Э. Дейнекин. КРИТИКА ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
или доказательство теоремы Франка.
Актуальность темы «Правового государства» для России видна невооруженным глазом , но мы преимущественно видим западническую сентенцию : «В России нет правового государства, и когда еще будет ?!». Россиянин,- какой бы он ни был суб-национальности наблюдает надменность из-за границы и желает разобраться : в чем же так ущербна российская нация, и есть ли в действительности эта ущербность ?
Цель данной работы – дать доказательный ответ на два эти вопроса и сделать это в обрамлении ужасающей фактологии современного правового нигилизма, поголовной коррупционности, несправедливого имущественного расслоения и прочих, прочих эмпирических доказательств мнения как раз неутешительного. Задача как будто безнадежная...
Поэтому автор, ощущая нужные доводы сердцем, душой, подтверждая их простым историческим знанием, берется осуществить критику самой идеи правового государства, развенчание примата права в человеческом общест-ве, тем самым проблема российской «неполноценности» приобретет совсем другое звучание.
Конечно, российская прописка данной проблемы есть лишь устоявшаяся мода. Человечество рассматривало её, в независимости от Руси, со времен Платона и Аристотеля. То или иное состояние правового нигилизма на пла-нете всей обозначено в «Культуре власти». Надо лишь сказать, что многочис ленные модернизаторы Права сложили эквиваленцию между ним и государ-ством, то есть распространенный термин «Правовое государство» выглядит не столько корректным, сколько тавтологическим. Однако, исследования последнего полувека всё-таки оправдывают бытие этого термина в связи с появившимися альтернативами : «этическое государство» / 8\ и «православ-ное государство» /напр. 7\. Настоящая работа оправдывает последнее, опи-раясь на труды В.Соловьева,Н.Бердяева, С.Франка,Л.Тихомирова,И.Ильина.
Человек, как таковой, не имеет вообще никаких «прирождённых» и «естественных прав: его единственное и действительное неотъемлемое право есть право требовать, чтобы ему было дано исполнять его обязан-ность. Непосредственно или косвенно к этому единственному праву сводятся все законные права человека».
Семён Франк. «Религиозные основы общественности»
Ж-л «Путь» - орган русской религиозной
мысли. Кн. 1. Париж. 1925г.
Высказывание в эпиграфе, которое является целью предстоящего доказательства, и которое мы назовём теоремой Франка, требует определённых терминологических разъяснений. Пребывая в начале не теоретическом уров-не самого упрощённого, приближённого к практике характера, определим «право» и «обязанность» так: Право – это система установленных государ-ством общеобязательных правил поведения, норм, исполнение которых обес-печивается силой государственного принуждения. Далее оговариваемся, что это есть право в объективном смысле. Но есть право в субъективном смысле как личная возможность иметь желаемое, в других словах – правовое полномочие. Очевидно, что в теореме Франка взято именно второе понимание.
Обязанностью определяют установленное правовыми нормами и определённое по субъекту долженствование: оно же – правовое предписание. Между правовым полномочием и правовым предписанием очевидная инвер-сия.Человек выражает право как субъект, а обязанность приходит к нему со стороны как к объекту в результате чужого права. Математической обрат-ности тут нет, поскольку правовое полномочие, отделяясь от субъекта, дро-бится на множество правовых предписаний в адрес многим объектам, и , со-ответственно, правовое предписание поступает к объекту как сложение мно-гих правовых полномочий разных субъектов. Профессор Соловьёв называет обязанность коррелятом (соотносительным понятием) праву.
Право объективное есть сумма как правовых полномочий, так и правовых предписаний, то есть обязанностей. В связи с этими определениями тео-рема Франка может быть непонятной, поскольку в ней выражается категорическая противоположность права и обязанности, чего в вышеприведённых определениях нет.
2. Тогда мы проводим углублённое рассмотрение терминов и понятий, а именно: мы замечаем, что обязанности человека не всегда бывают связаны с какими-либо правами других – это тогда , когда обязанность человека накладывает на себя сам, своим внутренним желанием ; понятие обязанности выходит за границы права суммарного, объективного, выходит в область нравственную. И, чтобы отличать нравственную обязанность от правового предписания, мы привяжем к последнему слово обязательность, что и сходно и отличается от обязанности, и отличается тем, что входит в объективное право. Обращаясь к теореме Франка, мы устанавливаем, что обязанность здесь употребляется в широком, нравственном смысле, включающем обязательность как часть свою.
«Нравственность и право» есть глава 17 в работе В. С. Соловьёва «Нравственная философия». Здесь профессор рассматривает не только нравственную обязанность, но и нравственное право, которое также шире просто права. «Закон собственно правовой, по существу ограничен: вместо совершенства он требует низшей, минимальной степени нравственного состояния, лишь фактической задержки известных проявлений безнравственной воли». Или: «право есть низший предел или определённый минимум нравственности»./3, стр. 515\
Следуя задаче полной определённости, мы обязаны давать дефиницию всем новым понятиям, возникающим по пути доказательного исследования. Определить «нравственность» и легко и трудно. Легко, потому, что наши учителя это сделали: существо безусловного нравственного начала в заповеди или требовании быть совершенным, как Отец Небесный или требовании реализовать в себе образ и подобие Божие. Трудно, потому что данное определение не будет принято нашим читателем-атеистом, а таковых подавляющее большинство, и к ним в первую очередь направлена данная статья. А для тех, кто примет такое определение, требуется довольно кропотливое его «приземление», доведение до житейского мышления. Остановимся пока на среднем варианте, который должен принять и верующий и неверующий: нравственность-это сфера (сферы) бытия, конституируемые положительными человеческими качествами : доброта, совесть, правдивость, честь, ответственность, терпение, работоспособность. На этом можно остановиться, ибо другие многочисленные достоинства человека либо синонимически повторяют вышеприведённые, либо оказываются их подвидами. ). Строго говоря, это ещё не есть чёткое определение, ибо опирается оно на другие неопределённые и, более того, обыденно-расплывчатые понятия: будем считать, что это всего лишь определённость в текущих рассуждениях. Обращаем внимание, что в ряд качеств нравственности не включена любовь, ибо она вообще не есть качество, но категория высшего порядка и по сути источник и причина любого из нравственных проявлений.
3. Поднимаясь в этот высший уровень (сложности) бытия, как и в высший уровень нашего рассмотрения, мы укажем атрибуты личностного бытия, так или иначе связанных с темой статьи: ощущения, сознание, творчество. «Природа человека как такового представляет три основных формы бытия: Чувства, мышление, деятельная воля, каждая из них имеет две стороны – исключительно личную и общественную» - говорит нам проф. Соловьёв. А современная философия идентифицирует волю, мышление и чувства с сознанием. Поэтому мы слегка поправим нашего учителя, считая волю , мышление и чувства формами сознания, которое, в свою очередь есть форма бытия. Мышление – процесс, логическое сказуемое, для которого подлежащее – ум (ум складывается из рассудка и разума), - определять излишне; отметим, что основа его – высшая нервная деятельность.
Чувства (эмоции) – переживания человеком своих взаимоотношений с окружающим миром.Воля – источник всех действий человека /По Вл.Соловьёву\
К формам бытия отнесём ощущения – сенсорная сфера, её основа – периферийная нервная деятельность. Мы должны строго отличать сенсорику от чувств, хотя в русском языке укоренилось ошибочное словосочетание «органы чувств» вместо правильного «органы ощущений
К формам бытия отнесём «творчество». Опять без особой строгости определимся с этим: творчество – создание всевозможного нового, небывалого или изменение устойчиво текущих процессов, стабильного состояния вещей. Творчество опирается на имеющийся багаж знаний, работает вкупе с мышлением, но сущностно не совпадает с ним. Творчество сплетается с чувствами и через них создаёт искусство, любую эстетику, но и здесь мы усматриваем их сущностную отдельность. Творчество сопряжено с волей, они совместно создают все новые и лучшие условия жизни, труда, но соединяются они также временно, «корпоративно».
Таков краткий обзор атрибутики бытия, но справедливо было бы потребовать дефиниции самого бытия. Для обычного мышления «быть» -это синоним «жить», но философское усмотрение таково, что «бытие»-это «жизнь» плюс ещё что-то, и об этом «что-то» можно много-много говорить, но это не входит в задачу данной статьи. Зато есть немаловажная задача охарактеризовать «жизнь».
4. Сознание, психика и физика (физиология) составляют всё материальное бытие (жизнь) человека: физика есть фундамент жизни, но представляет наименее сложное строение материи; психика - более сложная сфера,- надстраи-вается над физикой и имеет определённую степень самостоятельности; сознание повторяет такое же соотношение в 3-м «этаже». Такая иерархичес-кая картина жизни рисуется материалистической философией, и мы её при-нимаем: что есть, то есть.
Менее известна другая, также иерархическая картина жизни, и мы также видим её правдивость. Святитель Феофан Затворник усматривает в человеке пять пластов жизни: жизнь телесная, душевно-телесная, душевная, духовно-душевная и духовная. В названиях уже есть указания о содержании. Расслоение на 5 пластов жизни происходит, математически говоря, в другой плоскости координат, как бы рассекают вышеуказанные 3 этажа вертикально. Основной критерий различия и перехода в пяти пластах жизни - это наличие и увеличение совокупного добра, всё большее наполнение им всех сторон жизни.
Какова ценность самого вопроса о расслоениях жизни и самого бытия? Не досужие ли это разговоры? Ценность материалистической иерархии невелика, поскольку не несёт никаких выводов. Ценность нравственной иерархии в том, что жизнь препарируется важнейшей проблемой – соотношением зла и добра.
5. Представленные выше понятия и установленные пласты жизни рассматривались статически, однако бытие не есть застывшее нечто, оно в постоянном пространственно- временном движении, и вся его атрибутика имеет движение, изменение состояний, функциональные зависимости, часть которых человек способен выделить. При этом хотелось бы, конечно знать реальные схемы, но преимущественно мы видим всё- таки условные схемы, в разной степени идеализации ради постоянного приближения к схемам реальным. Понятно, в нижних пластах жизни более происходят процессы физико-химические. В следующих уровнях к ним накладывается отпечаток био-, в частности – воспроизводство жизни. Далее мы видим в движении сферы психики, чувственную сферу, мышление. Наконец, некоторые люди усматривают движение духа. Во множестве частных и общих схем можно и нужно ориентироваться по некоторым акцентам, в частности по акцентам статики, кинематики, кинетики, динамики. Статический подход был уже упомянут выше; динамику бытия (жизни) создают лишь некоторые из рассмотренных атрибутов (инстанций) . Особое внимание – воле человека. Несмотря на то, что наши учителя усматривают в воле особое значение: «источник всех действий человека», «единственный двигатель общественного развития», - именно эта инстанция менее всего рассмотрена ими в подробности. Мы здесь обязаны домыслить, собирая по крупицам всё, что сказано о воле.
Воля, «имеющая своим предметом объективное благо», в общечеловеческом пони-мании несёт два мотива: 1.хотеть-«волить» (поневоле-без желания). 2. быть свободным-«вольным». Свобода так или иначе сводится к беспрепятственности желаний, значит воля есть квинтэссенция всех человеческих желаний и в первую очередь желаний блага. Объективное благо, необходимое человеку извне, связано с волей бесчисленными отношениями динамического характера. Но сначала мы рассматриваем кинематическую картину: что с чем связано.
1. Есть желания какого-нибудь конкретного частичного блага, но
2. есть специфические желания непрепятствия хотениям - это свобода;
3. тесна сущностная связь любви с желаниями (хотениями; в обыденном мышлении и
чувствовании любовь к кому-то или чему-то и хотение предмета любви совпадают с разницей той, что желание-это сиюминутное хотение, а любовь-растянутое по времени хотение. Стало быть мы любовь включаем в состав воли. Однако в таком качестве любовь не была бы выдающимся атрибутом бытия, не приравнивалась бы к Божественному. Она по-преимуществу имеет ту сущность, которую определил В. Соловьёв в работе «Смысл любви»: «Ложь и зло эгоизма состоит в исключительном признании безусловного значения за собою и в отрицании его у других. Есть только одна сила, которая может изнутри, в корне, подорвать эгоизм, и действительно его подрывает, именно любовь…»/ 3.стр.446\. Однако эгоизм, не проявляющийся во внешний мир, остаётся личной тайной, то есть не злом. Зло эгоизма реализуется волей и в первую очередь чрезмерной свободой его, поскольку свобода есть «расталкивание» препятствий на пути желаний, в том числе «расталкивание» же-ланий и интересов других людей. Если любовь противник (жертва) эгоизма, то она- противник (жертва) личной свободы. Таким образом, являясь обе составной частью воли, они антагонистичны внутри неё и погашают друг друга, правда не всегда, а при чрезмерном разбухании свободы. Антагонизм этот сродни электрон-позитронным взаимодействиям в атоме вещества: одновременное отталкивание и притяжение.
В продолжение данной аналогии мы находим «нейтронную» составляющую воли это многочисленные желания (хотения), не отмеченные печатью любви или свободы. Назовём эту часть воли вожделениями. Нейтральные в «тяжбе» свободы и любви, они есть основа воли, они есть обеспечение жизни. Среди них мы выделяем те, что существуют независимо даже от мышления: потребности.
6. Уже было сказано, что воля есть двигатель жизненного процесса. Другими словами - это энергетическая субстанция. Для сравнения: мышление и чувства, которые вместе с волей составляют сознание, такого энергетического признака не несут. И вместе с тем без них, особенно без мышления, энергетика воли человека была бы на уровне воли животного. Феномен воли в том, что биологический ресурс воли весьма незначительный по конкретной (физической) энергии умеет производить в окружающем мире несравнимо большую работу. Эту феноменальность можно выразить более конкретно: воля человека, пусть даже суммарная воля общества, человечества, в биологической сумме всё равно ничтожная, присовокупляет к этой материальной ничтожности мощную нематериальность, производит адекватную по энергетике работу, что отвечает всемирному закону сохранения энергии. Факт, достойный внимания естественно-научных дисциплин, но для нашей работы факт лишь иллюстративный.
Воля, как энергетическая субстанция проявляется в окружающем мире (пространстве) обязательно в виде силы. В этом смысле мы должны назвать некорректными такие высказывания, как «сила воображения», «сила чувства», «творческие силы», поскольку энергетика этих инстанций – нематериальная энергетика – только лишь в гипотезе. Приведём цитату весьма уважаемого нашего учителя И. Ильина: «Условимся различать в человеке следующие душевные силы или «способности» : восприятия, возникающие из чувственных ощущений; мышление; инстинкт; волю; силу воображения; жизнь чувства»/4.стр.827\ Здесь набор очень разнородных понятий, из которых только воля связана с силой, причём она не есть сила, она- источник силы. Инстинкт тоже есть источник силы, но его нужно считать неосознанной волей, волей животного, волей из нижних пластов человеческой жизни.
Как и сила механическая, сила волевая векторна, направленна.Феномен человека в живом мире ещё в том, что вектор волевой силы может быть направлен в себя, то есть такая сила не покидает человека: воля против себя самой. Это объясняется тем, что из трёх составных частей воли любовь действует против свободы, погашая её излишки. В некоторых случаях любовь погашает чрезмерные вожделения. Из жизненной практики известно понятие «сила воли», подчёркивающее именно ту волевую силу, которая помогает человеку совладать самим с собой, преодолеть соблазны и пороки.
Таким образом из трёх составляющих воли расточают свою энергию в окружающий мир свобода личности и вожделения. Любовь является миру как сила только в той небольшой мере, в какой она включает в себя вожделение, желание обладать предметом любви; лишь в этой части можно говорить о «силе любви».
Волевую силу мы будем называть властью. Наиболее сущностное представление о власти нам оставил Лев Тихомиров; он назвал их «Психологические основы власти»/см.4\ «Свобода есть ничто иное, как состояние независимости от данных окружающих условий, а такое состояние может явиться только при способности напряжения внутренней нашей силы до степени, по крайней мере, равной напряжению действующих на них внешних сил. Наша власть есть ничто иное, как переход этого внутреннего напряжения к подчинению сил внешних условий и внешних сил»/4.стр.15\.
Власть как волевая сила векторна и непременно адресна, то есть направлена конкретному объекту; без этой адресности волевая сила есть, но власти нет. Вектор власти, принимаемый адресатом, называем подчинением. Объектом подчинения для некоего человеческого индивидуума может быть что угодно и кто угодно. Здесь мы вполне обоснованно можем упоминать «власть над стихией», « власть над природой», «власть над людьми». Каждый субъект власти есть одновременно объект подчинения.
Власть в обществе, власть политическая есть, само собой, частный случай власти вообще, какое мы представили выше.«Власть рождается одновременно с самим общественным процессом. Власть является последствием общественного процесса и одним из его необходимых условий его совершения».\34стр.14\ Легко видеть, что данное высказывание нашего учителя несёт в себе логический круг, ибо ничто не может быть и предпосылкой и следствием другого. Но мы соглашаемся с тем, что процесс общественности немыслим без власти. Будем считать, что власть вне общества есть, но это предмет других наук из естествознания. В политологии власть индивидуума направлена либо другому индивидууму, либо группе людей, либо обществу всему. Подчинение для него приходит от тех же: от индивидуума, от группы, от общества.
Мы встречаем и другое сужение понятия власти у Вл. Соловьёва: «Реальное представительство права, или дееспособная законность называется властью»/3.стр.532\,то есть власть рассматривается как последствие права, разумеется в самом абстрактном его понимании. В такой пропозиции право Вл. Соловьёвым, естественно, возносится к основам бытия «и тогда он \принцип права\ есть лишь прямое выражение справедливости» /3.стр.521\. Мы, следуя за Л. Тихомировым, выстраиваем другую причинно-следственную линию, относя власть к понятиям фундаментальным, отдавая праву роль атрибута её. Вспоминая определение субъективного права как правового полномочия через возмож-ность желаемого, мы «желаемое» относим к воле, которая именно и есть средоточие всех желаний. Но они (вожделения, свобода) могут быть реализованы не иначе, как через власть, конкретную силу, стало быть право-возможность желаемого - характеризует эту возможность, должно указать: где, как, по какому пути эта власть реализуется. Субъективное право- это реальное раскрытие власти индивида. То же самое, субъективная обязанность (обязательность)- реальное условие подчинения индивида. Право может пассивно информировать об условиях власти или подчинения, но может и активно регулировать их. Право есть клапан-регулятор, открывающий путь волевой силе. Заметим: желания, вожделения могут быть у человека всегда и в большом количестве, но он сам же не всегда «даёт им волю», то есть превращает во власть, если рассудочно считает, что нет соответствующего права - клапан закрыт. В других случаях индивид считает за собой некоторое право и клапан открывает, но вырывающаяся из него власть встречает подчинение, и 1) если последнее сильнее, клапан закрывается извне, насильственно – задуманное право теряет силу: 2) если подчинение преодолевается полностью, то задуманное (выстроенное) право становится абсолютным или «правом сильного»; 3) встречающиеся власть и подчинение как бы находят консенсус и сосуществуют, тогда субъективное право входит в объективное право, клапан «работает» и на выход и на вход «власти».
Приведённая картина показывает, что право должно быть силой более мощной,чем волевая сила, поскольку способна перекрывать её. Это как будто возвращает нас к представлению права как онтологического предшественника власти. Это не так: право является силой, привнесённой в явление власти. Важно разобраться, каковы источники этого вторжения. Главный источник создаётся всё-таки внутри самой воли: эгоизм (свободы) требует открытия клапана, противостоящая ему любовь - сдерживает. Далее: «не трудно априорно видеть, что по самому происхождению своему и по смыслу своему, как сила направляющая, власть должна порождаться не одной волевой способностью, но так же чувствами и представлениями» /4. стр.14\. Чувства и представления (рассудок), не обладая собственной энергетикой, могут привнести во власть только регулятивное значение, но регулируют они и отпускную силу (воли), и сам факт выхода её, то есть они привносят своё значение в право. Однако и тот и другой источник могут давать сигналы и на открытие и на закрытие права. То крыло чувственной области сознания, которое ближе к животной психике – это чувства страха, гнева, ревности и им подобные содействуют с эгоизмом как истинно энергетической инстанцией воли. Чувство долга, жалости, ответственности и другие, которые мы отнесли к нравственности, содействуют с любовью, другой энергетической инстанцией, и прикрывают нарождающееся право. (Не лишне напоминать, что любовь не входит в сферу чувств, любовь выше уровнем, у неё нет психической основы, хотя есть ощущения и чувства половой сферы, сопутствующие любви и в обыденном представлении даже подменяющие любовь).
Регулирующее значение рассудка и (или) разума на субъективное право значительно меньше, чем чувства, но не нулевое. В большей степени ум влияет на утверждение права – открытие клапана власти – и только высокая степень ума способна закрыть его:(«я отказываюсь от права судить других, если не вижу достаточных оснований).
Коррелят права – обязательность (правовое предписание) связано не с отпуском власти, а принятием подчинения – власти других. Воля по сути своей всегда препятствует подчинению, и сигналы на допуск его, вопреки воле, дают ощущения – болевая инстанция (боль, слух, зрение), чувства (страх), также ум, который выявляет опасность и, собственно, распознаёт подчинение, поскольку оно обязательно приходит в языковой форме, будь то язык какай угодно природы.
Нравственная обязанность имеет особенную «технологию». Здесь волевая сила вообще не покидает личность, а происходит внутреннее подавление одной частью воли других частей её же. Эта внутренняя волевая борьба не может происходить без участия с той и другой стороны чувства и ума. Чувства более высокого уровня – нравственность – борются с чувствами животного уровня. Рассудок и разум вносят информацию о самом содержании обязанности, предпосылках и последствиях её.
Установление нравственной обязанности для личности – процесс трудный и порою болезненный. Погашение друг друга разнознаковыми энергетическими инстанциями понижает энергетический потенциал всей воли, а многоразовая или постоянная внутренняя борьба опустошает её. Энергетический запас любви – основного нарушителя внутреннего спокойствия – так или иначе необходимо пополнять, а возможности этого заложены в наивысшем пласте человеческой жизни – в духовности.
7. Право объективное как сумма всех или почти всех субъективных прав тоже является регулятором воли – воли общества. Последнее есть понятие идеальное по преимуществу, о реальности его можно сказать лишь то, что воля общества опосредована сознаниями членов своих, рассредоточена, однако и не претендует быть неким целым. Соединяя свою жизнь (бытие) с жизнями других, человек в первую очередь исполняет стадный инстинкт, который, обладая собственной энергетикой – наследованная бессознательная воля - составляет основу воли общества, и эта основа естественна и обязательна при срастании в общество нижних, животных пластов жизней человеческих. Стадный инстинкт как сово-купная воля животных схож с человеческой волей общества тем, что в нём проектируется воля каждого индивида, но отличен уже структурой индивидуальных воль: животное имеет вожделения и свободу, но не имеет любви, оно не знает внутренней борьбы любви с эгоизмом; ограничения на его свободу поступают только извне – это подчинение либо от природных сил, либо от воли стада.
В человеческом стаде любовь вносит существенные коррективы в стадный инстинкт, в таком составе воля общества обретает эпитет солидарности. В определённых условиях этот эпитет имеет превосходную степень и получает название соборности.
Солидарная воля общества есть, конечно, сумма, объединение индивидуальных воль членов общества, однако не полная сумма, ибо в неё делегируется лишь часть воли индивида, а другая часть остаётся в личном «пользовании». Далее: слагаемые структурны, и отдают в сумму лишь из тех структурных частей, которые аддитивны, то есть поддаются суммированию. Свобода личности по сути своей вообще не может быть просуммирована. Даже если говорят о некоем свободолюбивом обществе, народе, это ещё не значит, что есть одна общая на всех свобода. Свобода личности корпускулярна раз и на всегда, и возможно только временное сцепление корпускул.
Любовь проявляется в некоторых своих родах полностью аддитивной (любовь к родине), частично аддитивной (любовь к людям, человечность) и совершенно неаддитивной (половая, семейная). За счёт аддитивных родов в солидарную волю вливается энергия любви и появляется возможность говорить о патриотизме, гуманизме, коллективизме, дружественности. Однако основу солидарной воли составляют всё же объединённые вожделения членов общества – те потребности, желания , которые очень легко и быстро складываются в процессе совместной деятельности в производстве, самоохране, коллективном отдыхе, обмене талантами, и прочее. Это то, что близко к стадному инстинкту и на заре общественности полностью составляло солидарную волю, не нуждаясь в интенциях любви. Несомненно, что в комплектование солидарной воли свою роль играют и чувства и ум. Рассудок, как индивидуальный, так и совокупный, добившись оптимума солидарности, далее сдерживает интеграцию. Разум же строит теории к повышению степени солидарности.
Итак, структура солидарной воли немало отличается от структуры воли индивидуальной. Здесь нет напряжённости противостояния свободы и любви, но и нет того взаимного притяжения полюсов, которые вместе с отталкиванием делает индивидуальную волю самодостаточной, устойчивой субстанцией. Солидарная воля неустойчива.
8. Психолог и философ С. Франк, рассматривая общественность как бесконечно длящийся процесс, установил три постулата общественности, подобно тому как Эвклид в своё время установил постулаты геометрии. 1-й постулат определяет 1начало общественности в лице личной свободы. 2-й постулат даёт 2 начало: солидарность. 3-й постулат состоит из двух частей: А. устанавливает противоборство двух первых начал и связанную с этим неустойчивость общественного процесса, постоянное уклонение общества то в сторону личной свободы вплоть до гибельной анархии или в сторону солидарности вплоть до столь же гибельной диктатуры общества над личностью; в связи с этим говорится , что общество должно и может иметь третье начало – арбитра над спорящими первыми двумя, которое бы приводило общество в устойчивое состояние. Б. называет это 3 начало общественности.Для настоящей статьи вышеуказанные постулаты являются не целью, а средством доказательства теоремы Франка, но в них заложена основа этого доказательства. Постулаты будут сформулированы по всей строгости во второй части работы, а в текущем параграфе необходимо выразить сущность 3-го начала.
Человечество, постоянно в борьбе двух первых начал «раскачивается на качелях»
общественного неустройства – от крайнего деспотизма личности над обществом к крайнему деспотизму общества над личностью, и ищет арбитражное 3 начало для обретения устойчивости. В этом смысле особенно рельефно смотрятся последние века мировой истории с их яркими ошибками на пути данного поиска. Главная ошибка (или комплекс ошибок) – это установление посредством разума некоторых теорий, возводимых в ранг 3-го начала, а именно : марксизм, анархизм, фашизм, маоизм, «демократические ценности» …
Безуспешность таких теорий не столько в их собственной ошибочности, сколько в принципе: разум не обладает энергетикой, его действительные регулятивные функции не затрагивают фундамента воли, не в состоянии противостоять энергии эгоизма свободы или даже эгоизма вожделений. Нужную энергию нужно искать в том же уровне бытия, в котором базируется воля. Что же есть в высшем уровне души человеческой ?
В направлении воздействия на (чрезмерную) свободу каждая личность обладает любовью, однако в более широких рамках солидарной воли её чрезвычайно не хватает для такой задачи. Почерпнуть её, недостающую, можно только в высшем уровне – духовном.
Если отрицать и отвергать духовный пласт жизни, как это делает научный материализм,
или наполнять его сущностями, происходящими от обезьяны, то соответствующие материалистические теории нигде не находят энергии, необходимой для действия 3-го начала.
Научно-идеалистические теории, наоборот, обращают преимущественное внимание
духовному пласту жизни(бытия), адресуясь к разнообразным (в виду географических и исторических особенностей) абсолютам внечеловеческого происхождения. В связи с этим идеализм практически отстранен от реальной общественности и не утруждается поиском 3-го начала.
К счастью мы имеем наследие русской религиозной философии, которая одновременно и идеалистична и материалистична , и совмещенность эта не есть какая-то натужная уния враждующих концепций. Наоборот, как была религиозная философия исторической родоначальницей всякой философии (скифы Анабазис, Анахарсис, Замолксис), так и остается примирительницей всевозможных уклонений и средоточием пред-истины(нельзя сказать «истины», ибо она непостижима в принципе). Данная статья, как маленький этюд религиозной философии, необходимым образом поглощающей право-ведение, покажет читателю наличие материалистического и идеалистичес-кого подходов в единстве. Именно в таком контексте, пребывая на протяже-нии предыдущих параграфов в лоне материалистических представлений, мы неизбежно подошли к моменту идеалистическому, который выражаем –первоначально устами С.Франка, автора постулатов общественности – в конкретно религиозных терминах : «Третье –онтологически первое- ныне забытое или отрицаемое начало есть начало с л у ж е н и я, начало утверждения всей человеческой жизни, как личной, так и общественной, в высшей, сверхчеловеческой, божественной воле, или начало б л а г о г о в е н и я /1,стр.13\. Далее данная статья переходит как бы в теологическую сферу знания, и пусть это читателю не покажется уходом от заданной темы. Дело в том, что едва ли не половина людей планеты Земля решили для себя теорему Франка без особенных доказательств, то есть они требуют одного для себя права – не мешать им исполнять обязанность служить обществу, народу, ро-ду, семье через служение Богу. Зато другая половина человечества парази-тирует на этом, размахивая флагами «прав человека». Наука на их стороне тем, что религиозные основы общественности не вводит в Право, заявляя, что вера и служение Богу – это личное дело верующих.
9 . Начало благоговения, ясное для религиозного мышления, непонятно для людей, отстранённых от религии. Мы не берём во внимание отстранённость, связанную с какими-либо психическими причинами, а предполагаем у нашего читателя отстранённость от религии, укоренённую в его высокоразвитом научном мышлении, которое не усматривает место для Бога в массе естественно-научных знаний. Здесь прямолинейные уверения о Божественном ничего не дают, и мы на определённое время «забываем» имя Его и ведём рассуждения в терминах, приемлемых атеистическому мышлению. Тем самым мы, грубо говоря, попытаемся «побить атеистический интеллект его же оружием – интеллектом», который по уровню не меньше, но еще одухотворен.
Пробным камнем в этом плане станут рассуждения о душе и духе, поня-тиях, несомненно, религиозных, но таковых, что любой прочности атеист не отказывается в их приме-нении если не в научных, то хотя бы в бытовых ус-ловиях. В данной статье упоминалось и «душевное» и «духовное», без долж-ного, правда, определения, но эти термины, пусть признается читатель, не выпирали религиозным углом из материалистического текста. Как же подойти к атеистическому определению души и духа?
Необходимо, во-первых, дать представление о непосредственном самобытиие человека. В философском контексте оно значится как «само себе открывающееся» /2,стр.444\. В переводе на обычный язык «непосредственное самобытие лежит ближе всего к нам – точнее: совпадает с нами», «оно является в предметном мире как внутреннее бытие, которое в противоположность внешнему пространственно-физическому миру обозначается как бытие «душевное» или «психическое»/2,стр.446\ Несмотря на то, что оно само-(моё), оно менее всего известно человеку и чаще всего остается незамеченным в широком мышлении (Это характерно для признанного в России европейского мышления, но на Востоке – не так)
Непосредственное самобытие как таковое, в статическом рассмотрении, именуется душой человека. И первое, что говорится о душе: «…рассматриваемое чисто описательно-феноменолгически, уже само по себе есть нечто потенциально безграничное, некая потенциально бесконечная все-ленная… «Пределов души ты не найдешь нигде, обходив и все её пути, так глубока её основа»- справедливо говорит древний мудрец Гераклит» /2,стр.552\. Бесконечная глубина самобытия, души, отдается мотивами бес-конечности в саможизни, поскольку жизнь составляет основу бытия. Здесь уместно вспомнить промелькнувшее в начале статьи установление, что бы-тие – это жизнь плюс ещё что-то. В своей потенциальной бесконечности (содержания) жизнь асимптотически приближается к тому пределу(по содер-жанию), который не ей принадлежит. То бесконечно малое «что-то», что есть асимптотическая разница между жизнью и бытием, непостижимо при всем том, что есть часть души, то есть своё, и – часть вполне отвечающая за сущ-ность данного человека. Асимптотический предел само-жизни в самобытие, непостижимая наджизненная сущность имеет все основания быть признан-ной Божественной сущностью, Богом «внутри меня», а бесконечно малое «что-то», отделяющее меня от «моего Бога», может быть признано тою бес-смертною душой, которая в примитивно-религиозном представлении «отле-тает» после смерти человека.
Асимптотические приближения, бесконечно малые величины при всей их парадоксальности и непостижимости, как мы знаем, прочно вошли в математику и через неё во все науки, стали рядовым элементом практического знания . Было бы величайшей ошибкой утверждать, что вполне доказанное их наличие в окружающем неживом мире не может быть доказано для биологического мира, как часть человеческой жизни. Где есть потенциальная бесконечность, там есть явления бесконечно малых и асимптот, а то, что жизнь есть ограниченный, но бесконечный космос - не наша современная математическая изощренность, а представление столь древнее, что открытия Лейбница-Ньютона в области исчисления бесконечно малых есть просто сегодняшний день.
В данной работе мы не будем затрагивать актуальную бесконечность мироздания и, соответственно, тех Абсолютов, которые пи этом неизбежно возникают в нашем сознании ; того Абсолютного бога, который, возможно, есть Творец всего. Не потому, что эта тема плохо разработана, а потому, что это необязательно для доказательства теоремы Франка. Даже в её формулеровке указан не сам актуальный Бог, а укорененность человечества в Боге, для чего бывает достаточно Бога личного, неоформленного явной религией. При этом ничто не мешает предполагать, что «мой бог» - асимптотический предел самобытия – есть почти то же самое , что и для рядом находящегося самобытия (другого человека), и вообще для значительного числа людей есть естественное «сложение» всех «личных богов» в нечто целое, однозначное. Оно существует даже для тех, кто ничего не желает слышать о Божественном, но духовно коммунальны, что уже есть разновидность соборности.
Понятие соборности не сугубо религиозное, а вполне правовое. «Опираясь на традиции
отечественного народоправства, русские философы и юристы Вл.Соловьев, П.Новгородцев, Б.Кистяковский создали глубоко соборную доктрину общественной солидарности, гарантирующую народу взаимопомощь, защиту справедливости, самоуправления, поощре-ние традиционного для страны принципа нестяжательства, уважение к труду, а не к спекуляции.»/11,стр.17\ Здесь мы видим доводы в пользу доказательства теоремы Франка, и, видимо, ключевая проблема современной России – это «сорвавшееся с цепи» стяжательство, оно же спекуляция, как зараза, распространяющаяся в системе банков. Однако данная статья должна ограничиться в общеполитических оценках и выводах, ибо её цель, как и цель высказывая С.Франка – внутренняя соборность личности.
Подобно атому вещества, непосредственное самобытие не только потенциально бесконечно (вглубь), но актуально ограничено. «Душа, как говорит Аристотель, есть некоторым образом «всё»: но она есть «всё» именно только «некоторым образом», ибо одновременно она именно не всё,а есть только единичное…Каждое самобытие есть не только одно среди много-иного: оно есть вместе с тем само нечто абсолютно иное; то есть единственное, неповторимое и незаменимо своеобразное. Именно потому оно в известном смысле абсолют но одиноко»/2,стр.469\. Одинокость=индивидуальность откликается в жизни человека двузначно :
1. Человек бережет свою одинокость посредством свободы. Гегель определяет свободу как «бытие у самого себя». Наличие этой первичной, всеобъемлющей, максимальной свободы мы можем считать положительным фактом для бытия. Доказательство : «непосредственное самобытие есть – как его метко изобразил Бергсон – по своему существу процесс, «делание», динамика, живая длительность, «временность» или – что тоже самое –
с в о б о д а … Оно есть сущая потенциальность или м о ч ь» /2,стр.472\.Таким образом, в статическом рассмотрении непосредственное самобытие есть душа, а в кинематическом движении (переменных) оно есть божественнообразующая переменная инстанция. В динамическом рассмотрении оно есть свобода и одновременно мочь, то есть источник жиз-ненной энергии, той многозначительной энергии, которую мы наблюдаем в воле и некоторых других атрибутах бытия.
2. Однако одинокость выливается ещё как одиночество души. Грамматическое отличие одиночества от одинокости выявляет наше психологическое мнение об отрицательности факта одиночества для человеческого бытия. Не нужно доказывать эту негативность в бытовом плане – это: страдание душевного одиночества, пагубность замкнутости, невысказанности, непонимания окружающих. В философском плане одиночество многократно показано как тормоз жизненного движения вплоть до гибельности его, вплоть до «небытия». «Несмотря на то, что непосредственное самобытие отнюдь не есть что-либо ничтожно малое, что могло бы иметь силу лишь как «придаток» объективной реальности, а, на-
против, само по себе есть неизмеримо великая и богатая содержанием реальность … - ему всё же присуще то свойство, что оно в пределах самого себя, собственно, не может осуществить себя … Имеет потребность в дополнении или в том, чтобы прислониться к чему-то иному» /2,стр.481\. Душа имеет необходимость выйти за пределы самой себя, что по латински звучит трансцендировать.
Из способов и путей трансцендирования души мы в первую очередь отме-чаем любовь. Она по своему существу не есть просто «чувство», эмоциональ-ное отношение к другому (другим). Первичный смысл любви состоит в том, что она есть актуализированное, завершенное трансцендирование к «ты» (или «вы») как к подлинной «я»-подобной реальности обретение в нем (в них) онтологической опорной точки для «я». Любовь, как и любое другое трансцендирование, есть процесс энергетический, есть проявление (истечение) м`очи души. В этом она равносильна и равнозначна свободе, для которой она, однако, остается противоположностью : свобода есть раскрытие м`очи «для себя», любовь есть отпуск м`очи для «не себя». Именно в этом плане мы уже представляли любовь и свободу – как разнонаправленные ком-поненты воли, но то представление было узким и, так сказать, технологическим. Не должно создаваться впечатления, что фундаментальные интенции свободы и любви есть непосредственные детища человека, что надчеловеческая сущность «мой бог» ни при чем, за рамками асимптот.Наоборот, и свобода и любовь бого`образны, они настолько приобщены к Божественному, что их следует называть не просто даром Божьим, но дланью Господней.
Что бы автора не обвинили в «обыкновенной» религиозной патетике , опять «ударим» по скептицизму самим интеллектом неверующего. Математика, вера в которую давно уже незыблема, построила так называемую мате-матическую физику, уже в названии которой понятно её назначение описывать самые сложные процессы в материальности.Она сплошь построена на краевых задачах – на исследовании дифференциальных и интегральных опе-раторов в точках или областях сингулярности физического мира. Для нас важно из этого признать, что мироздание познается человеком преимущественно «на краях», в особых точках, в местах сингулярности, а вот регулярное течение бытия практически мало что дает науке. Жизнь как таковая еще не вполне описана математическим аппаратом, так сказать математической биологией, но мы вправе считать, что она в принципе базируется на мат.фи-зике и информация о ней скапливается преимущественно в экстремумах, в перегибах, нулях, разрывах, в асимптотах. Здесь мы уже определили «моего бога», где бытие является над-жизнью.Именно здесь информация о жизни человека по преимуществу конценрируется, но не хранится пассивно, а трансцендируется в полное бытие.
Еще раз оговоримся: тот, кто еще не может в своем атеистическом упорстве согласиться с именем «бог», но не хочет уйти от нашего рассуждения, - пусть заменит Бога на имя, скажем, «непостижимая надчеловеческая сущность»: от этого наш текст не потеряет его оптимальной теологичности, а читатель не потеряет ясного смысла.
Здесь мы уже имеем возможность перейти к определению духа и духов-ного бытия. Надо полагать, мало кто поверит в возможность какого-либо материалистического определения столь сугубо религиозных понятий. Ну что ж, посмотрим, что у нас получится!
Раздирающее душу человека противоречие между сохранением одинокости и преодолением темной стороны её –одиночества - разрешается только лишь трансцендированием к «ты» или «вы», то есть обыкновенной любовью. Даже самая интимная любовь не пытается и не имеет права проникать в одинокость бытия, хотя исправляет одиночество. Она должна, напротив, быть нежным бережением одинокости любимого человека, ведь оно как индивидуальность принадлежит к самому существу души. Однако, чтобы непосредственное самобытие не истлело , не исчерпало себя в пустой, призрачной субъективности, одинокость, как и одиночество должно быть както преодолена. –если не извне, так извнутри. Актуальная ограниченность и потенциальная «в себя» уходящая бесконечность самобытия еще не означает его полной замкнутости, не утверждает, что душа не имеет от-кровения того, что не принадлежит ей самой. На первичном самооткровении реальности в непосредственном самобытие покоится в конечном счете познание вообще. Но не только познаваемое, но и непостижимое проступает в непосредственном бытие, душа не заперта и в направлении «вовнутрь», она трансцендирует вглубь к тому, что вне её, но бесконечно близко. «Наряду с реальностью как всеединством … и наряду с «ты», которые есть именно другая вторая субъективность, … есть третья форма, в которой нам является и становится доступным нечто, нам по существу сродное, что , однако, не есть «я сам», не есть мое непосредственное самобытие. Это есть жизнь, живое, которое , однако, вместе с тем объективность, … завершенное, покоящееся, прочное и действующее именно в качестве такого – в противоположность потенциальности, незавершенности, переменности в непосредственном самобытие.Это и есть то, что мы переживаем как «дух» или «духовную реальность» и без чего по существу не может обойтись наше субъективное непосредственное самобытие»/2.стр.554\. Обращает на себя внимание определение духа как реальности и реальности искомой, неизбежной, спасительной. Само сознание субъективности, того, что нам в нашем чисто душевном бытие не достает объективности – уже есть потенциальное обладание этой объективностью, её откровение. В то же время ясно, что духовная реальность «находится» именно там, где мы установили наличие «моего бога». Блаженный Августин высказывает в отношении искания Бога глубокую мысль, что мы совсем не могли бы искать Его, если бы в каком-то смысле уже Его не имели.
Духовное бытие, будучи не областью, а способом или образом бытия как такового, определимо и описуемо, следовательно, лишь в его значении для нас или действии на нас, но не по его содержанию. «Мой Бог» виден и понятен не сам по себе, а лишь тем, как он в нас проявляется. Кто имеет хоть малейший опыт реальности духовного бытия, имеет тем самым опыт в`идения неких бездонных глубин, непроницаемых для логической мысли, вне всяких отвлеченных умозрений с непосредственной очевидностью знает , что бытие не исчерпывается логически определенными предметным своим содержанием, а имеет еще иное измерение вглубь, выходящее за пределы всего логически постижимого и открывающее нам его внутреннюю непостижимость.
10. Рассмотренное понятие духовного бытия, несомненно, накладывается на приведенное ранее понятие 5-го духовного пласта жизни. Два подхода имеют лишь то естественное различие, что являются результатом различных мыслительных процессов, но не-противоречивы и накладываются друг на друга. Непосредственное самобытие (душа) – цельная (некусочная –мат) субстанция, но по качественным характеристикам расслоено, в чем и выделяют 5 суперпластов. Несомненно, что духовная реальность (Мой Бог) не входит в содержание самобытия, а «проецируется», отображается на него, но она обретает проекции в высших материальных структурах жизни человеческой, от чего 5-й духовный пласт жизни заполнен не абстракциями, а конкретными энергетическими инстанциями(см.п.4). Мы должны рассмотреть те из них, которые необходимы в доказательстве теоремы Франка: Веру, Любовь к Богу, Служение Богу.
Вера(с маленькой буквы)как таковая гнездится в духовном уровне, но пронизывает все пласты жизни. Как индивидуум биологического бытия (как животное) человек имеет инстинкт веры, врожденный или приобретенный. В пластах жизни вера корректирует ощущения, преодолевает чувства (страха, отчаяния ...), поправляет ошибки логики и разума вообще.Вера – это (упрощ) хотение Истины, Добра и Красоты. Как хотение вера равносильна воле- средоточию почти всех хотений, кроме тех, которые составляют как раз веру.Равносильна по энергетичности, по м`очи, но не входит составной частью в волю и, тем самым, имеет возможность иногда перекрывать волю, подменять её собою.
Вера в более умудренном рассмотрении есть то, что мы уже упоминали как непосредственное принятие духовной реальности со стороны самобы-тия, со стороны души. Здесь Вера как часть самобытия, как некая струна его, без всякого мыслительного механизма, камертоном воспринимает музыку духа или Слово-Логос Всевышнего. Как часть бытия Вера и часть его м`очи. И в то же время – это уже Вера-в-Бога ,экстремальное содержание веры как таковой: та вера, которая бытует в нижних пластах жизни –доверие,верова-ние и т.д. – есть проекции Веры-в-Бога. И определение её как хотение Исти-ны, Добра и Красоты так же правдиво, как и то, что Истина есть Бог, Добро есть Бог и Красота есть Бог.
Любовь и Вера – одного источника интенции вовне и внутрь, душевные инстанции одной силы,одного назначения. Если для любви, как для транс-цендирования к «ты», этим «ты» будет Бог, значит Вера обретает сестру-близняшку: Любовь-к-Богу. Они и сливаются друг с другом, выступая как две стороны одной медали, оставаясь каждая со своим лицом.
Верить в Бога, не любя его, невозможно; любить без Веры – бессмысленно. В нижних пластах жизни вера и любовь не противоречат одна другой, но в случаях,когда вера перекрывает волю, любовь остается непритесняемым участком воли. Гносеологически любовь и веру идентифицировать нельзя, но можно идентифицировать любовь и служение любимому объекту. Любовь не гарантирует власти, но она вызывает в адрес своего объекта подчинение как псевдо-подчинение, поскольку происходит от самого субъекта любви.Как власть, так и подчинение, будь оно со смыслом псевдо- есть силовые величины и требуют работы, деятельности. В данном рассмотрении наступает деятельность любви – служение. Естественно, что такое соотношение понятий справедливо и для духовного бытия : Вера-в Бога вызывает Любовь-к-Богу, которая реализуется Служением Богу.
11. После многочисленных и безуспешных попыток добиться устойчивости общества без учета 3-го начала или с наполнением такового антропократическими (без Бога) теория ми, человечество обращается вновь и вновь к началу благоговения. Как происходит работа этого супер-арбитра ? Вера- в- Бога заполняет солидарную волю, поскольку она, коренясь в инди-видуальной воле, легко поддается обобществлению, - при условии, конечно, что Бог для данного общества един. Напомним, что по причине слабой адди-тивности обычная человеческая любовь слабо присутствует в солидарной воле,(а свобода личности отсутствует вообще). Вера в составе солидарной воли не подавляет никого и ничего, но она привносит то, что всегда с ней –Любовь–к-Богу, и эта Любовь возмещает недостаток любви, указанный выше. Солидарность переходит в ранг соборности(См.7).
Если общество имеет крен в сторону излишней свободы личности с по-давлением солидарности, Вера-в Бога своей Любовью-к–людям укрепляет последнюю: Любовь-в-Бога, как в сообщающихся сосудах жидкость, прони-кает в волю каждой личности, погашая излишки свободы (эгоизм). Если об-щество имеет крен в противоположную сторону, солидарность порождает излишний коллективизм, коммунальность, солидарная воля чрезмерно ассоциирует индивидуальные желания, вожделения, и этот факт не кажется человеку злом, поскольку он как будто он большей легкостью и успехом до-бывает свои потребности : свобода, которая нужна человеку для защиты ис-тинных потребностей, теряет своё приложение и отмирает за ненадобностью. Это для личности, а вслед и для общества, - катастрофа,как о том гласит 1-е начало общественности. Вера–в-Бога, призванная поправить положение, вступающая в состав солидарной воли не может последнюю разрушить или умалить, потому, что они одновекторны. Вера может подменить волю, но не надолго, и,собственно, такое без надобности: вера волю не заменит, посколь-ку она – не созидательна , она – врачующая.Вера дает отдых перегруженным волевым системам бытия, фигурально говоря «продувает» их, изгоняя скверну, одухотворяет. Но длительное обезволивание личности посредством веры есть зло такого порядка, как бездуховная воля.
Таким образом, Вера-в-Бога в качестве 3-го начала общественности, действует косвенно. Она вносит в общество то, что всегда с ней – Служение Богу. Общественная жизнь, конституирующая солидарную волю, дает её естественное проявление в общественной власти, которая не есть уже власть по сути, поскольку оторвана от единственно возможного источника власти – индивидуума, она – коррелят власти, глобальное подчинение. С ним сопря-жены правовые предписания для индивидуумов – обязательности перед обществом. Исполненные, они есть служение обществу. Преувеличенное по случаю преувеличенной солидарной воли, служение обществу есть тирания коллективизма , искажение замысла Творца : общество есть не цель бытия, но средство его!
Служение Богу не устраняет совсем служение обществу – это и не нужно, а вытесняет, умаляет его до оптимальных рамок : ненасильственно, что очень важно подчекнуть, а самим своим присутствием. Одновременно Вера-в-Бога воскрешает утраченные ресурсы свободы личности, поскольку Творец даровал человеку долю своей Свободы и не желает
её утери. Для тех, кто желает читать наш текст без имени Творца, скажем, что первичная и максимальная свобода есть не что иное, как движение, динамика бытия, то есть в этой сущности она вообще неустранима. Если она просто теряется в нижних пластах жизни, то в духовной жизни бытует все-гда, давая повод 3-му началу подпитывать угнетенное 1-е начало общест-венности.
12. Мы подробно рассмотрели три начала общественности, но это всего лишь служебное, подготовительное рассмотрение для доказательства теоре-мы Франка. Так бывает в математической науке, когда для одного доказа-тельства пишутся крупные теории в увесистых книгах, при помощи которых само доказательство умещается в полстраницы. Кажется, такое сейчас про-изойдет и с теоремой Франка. Нам остается вспомнить (п.2) определение нравственности : быть (человеку) совершенным, как Отец Небесный, реали-зовать в себе образ и подобие Божие. Поскольку ключевым моментом в тео-реме Франка является присутствие в правовом поле нравственных обязан-ностей, их примат перед правом, то фактическим доказательством станет утверждение в обществе обязательности благоговения или Веры, Любви, Служения Богу. Пытаться искать в обществе нравственность без ис-инно духовных, религиозных начал – это то же, что «кричать «халва! халва!» и ждать сладости во рту» (афишировать моральный кодекс коммунизма, не имея ни морали, ни коммунизма).
В отсутствие действенного 3-го начала общественности –начала благо-говения, то есть в неуравновешенном обществе : 1) При крене в строну свободы право, как регулятор власти, становится доминантой в общественном строении, Его коррелят – обязанность (как обязательность) имеет своё место, но по сути лишь подтверждает величие своего «партнера» - субъективного права. Они «дружно» составляют объективное право, в котором напрочь отсутствует или находится в ничтожном минимуме нравственная обязанность. Таким образом, теорема Франка невыполнима. 2) При крене в сторону коллективизма обязательность довлеет, права человека приглушены, но вместе они образуют то же самое объективное право, недопускающее нравственную обязанность. Примат права сохраняется за счет паталогически разбухшей обязательности, к которой утверждение Франка неприложимо.
Высказывания 1) и 2) построены как импликации в сторону доказываемо-го. Обратные импликации заключены в предыдущих аксиомах, рассуждениях и выводах. То есть мы имеем эквиваленцию в том, что неисполнение утверж-дения Франка равносильно той или иной патологии общества.
3) Уравновешенное общество, а оно, как показано, возможно только с участием Веры-в-Бога (религии), в объективное право вводит доминантную нрав-ственную обязанность,которая благополучно интерпретируется и как право и как обязательность.Не устраняя последние, общество получает примат обя-занности и из правового становится православным, причем в рассуждениях как наших, так и Франка отсутствует имя Христа или другое имя Бога, что очень важно для восприятия данной теории людьми всех вероисповеданий.
Указанная выше эквиваленция оптимального состояния общества и утверждения Франка также доказана всем содержанием данной статьи.
Использованная литература. 1. Семен Франк. «Религиозные основы общественности»
в сб. «Путь», изд. «Информпрогресс»,Москва,1992г
2. С.Франк. «Непостижимое». «Харвест»,Минск ; АСТ,Москва, 2000г
3.Вл.Соловьев. «Избранное»
4. Лев Тихомиров. «Монархическая государственность».Изд.Российского имперского
Союза-ордена, С_Петербург,1992г.
5.Н.Бердяев «Судьба России».Изд. «Мысль»,Москва,1990г.
6.И.Ильин.«Понятия права и силы» в сб.«Путь к очевидности».Изд.«Эксмо-пресс»,М,1998
7.Выс.преосвящ. ИОАНН С-Петербургский и Ладожский. «Будь верен до смерти. «Просвет/Новая книга»,Москва 1993г
8.В.А.Шемшук. «Этическое государство».Изд.Всемирного фонда планеты Земля,М,2001г
9.В.Е.Толпыкин.«Правосознание,его роль и значение в социокультурном проектирова-нии» в сб.«Интеграция науки и образования :социокультурное проектирование», Красно-
дар,2003г.
10. А.Г.Заседателева. «Религиозный постмодерн в России как попытка социокультурного проектирования» в сб. «Интеграция науки и образования : социокультурное проектирование»
11. Е.Троицкий. Что такое русская соборность.АКИРН, Москва,1993г