«И вдруг вспомнив о раздавленном человеке в день её первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать» – с этого места начиная и до конца главы я знала эту страницу наизусть. Мне было десять лет. Я прочла и «Войну и мир», и «Анну Каренину». И поразительно чужой и неинтересной показалась Наташа. Но Анна!.. Всё моё десятилетнее естество сгорело в пламени её страсти и муки и иногда, мне кажется, так и не возродилось с тех пор из пепла. Помню: я хотела её судьбы! Толстой бы меня погубил, но отодвинулись мы друг от друга: как всегда спас Пушкин — увёл.
За жизнь всё перечитывалось и переживалось, но уже на том уровне сознания, когда включены защитные механизмы. И с Толстым мы раскланивались издали.
Проходили столетия, и я плыла в этой громадной реке жизни, как в песне, слова которой придуманы не мной, да я их откуда-то знаю. И однажды светлой июльской ночью в Михайловском в самую глубину моего сна открылась дверь, и кто-то сказал: «Тебе надо прожить жизнь Анны Карениной». – «Я не хочу». – «Придётся». Это был поединок. Иногда мне казалось, что еще немножко, и я уступлю. «Будь по-твоему, – сказали мне, – но проживи хотя бы одну сцену: встречу с Серёжей». И было ясно, что этого не избежать.
И я была Анной и прожила эту встречу, не понимая, что в ней проживаю всю её жизнь. А в конце, на грани возвращения в себе самой, передо мной разверзли бездну и дали мне туда заглянуть.
Этой бездной был Толстой. Не только личность, человек, писатель — всё то, что мы о нём знаем, но и его прошлое и будущее, космическое его существование, его путь в вечности. Ужас, который я испытала в те мгновения, был священным, а опыт — бесценным. Всё остальное — неназываемо. В руках моих после той ночи оказался батистовый платок с инициалами К.С. Забыть об этом было невозможно, но чтобы жить дальше, я постаралась придать всему оттенок обыденности и опять плыла в этой громадной реке, как в песне, слова которой написаны не мной...
И однажды взяла с полки «Анну Каренину» и с молитвой: «Что же, Господи, мне ждать?» – открыла наугад. Встреча с Серёжей опять состоялась. Кто же он — Серёжа? Кто он ей? А мне? Кто он — Сергей Алексеевич Каренин? Почему он мне так близко знаком? И почему, когда я пришла впервые на могилу Сергея Есенина, мне вспомнился он, Сергей Каренин?.. В созвучии ли дело? Но и созвучие не бывает на пустом месте...
Что же случилось со мной, в мои десять лет, весной, в Сибири, когда таяли снега, в старом Братске, который сейчас на дне моря?..
Из двухтомника "Радуйся!", издание 2005 года