Я, по натуре, человек недоверчивый, и потому долго не
верил в россказни про самостреляющие ружья, считая их
просто неудачными шутками-страшилками. А в тот раз охота
была неудачной. Хотя, с какой стороны на это посмотреть.
Со стороны поля — ну совсем никчемная. Радовало только
то что патроны зря не перевел. А из городской квартиры —
все выглядело не так уж и плохо. Никого не надо было
щипать потрошить и готовить под винным соусом. И опять-
таки не надо было вновь затеваться с развеской пороха,
дроби, подбором пыжей. После отдыха осталось дело лишь
за малым — вычистить ружье, заменить стрелянные гильзы и
сложить все это в так называемый «сейф». Честно говоря я
никак не мог понять предназначение сей жестяной коробки с
замком от почтового ящика. Вскрыть ее можно было быстрее
чем открыть банку с консервами. И даже быстрее чем
распечатать бутылку водки... Но повинуясь правилам
«хорошей практики» я исправно складывал в нее и
боеприпасы и ружье. И каждый раз поражался
бессмысленности этого действа.
Вот и в этот раз я довольно споро управился с патронами.
Уложил и их и патронташ в сей «сейф». И затеялся с чисткой
ружья. Благополучно закончил я и полировку и смазку
ствола и собрал уже ружье, когда заявилась жена. Звонок у
меня был отключен, но у нее был свой ключ.
Вместе мы не жили по разным причинам, но главную
обозначил мой большой и многоопытный друг Леня, твердо
и безапелляционно заявив:
- Ты мало отстегиваешь... -
Подумал и уверенно повторил:
- Да. Мало.
Помолчал, сверкнул линзами очков и продолжил:
- И, вообще. Я тебя не пойму. Женился бы на богатенькой.
Терпеть то же самое, но зато с деньгами...
И расплываясь масляной улыбкой подытожил:
- Хоть будешь знать за что терпишь!
Но в тот раз Лени не было, а пришла жена. И почему-то со
скандалом.
Вообще-то она скандалила всегда. И обычно с истерикой.
По любому поводу. Даже после секса. И дело было не в
количестве или качестве. Я все пробовал. На разные лады.
Утомленная она засыпала, а проснувшись... Наверное
характер такой...
Я уж давно перестал вдаваться в причины того или иного
скандала. А перепробовав разбиение об стены бутылок и
попытки йоговского достижения покоя в любой среде и
сочтя их не совсем удачными затеями, приводившими к
уборке бутылочных осколков, и тяжелым последствиям
спонтанного перехода из состояния покоя в дичайшую
ярость, просто постепенно, путем проб и ошибок,
приспособился пробираться к концу семейной сцены, при
помощи опробованных сентенций в виде реплик типа:
- Погоди. Ты уж сначала реши: - кто я? Подлец или
негодяй...
- Ну хорошо. Я — сволочь. Что дальше?
- Постой постой! Мы же уже решили что я — сволочь, так
зачем же ты меня теперь подонком называешь? Тут либо
подонок — это не я а кто-то другой, либо я, теперь, не
сволочь.
- А если я сволочь - то тебе надо найти и поговорить с
подонком, а не со мной.
- Ну хорошо. Я теперь стал подонком. Теперь расскажи мне
все сначала, уже как подонку.
- Опять какой-то мерзавец. Он что, твой знакомый?...
Клише это, обычно, работало безотказно. Надо было
только следить за эпитетами и вовремя на них и их
изменения реагировать.
Вот и во время этого визита, таким образом общаясь с
женой, я продолжал дочищать замок ружья, спусковой
механизм, потом смазывать их и проверять. Жена
перемещалась по квартире и постепенно переместилась к
двери. Я тоже не сидел, а стоял. Надо было разобрать ружье,
сложить в чехол и упрятать в жестяную коробку. Жена же
никак не могла уняться, хотя я согласился на все эпитеты и
признал все свои преступления. Она закончила свое
перемещение. И уже от двери продолжала меня в чем-то
винить.
Внезапно я осознал, что и сам как-то беспорядочно
перемещаюсь по комнате с переломленным ружьем в руке в
поисках чего-то, что никак не могу отыскать. Мало того мой
взгляд, почему-то пошарив по сторонам все время
возвращается к пустому патроннику. И тут я с ужасом
осознал что все это время бессознательно ищу патрон. И
стало до галлюцинации ясным страстное желание
оглушающей тиши после выстрела. Я швырнул ружье на
диван. Подскочил к двери. Распахнул ее. Вытолкал жену не
лестничную площадку, быстро закрыл дверь на замок и
защелкнул его на щеколду. Вернулся в комнату. Повалился в
кресло. Меня слегка подтряхивало. И тошнило. И руки
тряслись. Так что с разборкой ружья управился я не сразу.
Завернул ствол в паромасляную тряпицу, точно такой же
обернул спусковой механизм и замок. Прикрепил цевье и,
обернув приклад в сухую тонкую тряпку, сложил все.
Сначала в чехол. Потом подошел к жестяному шкафу с
замком от почтового ящика . Установил там. И аккуратно
закрыл сейф.
Говорят, что бывшая моя жена и по сию пору рассказывает
про меня небылицы о том как я ее и бил, и на улицу
вышвыривал...
...М-м-м-Да...
...А, ведь, я ей жизнь спас...