Старик долго переминался и как-то вздрагивал, прежде чем решился распахнуть дверь и выскочить на морозный воздух; резко обдало холодом, но на пороге всё же помедлил и глубоко вздохнул: сын приехал!
Алексей приехал к отцу без предупреждения, вдруг; это было неожиданно, но тем более радостно. Одно настораживало: сын навестил один, без семьи, но старик, убедившись, что все здоровы, успокоился и захлопотал по хозяйству. Нужно было всё подготовить: соленья, варенья, гостинцев в дорогу, кажется, ничего не забыл, всё готово…однако сын не торопится к столу- не встаёт с постели, курит, уставившись в потолок, слушает тиканье часов. Старик перестал суетиться, присмирел, хочет спросить, но никак не решается. Тик- так, тик-так. Все здоровы, слава Богу, но почему один, и почему вместо душевного разговора тягостное молчание?
-Чай остывает…-несмело начал старик.-Или, лучше беленькой?
Алексей, подумав, кивнул; откинул полинявший половичок, вязаный матерью, полез в подпол, выглянул повеселевший, подмигнул отцу: Ну, батя, ты даёшь! Такими запасами полстраны прокормить можно!
-Полстраны, не полстраны, а вы у меня точно голодать не будете! Люблю я вас вкусненьким побаловать! Я уже всё собрал- вам с Татьяной грибочки, огурчики солёные, Витьке варенье и такое и сякое…
-Тут, это, бать, такое дело…
-Ты про Татьяну с Витенькой,- встревожился старик.- Но ты же говорил, что всё в порядке?
-Да так то оно так, только…
-Ладно. Не мучайся, сейчас разольём, а там и выговориться легче будет… Давай за вас! А теперь выкладывай, что случилось. Неспроста же ты ко мне приехал.
-Ты только не волнуйся… я и объяснить-то толком не могу…
-ты вокруг да около не ходи, рассказывай всё как есть. Вижу, ты за советом пришёл.
-Нет, бать, не за советом. Решено уже. Разводимся мы. И весь разговор.
-Да как же весь разговор! - старик вскочил из-за стола и заходил по кухне. - Вы понимаете, что делаете! Разводиться задумали!
-Успокойся ты, бать, всякое бывает…
-Бы…бывает!- чуть не задохнулся старик. -Это что, так просто, как… водки выпить?
Алексею стало неловко, он опустил голову и принялся размазывать по клеёнке расплескавшуюся водку.
Старик сел, придвинулся ближе к сыну:
-Причина-то в чём?
Алексей уклонился.
-И всё-таки…- через паузу снова спросил и попытался заглянуть в опущенные глаза.
Алексей долго не двигался, потом вдруг поднял голову и заговорил, будто оправдываясь, будто убеждая самого себя:
-Там всего не упомнишь, много всего накопилось….так, знаешь, понемногу как-то…вот как вода камень точит: кап-кап…живём в пятнадцати квадратных метрах, и всё это душить нас стало: стены, потолок давят, сужаются…Когда только сошлись с Татьянкой, всё ни по чём было- у всех заботы, у нас- веселье; смеялись, шутили, что, мол, милым рай и в шалаше, что для счастья немного надо- ты, да я, да мы с тобой….- усмехнулся и обмяк, - а теперь куда всё ушло? Остыли, окаменели. Раньше налюбоваться друг на друга
не могли, а теперь…смотрим как на привычное что-то, вот, как на стол на этот. Раньше всё нам смешно было, любые невзгоды; так смеялись, бывало, что соседи жаловались…а сейчас- раздражаемся по каждой мелочи, брюзжим…
-Погоди, сынок,- повеселел старик,- ты погоди…а я уже чего только не подумал! Да ведь не причина это разводиться! Мелочи это всё, а с ними справимся…
-Бать, остынь… мы уже заявление подали. Нечего тянуть. Только мучаем друг друга. Давай вон- телевизор включим, чтоб про это больше…
Экран зарябил, пошли волны, замелькали рекламные картинки: красивые мужчины, машины, блеск, белые зубы, красивая жизнь без проблем, без быта, без привычки, без ежедневной схемы: работа-дом, дом-работа, ребёнка в школу собрать, зубы вылечить, на холодильник накопить, подгадать, чтоб отпуска совпали… красивая жизнь…где она, у кого, кто ей живёт? Что пьют красивые, очень красивые люди. То же, что и все остальные. Мы пьём водку- очнулся от гипноза рекламы Алексей. –Да, мы пьём водку, у нас жизнь другая. Он только сейчас заметил, что всё это время отец продолжал говорить ему что-то, напоминать что-то очень знакомое и неприменимое к жизни, к жизни, которая вот, здесь, не где-то, не в телевизоре или у соседей, а к этой самой жизни; что-то знакомое, читанное в книгах и учебниках, что-то, о чём говорили все, но никто не поступал так, как говорил… семья- это основа общества, это домашний очаг, это защита от невзгод…
Алексея мутило; от выпитого ли, или от этих пошлых, давно пустых фраз; мучительно хотелось сплюнуть, но из уважения к отцу он терпел и выслушивал. -Я уже несколько лет остался один, кажется- вечность…-стараясь сдержать слёзы и отворачиваясь, говорил отец,- только вы моя радость- ты, Татьянка, Витька; думаешь, у нас с твоей матерью всё гладко было? И слова были грубые, и обиды, и ссоры, а ведь на ум теперь только самое светлое приходит, радостное, то, чего уже нет, что так просто отнимает жизнь, или мы, дураки, сами у себя… и что-то ещё, сокровенное, что впервые говорил отец, укладывая обессилившего Алексея спать. Алексею стало вдруг немного и смешно, и стыдно- совсем как в детстве он попросил: Бать, а можно телевизор оставить? Пока я не засну. И провалился куда-то, где хранились его тревоги, сомнения, надежды… Очнулся ранним утром, наощупь нашёл приготовленный для него отцом стакан воды, отпил, смочил пересохшее горло и только после стал всё припоминать, вглядываясь перед собой. Телевизор был всё ещё включён, хотя и без звука, шла какая-то передача о природе, животных. Пара журавлей вила гнездо. Алексей прибавил звук: Журавли всегда служили людям символом тоски по родному дому. Редкий человек, находясь вдалеке от родных мест и услышав тоскливое курлыканье журавлей, не мечтал вернуться к теплу родного очага…Журавли весьма общительные птицы. К своим сородичам эти птицы проявляют трогательное уважение. Журавли не терпят беспорядка и не любят ссор. Пара журавлей всегда очень верна друг другу. Гнёзда журавли вьют прямо на земле. Самка сносит, как правило, два яйца, которые насиживают оба родителя. Науке известно достаточно много видов…
-Я понял. Бать, я всё понял…