ПоЛУПРоВоДНИК

               
   Когда родился Дик, мне было 30. Жанка, появившаяся сразу после свадьбы и окончания института, получила львиную долю моей опеки, а в 30 пора уже думать о работе и какой-никакой карьере. Тем более нашего единственного кормильца Фила попросили из фирмы, и он безуспешно обивал другие пороги. Ну, конечно, подкожные запасы у нас были, но они имеют обыкновение очень быстро таять безвозвратно. Диксону стукнуло 1,5, когда я начала потихоньку преподавать, и моя мама помогала, подменяя меня. А когда ему исполнилось 3 года, меня загрузили уже на ставку. Мама тоже работала, и Филиппа взяли в солидную контору, и ребенок был совершенно не садовский - упускал во время сна через день. Пришлось нанять няню.
    Няня была не с большой дороги и даже не из агентства. Ангелина - тетка моей соседки по подъезду Вики. Витка, в ответ на мои жалобы при встрече в лифте, сказала, что у нее как раз тетушка осталась без работы. В свое время Ангелина сидела с ее дочерью, ровесницей Жанки, и потому Вика гарантировала, что ребенок будет присмотрен, накормлен, выгулян и обихожен. В смысле воспитания и обучения вряд ли, поскольку тетка из простых, работала лифтершей, но по-крайней мере, матерных слов от нее не слыхать. Выбирать было не из чего, тем более плату няня запросила вполне умеренную, и таким образом Дик познакомился с тетей Гелей.
   Когда она первый раз вошла в наш дом, мне показалось, что я ее где-то уже видела. Серая мышь в белом ситцевом платочке с каким-то еще дореволюционным баулом в руках. Улыбка будто не хотела проступать у нее на лице, и потому, когда я ей выдала задаток на "обзаведение", как она выразилась, показалась гримасой боли. Однако тон был вежлив, и слова благодарности вполне искренние. Когда она спросила сына, как его звать, и тот сказал, нянька поразилась.
   - Так же собак зовут! Имя-то нечеловечье!
   - Да нет же, Геля, полное имя - Ричард. А Дик - сокращенное, домашнее.
    Геля поджала губы, но поздоровалась с мальчишкой ласково, поцеловала в лобик, и я прогнала от себя лишние мысли. Ведь наверняка видела я ее раньше, когда она бывала у Витки.
   Ричард был развитым и вполне своенравным мальчиком. Мне кажется, он и на горшок-то не вставал потому, что ленился. Он быстро пошел, прилично заговорил и, пользуясь отсутствием у нас свободного времени, вымогал столько, сколько мог. Я предупредила Ангелину, чтобы она не покупала ему бесконечных шоколадок, так как у него диатез, и не включала все время компьютер с телевизором, т.к. от них портится зрение и нервная система. Ангелина, потупив глазки, заверила, что в эти ящики сама-то никогда не смотрит и по магазинам старается не ходить, ибо сплошные соблазны, а денег нет. Когда я ее спросила, что же в таком случае они будут целый день делать, нянька ответила, что читать, петь и много гулять. Я порадовалась, хотя весь ее тихий и скромный вид наводил на мысли об омуте. В первый день я пораньше отпросилась у начальства, и бежала к сыночку, как-будто за мною гнались. А дома застала идиллическую картинку - Дикуша красит раскраску, а Геля вяжет в уголке что-то угрюмо-фиолетового цвета. Выяснилось, что дитя накормлено, выгуляно, обихожено и присмотрено. Геля охарактеризовала воспитанника, как "милого и резвого отрока". Ричард, когда няня ушла, сказал, что с мамой ему, конечно, лучше, зато тетя умеет щелкать языком и читать книжки, и гуляет долго-долго. Какую же вы книжку читали? Да про колобка...

   Так и повелось. Утром постная Геля приходила точно к 8.00, а уходила, когда отпускали. Я старалась пораньше, но получалось плохо - магазины, какие-то посторонние дела. В редкие дни семейных развлечений, я просила помочь маму или, чаще, отправляла ее в театр с Жаннеттой и Филом. Раздражение видом Ангелины постепенно улеглось. Уроки по психологии общения, которыми нас пичкали в институте, пошли впрок, и я смогла убедить себя, что люди всякие нужны и важны. К тому же, не ее вина, если она не умеет прилично зарабатывать. Справлялась она нормально, Дик стал  реже упускать в постель, и я уже подумывала о том, что может через полгодика и можно его будет отдать в детсад.
   Странности начались после дня рождения Ричарда. В этот день я взяла отгул и отпустила Ангелину. Созвала в гости каких-то приятелей со двора и детей своих подруг. Пришло человек 6. Дети ели, пили, игрались, веселились. Квартиру не разнесли, эта радость еще впереди. Дика завалили подарками и подарочками. Он был счастлив, и когда все разошлись, и я укладывала его спать, обнял меня за шею и щекотно прошептал в самое ухо:
   - Мамочка, спасибо, родная, что ты меня родила. Все так этому рады! - и, немножко подумав,- И я тоже очень рад.
   На следующий день пришла Ангелина. Дик выбежал ей навстречу с криком:
   - А у меня вчера был день рождения! Целых 3 с половиной года!
   Нянька скупо улыбнулась и сказала:
   - Поздравляю, детка. По случаю твоего праздника пойдем сегодня погуляем в парк.
   - А где же подарок?- капризно вскричал сын.
   - А подарки я дарю только на именины.- ответила Ангелина. - Вот ты знаешь, когда у тебя именины?
   - Нет.- растерянно ответил сын и ушел к себе в комнату. Я постаралась сгладить неловкость, забежала к Дикону, погладила по голове и шепнула, что тетя бедная, а у него и так много всего разного. Он сдулся, улыбнулся и сказал:
   - Ну ты-то богатая. Принеси мне машинку. А что такое манины?
   Я наскоро объяснила и чмокнула его, убегая.
   Когда я пришла с работы, Ангелины уже не было, потому что дочка рано отпустила ее. Сынок не вышел меня встречать, мне и ни к чему. Я сразу побежала на кухню, кормёжку готовить. Жанка увязалась за мной - болтать. Пока она рассказывала все последние новости, я всунула ей ножик - чистить картошку. И когда дело дошло до дня рождения Машки Колбасиной, дочь моя вспомнила:
   - Кстати, Дикушка заявил, что больше дней рождений отмечать не будет.
   - Почему это?
   - Да по кочану. Сама спроси.
   Я поставила противень в духовку и пошла к сынуле. Потихоньку войдя, я увидела, что он сидит на стуле перед окном. Я подошла, обняла его за плечи, сказала:
   - Ну что, воробушек, не нагулялся? 
    Дикуся стремительно обернулся, кинулся мне на шею и затих в районе подбородка. Я спросила:
   - Что-то случилось?
   - Да нет, мамуся, ничего. Просто я не хочу больше рождаться.
   Я слегка изумилась, но объяснила, что с этим уже ничего не поделать, хотя можно день рождения праздником и не считать. Ричард смотрел на меня как-то странно, думал, потом сказал, что все-таки это праздник - для него (и для меня, прибавила я). Но вот подарков ему больше дарить не нужно. Я засмеялась, сказала, что до следующего дня рождения целый год, и он успеет все придумать, и повела ужинать. Вроде настроение у него улучшилось, и после ужина до сна он слегка повоевал с Жанкой на нашем с папой широком диване. Но через пару недель, я обнаружила, что все его подарки куда-то делись. Кроме настольного футбола, подаренного отцом. При расспросах сынок начинал мямлить и путаться, и я только поняла, что он отдал их поиграть. " Ну это же мои подарки? И я могу их дать?" "Своим друзьям?"- уточнила я. Он кивнул и отвернулся. Я перестала выяснять подробности, не желая вынуждать его врать. и сказала, что он мне сам со временем все расскажет. Сынок повеселел и пообещал обязательно это сделать. На всякий случай я попросила его, прежде чем кому-то что-то давать, советоваться со мной. Потому что вдруг эти вещи нужны дома нам с папой и Жанной. На что Дик сказал, что никак не думал, что нам нужны мыльные пузыри, а думал, что бедным они нужнее, но он будет спрашивать. Я что-то поняла, инцидент был исчерпан, и все вошло в колею.

   Пришла зима. Дни укоротились, на улице стояли морозы. На работе начались больничные листы, свалилась дополнительная нагрузка. Теперь я освобождалась совсем поздно и затемно прибегала домой. Филипп носом рыл землю, чтобы быть на хорошем счету в своем коллективе, и тоже засиживался допоздна. А Ангелина была все так же точна, без признаков ОРЗ и простуды. Как-то, когда я ей давала указания по поводу здоровья Ричарда, она мне твердо ответила, что ее воспитанники не болеют никогда. Я поняла, что разговоры бесполезны, но Дик и правда не болел. А вот Жанка слегка засопливела. Учитывая стужу, я велела ей сидеть дома, а заодно помочь тете Геле.
   В первый же день дочь настучала на няньку. Ябеды, типа "моет посуду без мыла" и "ложит ноги на диван" были нестрашны. Машинально поправив лексику, я задумалась о другом. "Поет псалмы и бьется лбом" было более тревожно. Я порасспросила Дика и выяснилось, что тетя Геля с первого  же дня ровно в полдень оставляет все свои дела, встает на колени лицом на восток, достает из-за пазухи маленькую иконку и крестится, что-то напевая. Все это тянется долго, по-крайней мере Дик успевает выжевать жвачку, которую в другое время она ему запрещает. А потом тетя встает, и как ни в чем не бывало. Я спросила, не заставляет ли она его молиться с нею. Ричард ответил отрицательно, но как-то неуверенно, из чего я заключила, что разговоры такие у них были.
   Я впала в растерянность. С одной стороны, у нас свобода отправления религиозных культов. С другой, если я и хотела дать Дику какое-то православное воспитание, то в гораздо более сознательном возрасте. Я лично к церкви относилась утилитарно, о богах преподавала в школе и была свободна от всяких суеверий. Филипп вообще еврей, но его Бог - это Майкрософт, и о других он не помышляет. На всякий случай я посоветовалась с ним. Он выслушал меня, сказал:
   - А-а, ну теперь ясно, почему она так дешево берет. Не волнуйся,  верующие не крадут.
   Мама моя, от которой я ждала вразумительного совета, по телефону заявила, что она всю мою жизнь мечтала меня воцерковить и для того во младенчестве крестила, а я, как нехристь, тайно курю и совершенно не думаю о своих родителях.
   В общем, я решила не осложнять отношения с нянькой, зная, что в христианских заповедях нет ничего плохого. Пусть ребенок посмотрит, что такое духовная жизнь. Хорошо, что Геля - не магометанка. При следующей встрече я ей только сказала, что надеюсь на скромность, которая украшает истинную веру. Геля вспыхнула и промолчала.

   Наступила весна, пришли каникулы. Вот это было счастье! Всеми силами хотелось вырваться из-под такой долгой ледяной корки. Фила за отличную работу премировали неделей отпуска, и мы решили все вместе махнуть в теплые страны. Конкретно, в Египет, на самое синее Красное море. С Ангелиной мы рассчитались за месяц целиком, оплатив и эту неделю. Услышав, что мы уезжаем, она пожелала нам "колесом дорогу", посетовала, что в такие дни нас не будет дома и ушла. Уговорились, что она придет 1-го апреля. Какие такие дни? Мне не пришло в голову спросить у Дика, а зря. Он горячо радовался поездке на море, однако после Гелиного ухода потускнел, стал подкашливать и сморкаться. Но уже пришло такси, мы в него загрузились, и дороги назад  не стало.
   Неделя свободы пролетела, как один прекрасный миг. Море, верблюды, пирамиды, бедуины... Жанке купили бурнус, и она в нем была похожа на снежную бабу в песках. Ричард получил совершенно настоящий, только тупой, римский меч и шлем с красным гребнем. Все его нездоровье прошло, и он со страшными криками:"Виват Кесарь!" наскакивал на нас со всех сторон. Мы с мужем наконец побыли вдвоем, так как на день резвых деток можно было сдать на хранение на игровую площадку, а нам было о чем пошептаться в спальне. В общем, приехав в блеклую, слякотную Москву, мы долго еще удивляли окружающих светом и теплом южного солнца.
   Вот и Геля, тоже была удивлена. 1-го апреля она поставила свой баул (как у Мэри Поппинс, говорила Жанка) на пол, всплеснула руками и воскликнула:
   - Где же вы так обуглились?
   Я сочла это за комплимент, и начала рассказывать ей про Египет, верблюдов, пирамиды, бедуинов... Только я хотела достать из комода привезенный сувенир - иконку Марии Александрийской, писаную на кипарисовой дощечке и освященную на Моисеевой горе, как вдруг изменившаяся в лице Ангелина, схватила свой саквояж и сказала непререкаемо:
   - Я ухожу.
   - Геля, как же так! - поразилась я.- Мы же договаривались, что в апреле Вы нам еще поможете, как же Дик без Вас?!
   - Трифона жаль. С такими родителями он погибнет. Но я не могу больше терпеть ваше богохульство.
   Я потрясенно сказала:
   - Ну что Вы, Ангелина, о чем Вы...
   - Вас, Юлия Романовна, за Ваше безверие, я не осуждаю.- заявила остановившаяся на миг нянька.- У Вас муж - иудей, и потому что с Вас взять. Но как Вы можете так измываться над своими детьми! Назвали их иноверными именами, которых нет в святцах. Их даже окрестить ведь нельзя. Я спрашивала в церкви, и матушка сказала мне, что крестят сейчас по паспорту, тем именем, которое там. То есть Вы сами, своими руками, сыну геенну уготовили. А теперь еще и возили туда, откуда тьма пришла на весь православный мир, к язычникам в гости. Тьфу, прости Господи, антихристы какие-то. Еще детей в школе учите, чему Вы их можете научить? Гнать Вас надо в 3 шеи, на рудники, чтобы хоть какая польза была. Прощайте. Прощай, Триша.
   И тот вдруг вылетел из-под вешалки, вцепился в православную юбку мертвой хваткой и закричал, обливаясь слезами:
   - Ангел мой, нянюшка, не уходи! Как же я без тебя, только полупроводник и все! Я так не хочу! Останься, Геля, умоляю!
   Тут этот ангел с торжественной улыбкой оторвал детскаие ручонки от подола и сказал:
   - Мне пора, Трифон, но помни меня.- и хлопнул дверью.
   И я, наконец, вспомнила, где видела Ангелину раньше.

   Как-то, когда Дик только родился и денег у нас совсем не было, я увидала на рынке распродажу мыла и порошков и встала в хвост очереди из бабулек. Вдруг, раздвигая народ локтями, появился приметный антикварный баул с бронзовым замочком и влез вперед. Соседка моя возмутилась, мол Вас здесь не стояло. Поворотившаяся к ней хозяйка баула обложила ее, как по матушке, так и по батюшке. Я было вступилась за бабульку, так и мне досталось. " А тебе воще неча делать тут. Зачем те руки мыть, коли об нас измараны? Отравишься - туда и дорога, Господь приберет".

   Весь учебный год я не брала больничный лист. Но 1-го апреля пришлось взять, хоть начальству было не до шуток. Бедный сын мой рыдал белугой. Я дала ему валокордина с валерьянкой, поносила на руках, погладила по головенке. Он потихоньку вроде успокоился, но все вдруг резко всхлипнет и задрожит. Я и песенок ему спела, и в кроватку уложила, и запрещенной кока-колой отпоила. Постепенно выяснилось следующее.
   Еще осенью Геля во время прогулки зашла с Диком в церковь. Парень был поражен. "Это такой дворец, там тепло, вкусно пахнет, поют почти всегда и там живет бог". Какой бог, он не интересовался, но спросил няньку, можно ли ему сюда ходить всегда. На что ангелица ответила, что можно ходить только крещёным. А меня можно сделать щёным? Можно, только крещения достойны не все. Ты должен любить и почитать своих родителей, сам себя вести хорошо, помогать бедным и вообще всем, кому нужно. Вот тогда Дик и раздал свои подарки, потому что "мой ангел" сказала, что нехорошо иметь столько, когда есть дети, у кого нет ничего. Ричард правда таких детей не знал, но все равно все раздал. Только футбол не смог. И хотя няньке он первой подарил пресловутые мыльные пузыри, она все равно сказала, что он хороший, но не совсем. Сын мой взбеленился и начал кричать, что вообще не хочет быть хорошим никогда. И щение ему это даром не нужно. Ангелина спокойно ему разъяснила, что тогда не только он, но и все его домашние, будут гореть в огне целую вечность, и спасения не будет. Диксон тут же раскаялся, стал плакать, просить его простить. Нянька объяснила, что это не она, а Бог простит, если, конечно, он кается искренне, и если будет делать все, как велено. И тогда он станет праведником и будет входить в церковь, как в свой дом родной. Тут-то Дик и спросил святошу:
   - А можно стать полупроводником?

   Сын не понял, о чем я смеюсь и надулся. Я прошептала ему на ушко, что для меня он все равно самый любимый, даже если не полу, а четвертьправедником будет. А Бог любит тех, кого любят родители. И тех, кого любят дети. И еще - кто светел, тот и свят. И не пора ли нам наконец пойти погулять на наш любимый прудик и покормить там уток?