Ну вот, опять осень... Или снова.
Вполне законное пятничное опьянение. Лёгкое и тёплое, ибо получено в компании близких друзей. Хорошо посидели; простые разговоры ни о чём и о многом, какие-то нелепые истории, рассказанные десять тысяч раз, не ставшие от этого менее интересными. Олька в очередной раз влюбилась... Макс родил в своей укрытой непослушными “творческими” кудрями голове новую идею, которой собирается посвятить всю жизнь... Колька... Ну, Колька вновь напился. И я, больше молчавший, растворившийся в своих друзьях, получающий кайф... Если бы ещё и не осень вокруг, то ощутил бы себя где-то-там, в нирване.
Не люблю осень. Кому-то нравится, как Ольке, а мне нет. Ну, что может быть в ней хорошего? Погода меняется в день по три раза: утром холодрыга, днём солнце, из-за которого паришься в свитере, а вечером вновь - подлый ветер со всех сторон, пакостный дождь мелкими мошками липнет к лицу... Да и вообще - сыро, сопливо, мрачно.
О, здорОва, лёгок на помине! Только что перемигивались звёзды, а теперь вокруг зашуршало, зашипело, и в макушку затарабанили крепкие такие капли. Зараза! А я без зонта. Хотя, я б его и так не взял, ибо тоже не люблю!
Так, вроде бы, это Летняя улица... Какая прелесть! Фонари горят - точнее, помыргивают грязным жёлтым желе, - через один, редкие светящиеся глазницы домов вдоль дороги не добавляют света, а забирают последние его капли с улицы... И весьма назойливый дождь. Остановка - прям под мутным глазом фонарного столба. То, что надо. Посижу минут десять, авось, подустанет этот гад поливать. Подбежал и плюхнулся на скамейку. Посреди улицы Летней, посреди осени... Хех!
Жаль вот только, что всё выпитое постепенно испаряется из организма. Сейчас, в такой романтике (чтоб её!) жалкая бутылка пива могла б доставить огроменное удовольствие. Вздохнул, потянулся, что-то во мне хрустнуло... И вдруг рядом какое-то движение. В угловой остановочной тени что-то шевельнулось; нечто походило на бесформенную кипу тряпок. Вот зашевелилась верхушка, тёмная ленточка выползла снизу... И желтизна падающего с крыши остановки света выхватила из ночного мрака... Фляжку со скрученной крышкой.
Минутное замешательство; сфокусировав взгляд, я различил сидящую рядом старушенцию, причём довольно обыденно, не по-бомжовски одетую. Забавно.
И более того, забавная ситуация продолжилась движением моей руки, что подхватила предложенную флягу и направило узкое горлышко ёмкости к губам. Хм, а приятная такая настоечка... То, что надо!
- Однако, бабушка, не дурной у вас напиток! - полным облегчения голосом произнёс я.
Сидящая рядом старушка пробурчала что-то невнятное. Видимо, что-то вроде “а как же, своё, домашнее”
- Как вам нынче погода?
Повеселел. Заметно. А что? Вокруг шорох дождя, а мне сухо. И компания такая не обременительная - молчаливая да с флягой вкусности.
- Мерзость, - прокряхтела старушка и смачно так сплюнула.
О как! Вполне подходит к сцене.
Так я и сидел ещё минут пятнадцать, периодически прикладываясь к фляжке, что начинала уже легчать. А потом...
А потом из шепота дождя появилась она. Высокая девушка в сумасшедшего цвета - ярко оранжевом - плаще, под куполком оранжевого зонта. Она шла не спеша, ступала прямо, а уже собравшиеся лужицы словно растекались, уступая дорогу. Странная картина... Отражение желтого света в брызгах воды и её свечение. Я так и смотрел, открыв рот, приготовив его для приёма содержимого фляги, пока девушка приближалась. И когда она, поравнявшись с остановкой, остановилась, чуть склонилась и чуть смешливо произнесла: “А, вот ты где”, я выпал в осадок.
- Что ж, - всё тем же слегка насмешливым, но заметно добрым голосом произнесла незнакомка, - присяду и я.
И села. Между мной и старушкой.
Очередь мыслей в моей голове сбилась в кучу. Какая-то из них пыталась дотянутся до руки, чтобы, наконец, послать сигнал к вливанию настойки, и когда ей это удалось, я, стойко поперхнувшись, изрёк внезапно для самого себя:
- Рады видеть вас в нашей скромной компании.
Девушка обратилась ко мне. Золотые волны обнимали абрис лица, озорные зайчики в больших тёмных глазах буквально ринулись на меня, с интересом, с ехидинкой... а может, это всё принятый мною алкоголь...
- Взаимно, - просто ответила она и улыбнулась.
От этой одной улыбки, словно растекающееся по горячему блину масло, удовольствие и слабость мурашками побежали по плечам. И я заулыбался дураком.
- Бабуль, - вновь сказала девушка. - Ну зачем ты заставляешь нас волноваться? Да и в такую погоду...
Златовласка склонилась, едва выглядывая из-под крыши, и я невольно отметил, что несущиеся с небес капли испуганно ринулись прочь, умеряя радость изливания.
- Ты уж прости, но без дождя и холода не бывает осени.
Старушка дёрнулась, заворчав, и протянула требовательную лапку. Я покорно передал флягу, укутал кисти рук в рукава.
- Словно нашкодивший ребёнок, - буркнул, и сам понял, что нечто глупое сморозил.
Однако девушка одарила меня всё той же светлой, светящейся улыбкой и слегка кивнула:
- А так и есть! - и, неожиданно подмигнув весёлым блеском глаз, добавила: - Весна не может любить осень.
Зуд непонимания зазудел во лбу, но я сдержался от несвоевременного почёсывания. Пусть, в такую странную ночь подобное простительно. Сам несу бред.
- Весна? - переспросил я.
- Конечно. Мою бабушку так и зовут - Весна. - И тихонько рассмеялась, приобнимая старушку.
Моя собутыльница вяло поотбрыкивалась и утихла. Я же, сбитый с толку окончательно, задумчиво произнёс:
- Тогда вас, должно быть, зовут Осень.
Девушка оторвалась от родственницы и вперила в меня полный радостного удивления взгляд:
- Верно...
Вот кто бы мне сказал, что в два часа ночи я буду сидеть на остановке на улице Летней в компании Осени и Весны... Не стукнул бы того, конечно же, я мирный, но, мягко скажем, не поверил. Но ведь так и получается....
- Какое... интересное имя.
- Вам не нравится?
- Почему же? Для имени довольно красиво... Вот только само время года...
- А что с ним не так?
- Ну, осень... Понимаете... - я даже принял позу мыслителя, смяв подборок в щепоти пальцев. - Дожди, холодный ветер, то солнце, то тучи... Тяжёлое время года! Утром мёрзнешь, днём жарко, вечером вновь колотун... А ближе к зиме вообще: то снег, то морось...
Девушка слушала меня и улыбалась. Странная такая...
- И это всё вам не нравится?
- А это может нравится?
В этот момент бабушка... хрюкнула. Она протянула мне флягу и спрыгнула со скамейки. Только сейчас я оценил её рост: как говорится, метр с кепкой. Оранжевая незнакомка покачала головой, поднялась, осветив меня своим золотым нарядом, склонилась, подхватывая под плечо бабушку, и, обернувшись ко мне... Нет, не обернувшись, а подглядывая из-за волн волос, спросила:
- а вы не очень заняты? Не поможете мне? Тут недалеко...
Ну, каким бы я был дураком, если бы отказался?
Оранжевый зонт мерно раскачивался над головой маленькой старушки, что комментировала ворчанием каждый нами сопровождаемый поддержанием шаг. А вокруг шуршал дождь, вот только странно: я не намокал. Словно вокруг нашей троицы образовался пузырь, по пузу которого капли стекали к обочинам дороги.
- А разве летом не бывает дождей? - спросила вдруг Осень.
- Бывают, - не сразу ответил я. - Только они тёплые...
- Но ведь такие же мокрые.
Наверное...
- Да и зной тоже не всегда комфорт приносит.
- Жару не люблю.
- Бабушка, подержи, - сказала Осень, вручая оранжевый купол старушке, остановилась, и вдруг оказалась рядом со мной.
Её волосы касались моей чуть сырой куртки, обжигая щеку сверхъестественным теплом. Она взяла меня под руку и отвела в сторону.
- Посмотрите туда.
Рука в оранжевом указала в сторону тёмного двора.
- Тёмный двор... - вымолвил я и почти прикусил язык.
Там, в мутной тени вспыхнул фонарь, осветив клочок земли с песочницей, железными качелями и тощим деревцем, что уже сгорбилось под тяжестью золота на нём... И даже в тихом шепоте дождя этот кусочек, выхваченный из реального, казался мирным, тёплым, весёлым... Словно только что дети, играющие в песке, лепившие куличи и замки, побросали свои лопатки и формочки и бросились домой, и самым последним был какой-нибудь пухлый Костик, что еле слез с качелей... И деревце, что склонилось над жалкой травой, вовсе не казалось умирающим... Оно прощалось с летним теплом, осыпаясь листьями, но готовилось к новому теплу, что обязательно придёт, обнимет после короткой, захватывающей, необходимой встречи...
- Что вы видите? Разве это грустно? Это ласково... И нежно. Немного тоскливо, но так умилительно...
А затем она выпрямилась, обращаясь лицом к тёмным небесам. Я невольно последовал за ней, скользнул взглядом по тушам ночных туч, и вдруг на меня обрушились потоки воды. Обрушились на меня, на неё, на весь мир, утопив его в звоне и грохоте, в размытом свете фонарей, в пятнах разноцветных занавесок в глазницах домов. Ливень колыхал волнами, шумно бегая по асфальту, кружил каплями, забивался в нос, лип мокрыми волосами к лицу... И я слышал её голос:
- А разве это может быть грустным? Сколько звуков, сколько света! Ведь это радость, это праздник непогоды и погоды! Они кружатся, играют, веселятся... Ведь им тоже можно.
И так же, как начался, в один миг дождь оборвался. Я стоял насквозь мокрый, широко раскрытыми глазами поедая быстрое тёмное небо, глубоко дыша... Пока Осень меня не одёрнула.
Она улыбнулась теплом, капли стекали по светлой коже.
- Я вам всё это показала не затем, чтобы вы полюбили осень... А чтобы хоть на мгновение ощутили - в ней нет ничего плохого, и к ней тоже можно относиться с пониманием.
Моё сердце колотилось... Я стоял, обтекая, ошарашенно глядя на свою спутницу, а та смеялась, и не было в её смехе ничего обидного. Лишь тот же звон, что ещё мгновение назад бился в ушах...
- Но всё же, я поступила не хорошо, - отсмеявшись, произнесла Осень. - Вы вымокли... Так и заболеть не долго. А знаете, что?
- Что? - выдавил я сипло.
- Нам осталось пройти всего два дома. Пусть это и несколько не правильно, но предлагаю вам нашу скромную обитель и возможность обсушиться.
Я был бы полным дураком...
***
Мы встречались с друзьями и зимой, и новой весной, и жарким летом, но лишь в следующем октябре я решился познакомить их со своей любимой Осенью...