***

Только стемнело, когда под окном раздались летящие, незнакомые шаги. Через мгновение стукнула дверь на крыльце, и не успела она подумать, откуда чужой в деревне, как человек уже шагнул через порог.
Был он молод и одет во всё новое, как будто час назад начал жить. Она собрала в кулак на груди концы старого материнского платка и ждала вопроса.
- Маргарита, – сказал Незнакомец, – а где твой Мастер?
Мастер был — помогал подрубать дом, но это был Мастер на два месяца — теперь он уехал, и сердце о нём не болело. Был. Уехал. И Мастером она его звала. Но этот-то откуда знает?
- Ты из Вологды? – спросила она его на ты и с надеждой. Но он засмеялся:
- Нет, – снял пальто и сел на кровать.
- Ты что, жить здесь собираешься?
 Он опять победно и молодо засмеялся:
- Нет.
 «Чепуха какая-то», – подумала Маргарита и приготовилась выставить его немедленно — она не боялась. Но он вдруг встал и как вырезал эти слова: она их даже увидела.
- Иди,  помоги мне одеться, и я уйду. – Он протянул ей своё новое, колом стоящее кожаное пальто. Она шагнула к нему близко, на мгновение заглянула в глаза: два черных бездонных провала обожгли холодом.
 «Господи, – подумала она с облегчением, – сатана». Помогла надеть пальто, он повернулся к ней, ещё раз заглянув в глаза, засмеялся и спросил:
- Наши тут не проходили?
- Проходили, – ответила она, – на днях. Туда. – И махнула рукой
за окно.
- В Индию, – обрадовался гость. Шагнул к порогу. От порога
засмеялся, крикнул: «Маргарита!» – и снег заскрипел под его новыми ботинками: в той стороне, должно быть, и была Индия.
Маргарита смотрела на примятую кровать, вспомнила мать, которая из этого угла много лет следила за ней таким же чёрным, пустым взглядом.
- Год скоро, как умерла. Сегодня год, – опомнилась Маргарита.
Шагнула к порогу, качнулась с крыльца в ночь, чтобы окликнуть, позвать, вернуть. Но уже шла метель, уже прилетели фантастические белые птицы с жёсткими крыльями, вознеслись до беспокойной, мутной Луны и, напившись из её огромного больного зрачка, опустились вниз, замели тропинки и дороги, погасили огни, стёрли все очертания реальности.
Только метель, только её свет, как белый лист, всю ночь носило над землёй, а утром я нашла его на столе, обременённого тяжелыми, неровными строчками...



Из двухтомника "Радуйся!", издание 2005 года