и не всегда безуспешно пытаются организовывать показы квартир. Сведения о таких наших маклерах легко добываются желающими через знакомых, родственников, из русской прессы. Есть законные маклеры, с оффисом, клиентурой, законным провизионом (маклерским вознаграждением), они работают чаще всего «под крылом» немецкой фирмы недвижимости с нашей клиентурой. Есть посредниками, которые связывают клиентов, не знающих язык страны, и немецких маклеров. За сдачу внаём квартиры они требуют свою мзду, которая, увы, целиком незаконна. Такие, с позволения сказать, комиссионные на сегодняшний день составляют примерно 1000 евро за комнату, и являются чистой воды вымогательством.
Как появляются такие «специалисты»? Автору рассказали историю об одной такой полузаконной маклерше, назовём её Лия. Эта дама врастала в общество, находила эту «питательную» нишу, приспосабливала себя к ней, создавала себе имя, и ловко избегала неприятностей. Простой учительницей из России приехала сюда, в Ближнее Зарубежье, Лия с мужем. Уже по приезде у неё были знания немецкого языка в объёме языкового ВУЗа. Здесь, в Гёте-институте, она пополнила знания и заговорила, смогла общаться в различных учреждениях, отстаивать свои и мужа интересы. Однако, этих познаний всё ещё нехватало, чтобы пойти работать в школу. Поэтому она стала работать помощницей учителя, работая в группе продлённого дня. Попутно Лия восполняла те базовые знания чужого языка, которые можно приобрести только в детстве, и без которых речь никогда не станет беглой, свободной. Она завязывала многочисленные знакомства с местными жителями. Говорят, что теперь она разговаривает, почти как немцы.
Языковая практика Лии началась в общежитии, где она буквально не выходила от комендантши, вела с ней длинные беседы. И тем самым убила двух зайцев: получила практику разговора, и подружилась с этой женщиной, в которой почти все видели лишь строгую чиновницу. В дальшейшем г-жа комендантша помогла Лие получить хорошую квартиру в прекрасном районе города, поручившись за неё. Выбирала квартиру Лия дотошно, и познакомилась с маклерами, наблюдала их работу. Новая квартира Лии находилась в доме, где прежде ни одного иммигранта не было. А пустые квартиры постоянно появлялись, зарождая в будущей благодетельнице человечества в лице Лии мечты о настоящих зароботках. В общежитии подолгу «засиживались» семьи, которым никак не удавалось найти квартиру, хотя уже давно были окончены языковые курсы. Лия рвалась в бой, и стала хлопотать для нескольких семей сразу, когда возник первый же вариант. Намереваясь устроить аукциончик, она чуть не просчиталась, выбирая самого «благодарного» клиента.
Одной претендентке на квартиру отказало социальное ведомство, другие клиенты отказались сами, не помещаясь вдвоём в крохотной кухне. Более худые клиенты, которые поместились вдвоём в кухне, согласились, и получили квартиру, несмотря на ожесточённое сопротивление Лии, передумавшей, и пожелавшей взять большие деньги за услугу. А с худых клиентов, она это чувствовала, взять будет почти нечего. Да и особой благодарности худые не показывали, видя нечистую игру Лии. И всё-таки подарок Лия и с худых сорвала, побоявшись взять деньгами. Вот такой первый опыт был у Лии, настоящий блин-ком. Дальше последовал ряд более успешных операций, в результате чего в прежде чисто немецком доме появились русскоязычные жильцы, не все из них не разговаривали громко на русском языке, находясь на балконе, не включали громкую музыку, не кричали пьяными голосами середь ночи, и не бросали во двор окурки. Теперь у Лии появился лихорадочный блеск в глазах, она жадно смотрела на окна и, заметив опустевшую квартиру, мигом кидалась в жилищное управление, к хозяину квартиры, и пыталась её сдать. Но её целью, как и прежде, было не улучшить жилищные условия своих бывших сограждан, а получение от них комиссионных за свои неоценимые услуги по таксе (см. выше). Много других подвигов и геройств совершила Лия, но они находятся вне сферы поисков квартир, и мы не будем говорить о них.
Десять лет назад в городе N. слыла известной русскоговорящей маклершой Лиля. И она работала с клиентами, пожилыми эмигрантами из Союза, на конкурсной основе, из толпы претендентов для осмотра квартиры её намётанный глаз сразу выделял нескольких достойных, их-то она и водила показывать квартиру. Остальным обещала показать квартиру в следующий раз. Тогда ещё функционировала немецкая марка, и «гонорар» Лили за квартиру из двух комнат составлял 400-500 марок. Однажды мы с женой увидели её в деле, когда тоже пошли на открыый осмотр сдававшейся квартиры. Лиля отобрала из достойных самого перспективного, видного, высокого, уверенного в себе мужчину, который сразу занял к ней место поближе и негромким, хорошо поставленным голосом что-то Лиле поверял, очевидно важное и значительное, потому что после осмотра квартиры она продолжала разговор только с ним одним, отпустив остальных до лучших времён… Одному моему знакомому Лиля нашла квартиру в тихом зелёном районе на цокольном этаже, взяла комиссионными 400 марок, знакомый и его жена остались довольны, живут там и поныне. Но мы в ней разуверились после того единственного раза, и больше не пытались ходить на её «открытые» просмотры квартир.
Что случается в том случае, когда в общежитии иммигранта не хотят держать, а квартиру он всё же не нашёл? Ему дают дополнительный срок в две недели, которые «умельцы» растягивали до месяца, полугода, а иногда и поболе, чтобы он продолжал поиски квартиры. Или сразу переселяли эту семью, или этого иммигранта в пансион, частное заведение, хорошо описанное Диккенсом. С той поры многое изменилось, но пансионы, и строгие хозяйки, запирающие их дверь на ночь, остались. Многие семьи вначале пытаются найти квартиру без маклера, или идут в немецкие агентства недвижимости, но чтобы избежать пансиона, полностью «созрев», готовы платить доброхотным «русским маклерам» их «законные» комиссионные.
Есть и нестандартные методы, например, действовать через церковь. Одна знакомая, мы её звали Шарон из-за её округлой фигуры и круглого лица, ещё живя в Украине, в зрелом возрасте стала сильно набожной. Работала воспитательницей в детском саду, а после работы изучала иврит и религию предков. После переселения в БЗ нашла нетрадиционную церковь, которая пыталась объединить всех верующих под одной крышей, и прижилась там. Там же ей помогли найти квартиру, и даже работу. Когда она ещё жила в общежитии, то, приходя к знакомым, семейным людям, подолгу засиживалась у них, и после обычных преамбул переходила к своей излюбленной теме, бичеванию греха. Мужа у неё не было, поэтому в конце концов она громила словесами грехи совокупления, половой жизни. И так как она часами призывала к праведной жизни, не обращая внимания на время дня и ночи, в очередной семье в конце концов не выдерживали, и попросту выгоняли её вон. И вскоре в общежитии у неё не оказалось друзей. Теперь свои разговоры она ведёт в кругу своих новых знакомых, а старые, завидев её, отворачиваются, и идут мимо, не здороваясь. Зато жильё она получила одной из первых, а её знакомым ещё долго пришлось собираться с духом, чтобы нанять маклера.
Для молодых и молодо выглядящих женщин, попавших в БЗ из Союза, теоретически существует шанс, выйти замуж за местного богача, и сразу получить квартиру, а также будущую обеспеченную жизнь со всеми местными удобствами. Для этого необязательно быть сплошной красавицей, но непременно нужно быть или стать одинокой, и по возможности беззащитной. Для ещё замужних, но уже мужем недовольных, нужно с мужем развестись, но так, чтобы в случае неудачи к нему ещё можно было вернуться. К примеру, дама Ш. приехав сюда с мужем, нашла себе приятеля-югослава, уже давно здесь жившего и работавшего, а мужа оставила на скамейке запасных, так, на всякий случай. Она долго добивалась дружбы с её знакомым из Югославии, демонстрировала ему горячую заинтересованность игрой в шахматы, которой он баловался долгими летними вечерними часами, и через какое-то время её уже можно было видеть с новым другом на прогулке под ручку. Муж в это время сверкал своей лысиной где-то неподалёку, но оставался почти незаметным для новой парочки, бродя теми же тропами. Теперь уже не было желающих поиграть в шахматы, и громадные кони вместе с другими фигурами уныло ждали игроков в стойлах под скамейками в парке, чтоб порезвиться на шахматной доске. Шахматная тема для разговоров с новым другом потихоньку исчерпалась, и вскоре югослав поменял местожительство, а неверная супруга опять стала верной своему мужу, с которым она на всякий случай не развелась. С той поры они оба ходят под ручку по тем же дорожкам парка, и не смотрят в сторону шахматного уголка. А их квартирная проблема была уже давно решена с помощью маклеров.
Молодые дочери наших иммигрантов сразу по приезде стали усердно искать немца, к которому можно было бы присоседиться, конечно, с целью выйти за него замуж, но вначале, в качестве испытательного срока, пожить с ним просто так. Заодно и квартиру можно не искать. И знаете, пару-тройку таких дружеских связей типа русский с китайцем – братья навек, автор мог бы указать. Да что там указать, лучше я вам о них расскажу. Но так, осторожненько расскажу, мол, дело было где-то там, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, и ясное дело, не здесь. А то обиды будут, если случайно кто-то почти про себя прочитает, и скажет, а почему так неточно написано, что за перевирание моей жизни. Да вот потому, что случай-то в тридевятом царстве!
Сказка о принцессе предморской Редине
Жила-была одна принцесса Редина, поменяла свою сторону на чужую, глядь, а прынцев-то нет, все в расхвате. Она с дитятком была, потому из стороны своей ушла, да не сама, и родителей своих прихватила, царя с царицей. Хоромы на чужой стороне все были уже заняты, и сняли они сперва две квартиры, в одной родители, в другой принцесса Редина с дочерью. Бывшим царю с царицей пенсию положили не большую, не маленькую, а так, чтоб до старости прожить смогли, но на балы да на выезды четвернёй уж не хватило бы. Значит, воспитывали их в чужой стороне, мол, у себя там пожировали, и будя.
Ну, а дочь их, принцесса передморская, свою дочку растит, и работать стала, на гуслях раньше для души играла, а теперь своих соотечественниц из простых, да ранних, игре на гуслях обучает, вот и денежки появляются, всё ж себе и дочке на молоко с хлебом хватает. А в мире мода пошла, чтоб принцессам женихов из простых выбирать, вот Редина выбрала себе не молодого, и не старого, из обычных, не царского роду, но не дерётся, и на том спасибо. Квартиру вместе сняли, и живёт принцесса с ним, как в вольном свете принято, свободно, без печатей разных и ЗАГСов.
Принцесса сначала стала на базаре вещи царские продавать, что от себя и родителей остались, они все теперь в простых одеждах ходят, им царское носить не пристало, а вещи хорошие, не выбрасывать же. А потом приловчилась, и в продавцы пошла, вот славно стало, теперь и она, и дочь её не только молоко с хлебом едят, но и на кашу остаётся. Друг её сердешный работает, как проклятый, и все денежки заработанные к себе же на книжку и кладёт, а бывшей принцессе Редине твердит, мол, ты тоже с руками-ногами, на себя сама зарабатывай. А дочке государство деньги на прокорм даёт, чтоб её родительница с приятелем голодом не уморили. Но у Редины этого и в мыслях не было, она в своём царстве-государстве моральный кодекс строителей царства справедливости наизусть выучила, и даже применяла. Её родители, царь с царицей, этому научили, и при ней кодекс этот неукоснительно соблюдали, чтоб дочке не подавать дурной пример. Но говорят, со своим уставом в чужой монастырь не суйся, и принцесса Редина отвыкла от всех своих прежних привычек в чужой земле, и только с дочечкой своей о прежнем вспоминала, чтоб самой не забыть, да и дочка чтоб дальше что-то тёплое, семейное своим детям передала. А с другом своим даже на языке чужом говорила, и о своём былье в родной стороне никогда не заговаривала. Глядь, и дочь её выросла, язык родной забыла, и сама не хотела на нём с матерью говорить, отвечала всегда на чужом языке. А как школу окончила, дочь Редины себе жильё нашла, и стала там с подругой жить. Стыдно ей за мать было, что та никак язык чужой не смогла до конца выучить, так с ошибками и говорила. Её мать хотела, чтоб дочь дальше училась музыке, но та только на гуслях умела, а в чужой стороне на других инструментах играли, вот дочь и оставила мечту, дальше музыке учиться. Ведь то не её мечта, материна была.
Сказка о Елене Прекрасной из Подземного Царства
Совсем из другого, подземного царства приехала принцесса Елена с мужем своим и двумя детьми, что уже и школу кончали. Привыкла она под землёю жить, вот и смотрела всё время вниз, а не в глаза собеседникам. Только иногда головку вскинет, да обожжёт собеседного мужчину взглядом-кипятком, тот сразу и готов, сварился, мягкий стал, и только на неё и глядит. Она его после того даже за руку не лержит, он сам за ней куда угодно идёт, и всё в укромные уголки забирается, чтоб ей в любви признаться, и потом за ней, куда глаза глядят, идти. Елену в стороне родной, то бишь под землёю, Прекрасной Еленой звали, других краше не было. Видно, Елена в царстве подземном огня набралась, и теперь он из неё так и пышет, из глаз ярким светом вылетая.
Принцесса Елена мужа своего, невзрачного мужичонку, невзлюбила ещё у себя в царстве за то, что заставил её работать, на воротах дежурить, пропуска в их царство проверять у принцев и принцесс заморских, что с визитами приезжали. Так этого мало, ещё и у простолюдинов проверять пришлось, каково!? Но её в охране, при воротах стоявшей, все любили за то, что строгая была и спуску не давала: принц ты, или не принц, а пропуск покажи. А так не пропустит ни за что. Вот за это любили. И ещё за многие её достоинства. Ну, конечно, ведь она Прекрасная Елена была. Как её не любить! Но на подземный люд её огненные взгляды не действовали. Зато чужой какой, пропуск ей протягивающий, часто столбом оставался стоять у ворот, когда она фотографию на пропуске с оригиналом сличала. Как взглянет, так и готово, новый поклонник у неё. А муж её злится, злится, а поделать ничего не может: он, хоть и принц, да из простых, всё его принцство только на жене и держалось. Вот и терпел.
А как царь с царицей в том подземном царстве померли, царство им небесное, так их должности упразднили, и Елене мягко намекнули, что теперь её услуги на воротах не нужны, мол, мы турникеты поставим, билеты станем продавать, автоматы будут люд пропускать, а на кассе уже наш человечек сидит, ты туда и не мылься, уж место занято, так что иди-ка ты восвояси, мы тебя в этом царстве не требуем. И мужа её должность сократили, он раньше смотрящим работал, за охраной наблюдал, а нынче охранять некого, так что и его под зад коленкой пнули. Вот так семья Елены в Чужой Земле и очутилась. Как беженцев их там приняли, между стен тесных поселили, про их звания прежние забыли, хорошо ещё, что кормили-одевали, да учиться заставляли. Елена наша к начальнице Приюта этого пришла, языком-то местным она владела, всё ж царского роду, хоть и подземного, и потребовала палаты просторные для себя и сына с дочкой, а муж, дескать, пусть где хочет живёт, главное дело, чтобы подальше. Вот так она его не любила, надо же! Начальница подивилась такому нахальству, ведь приняли их, голодранцев, всё им дают, а они ещё требуют палат просторных! Но потом остыла маленько, и мужа отселила, его к простым мужикам жить послала. А Елене Прекрасной, что на Начальницу всё глазищи свои вскидывала, сказала, мол, на меня, да и на весь мой народ твой подземный огонь не действует, так что не старайся, любушка, наших ничем не прошибёшь. И прибавила, чтоб впредь не приходила, а то хуже будет.
Ничего не попишешь, пришлось Елене с детьми в одной комнатке ютиться, зато мужа ненавистного теперь не видно, он только на улицах за Еленой, как собачка побитая, бредёт, и то в отдалении. А то придёт к деткам, всё ж папаша, мусор вынесет, продуктов принесёт, подарков к праздникам. Принцесса это милостиво разрешала, но прицыкнуть на него всё ж не забывала, пусть место своё знает! Между тем Елена всё искала, кем бы ей мужа заменить, да такого взять, чтоб дальше с ним по жизни на его горбу ехать. Точно как Начальница сказала, местные знатные горожане от взглядов Елены Прекрасной не слабели, да вовсе не замечали, на них огонь не действовал. А горожанки только злились, да злобились; они видали, что эта приблуда красива, и за мужей своих немного опасались, но только самую малость. У них своё приворотное средство было, так что их мужья видали в них самых распрокрасавиц, даже если они уже совсем седые и некрасивые были. Да мужьям их и некогда амуры было крутить, всё работа, да работа, и во сне мужьям снились их начальники, как они их повышают, да хвалят, а красавицы заморские и передморские им в снах никогда не являлись, видно, дорожку не могли отыскать в их сны.
Пришлось Елене в Приюте высматривать для себя подходящего, а там принцев больше не было, но её намётанный глаз отыскал-таки достойного мужчину, он в стране одной Главным над программистами был, привык к власти и покорности. Но сколько Елена его взглядами ни обжигала, на него это тоже не действовало. Думала, она, думала, а потом сообразила, что Главный очки волшебные носит, вот они-то его и защищают. И как-то раз она исхитрилась, очки эти, словно ненароком, рукой сбила, и вскинула на него свои очи опасные. Тут-то он и пропал, но ненасовсем, а как только очки свои надел, так снова в силу вернулся, правда, не в полную. С той поры она рядом с ним, и на занятия, и с занятий, и в магазины, и в театр, и всё говорят, говорят, а жена Главного, как побитая собака, за ними идёт, слова вставить не может. Да Елена с Главным на неё и внимания не обращают, а как только жена попытается слово начать, так Елена на неё глазищи свои вскидывает, и жена голоса лишается. Двигает губами, а ничего не говорит. Елена Главного Программиста по-всякому уговаривает, жену свою безголосую бросить, к ней перейти, да тот остатками своей силы отбивается, никак не соглашается. И очки свои накрепко к носу приладил, как Елена ни старается, сбить или снять их не может. А вскоре Главный получил хоромы, его достойные, да и отбыл из Приюта в неизвестном направлении, а Елена кинулась, ан глядь, всё пропало, увели мужика из-под носа. То-то жене Главного теперь радость, муж опять в семье, и голос к ней вернулся. А сын Главного теперь от отца ни на шаг, и вместе делами занимаются.
Елена всё такая же Прекрасная, ни досада, ни злость её не коснулись, высмотрела в Приюте Яшу-ловкача. Тот тоже с женой и двумя детьми, но очков не носит, защиты против Елены у Яши никакой, и как-то на лестнице в Приюте Елена полыхнула в него жаром-взглядом, он не успел глаз отвести, как в коленках ослаб, и на ступеньки присел, глаз от Елены не отводит. Маленько отдохнул, поднялся, и за Еленой пошёл, в её комнатку тесную, да так там и остался до ночи. Яша давно курить бросил, а тут на кухню Елены вышел, закурил, и тут ему полегчало, огненный дым чары Еленины перебил, и тут он очнулся, к себе в комнатку поспешил. А жена его, тоже красивая, как матрёшка расписная, ждёт-пождёт, уж и плакала, и искала, да не нашла. А он сам явился, и жене рассказал всё, как было, что наваждение на него нашло, и он не помнит, где был, что делал, а только помнит, что принцесса Елена его взглядом заворожила, и он пошёл туда, куда она, а дальше что было, не помнит. Вот такие у них, в подземном царстве, взгляды опасные. И понял Яша: нужно очки носить, хотя бы солнцезащитные. Утром тут же побежал, купил очки, с тех пор не снимал, и бог миловал, больше Елене на зубок не попадался.
Попробовала Елена Прекрасная на других, хоть и простых мужиков, поглядывать, но, как на грех, всё очкарики попадались, Елена в них взглядом полыхает, а с них, как с гуся вода, весь жар отражается, да норовит в Елену попасть, тут уж она сама стала остерегаться. Да ну их, очкариков, думает, что с них возьмёшь, вон Женя тоже очкариком был, хоть и Главный Программист, и оказался пустым номером. И надумала она снова своего мужа приблизить, всё же принцем был, хоть и через неё. Только чуть было не опоздала, присмотрела его какая-то сударушка, из простых, но цепких, насилу своего кровного Елена вырвала назад, и потом уж на квратиру собрали все денежки, что были, да маклеру своему сунули, маклер им квартирку-то и сыскал-расстарался. И стали они опять семьёй жить, Елена недовольна мужем, но зато муж за двоих доволен, им этого довольства за глаза хватит. Наверно, и сейчас живут вместе, а сын и дочка совсем взрослые стали, и от них отделились
Ну, а о простых девушках, не принцессах, нечего байки рассказывать, о них и в двух словах сказать довольно, что искали, да нашли, потом расстались, и снова нашли, а некоторые из них даже замуж вышли. Да только судьба их, коли за местного замуж вышли, не сильно от судьбы принцессы Редины отличается. Разве что при расставании им местные помогли квартиру снять. Всё ж польза!
16 октября 2010 г.