Мамина попытка поговорить с начальством о дополнительном платеже за работу по персональному обслуживанию «лучших людей страны» привела к тому, что ей было высказано : «Маргарита Андреевна! Ну, что Bы! Был сделан такой объем работы; и меховое манто и вся одежда , а Вы-то всего шляпу сделали! Это же маленький предмет! За что там платить! Шляпка же это маленькая вещица!»
Сами же начальнички брали себе в карман за обслуживание генералитета так «хорошо» , что самые именитые дамы Советского Союза по-тихоньку договаривались о дальнейшей работе ;и с модельерами, и портнихами приватно. Потому что, конечно, выполнение «халтуры» , так называлась всякая работа помимо зарплаты-то есть нелегальная, стоила многажды дешевле того, что драли начальнички, за то, что дам обслуживала фирма «Авторский коллектив Дома моделей «Кузнецкий мост». То есть нули , за первыми цифрами слетали тут же при обсуждении цены за работу. Мама брала за создание головного убора 25 рублей. Это было меньше , чем в ателье. Но она рисковала. Ателье это официальная работа , а она про угрозой налета фин.инспектора из ОБХС. Но, судя по их телефонным разговорам «халтурили» в ОДМО все; и модельеры, и конструктора, швеи-мотористки все подрабатывали, тем более, что и клиентура бродила прямо там же - на работе. Да, и сама же напрашивалась....
Так из Дома Моделей перекочевали к нам в хрущобу на Белорусской ,в качестве клиенток ,жена и дочь маршала Батицкого- добрые и милые тетушки. Они нам пару раз даже путевки в санаторий к Черному морю «доставали».С начала в санаторий «Береговой», а потом в «Песчанное».Это была немыслимая роскошь тех лет. Так я и не поняла ;то ли жена, вернее вдова была слишком моложава, то ли оттого, что дочка не пользовалась косметикой, но смотрелись они ,как добрые приятельницы.Всегда были вместе.
Жена министра иностранных дел- Трояновская- очаровательная, благородная русская красавица , прелестная интеллектуалка . Мы бывали у нее дома. Нора- личная переводчица Тодора Живкого, с которой мы подружились и переписавались. Наши кинозвезды тех лет ; восхитительная Наталья Фатеева , душевная и добрая Татьяна Конюхова . Потрясающе элегантная в жизни-Клара Лучко, и многие , многие другие- яркие женщины тех лет.
Частенько судачили соседки у нас под окном , видя правительственные черные Волги с гос. номерами , стоящие у нашего обшарпанного и прописанного местными алкашами подъезда.
Машины ,черные волги , водители которых терпеливо ждали возвращения своих клиенток . А сколько раз, когда мама задерживалась на работе, я , в ожидании ее возвращения , поила чаем высокопоставленных дам . Или быстренько доделывала и вшивала к их приходу подкладку в новую шляпу. Это та часть работы, которую мама мне смело доверяла. Подпарить подкладку для шляпы на пару , который вырывался из носика чайника, кипящего на включенной комфорке. Чтобы она была в рифму с формой шляпы. Этому я научилась где-то к 11-12 годам. Но самое главное, что входило в мои обязанности в «нашем стихийном семейном деле»- это вежливая беседа с клиентами по телефону. Записать , кто звонил , когда зайдут или, когда и во сколько нужно будет заехать к ним .И все держать в голове, что бы во время напомнить маме. А иной раз- безукоризненно вежливо соврать ,что ее нет дома. Или правдоподобно пояснить, что мама немного задержит заказ, из-за неожиданной командировки. «Ложь во спасение», чтобы дать ей передышку. Ведь часто она садилась за «халтуру» после рабочего дня. И мне всегда было ее очень жаль. Тук-тук, тук-тук- стучал посреди ночи ее молоточек , вбивающий булавки в мокрый натянутый на форму мех . Молоточек продолжал стучать и , когда почти все окошки в десятиэтажке напротив уже погасли. И мне было стыдно спать. Потому , что я знала, что после бессонной ночи , мама рано утром встанет и пойдет на работу. И что ей будет очень тяжело работать после бессонной ночи.
Иной раз дамы были столь высокопоставленные, что мама стеснялась приглашать к нам. Да и идти в незнакомое место , тоже боязно. И очень часто я сопровождала ее к клиенткам. Я не оговорилась, когда сказала «боязно». У нас был печальный опыт и навсегда эти горькие воспоминания врезались в мою память. Правда, было это в моем раннем детстве.
Расскажу об этом , потому, что многое из того времени сейчас забылось. Это сейчас –работай, сколько сил есть. А те времена представляются , как времена «гарантированных зарплат, раздачи всем нуждающимся бесплатных квартир, распахнутых здравниц у самого синего моря, в счастливом ожидании граждан».Мне приходилось сталкиваться с таким мнением у нынешней молодежи, не жившей в то время и не знающего его.
На улицах висели лозунги: »Здоровье каждого- богатство всех!» и прочая чушь, не имевшая к жизни никакого отношения....А любая работа ,помимо официальной зарплаты , тогда считалась «не трудовыми доходами», а значит – преступной деятельностью. Поиском и отловом таких преступников, занимался ОБХС. И было по-настоящему страшно попасть под надзор ОБХС. Потому что за это преступление давали реальный тюремный срок. Считалось , что: «не трудовые доходы подрывают экономику страны». В поиске таких правонарушителей активно помогали сознательные граждане, которые своевременно информировали следственные органы о наличии подобных преступлений.
Такими «сознательными гражданами» были и наши соседи по Хохловке – муж и жена Кардашевские. Я никак не могла вспомнить их фамилию, спасибо , что Андрей Селиванов, мой друг детства и тоже, сосед по Хохловке ,напомнил мне имена этих стукачей, в качестве которых они прославились не только в нашем доме. Потому, что они о многих соседях по разным поводам регулярно и «своевременно сигнализировали в органы». Единство инь–янь кляузно-чернильного разлива. Весьма сплоченная была пара . Вот ведь и такая бывает любовь!
И так-мне было пять лет. А это значит , что это был 1961-62 год. Я играла
во дворике нашего дома. Ко мне подошла сладко улыбающаяся товарищ Кардашевская, с какой другой приторной особой, и спросила меня: -«Наденька! А у мамы дома шляпы есть?» И я ответила честно: " Есть, и очень красивые !"
«Очень красивыми» я находила мамины шляпы , которые она сделала для себя и носила с удовольствием. Фетровые ,конечно. Целых две штуки. Норковых еще долго у нее не было. Мама увидела в окно , что со мной беседует товарищ Кардашевская, и прямо в тапочках и наброшенном халатике выбежала ко мне .
Кардашевская и вторая тетка сразу улизнули. Мама ,очень расстроенная , трясла меня и говорила: «Никогда! Никогда не смей говорить с этой сплетницей! Она злая!»
Мама , как и все в доме, знала о ее методах выпытывания ,о том , что у кого в семье происходит. В том числе и через расспросы детей.На мамину подругу и нашу соседку по дому она тоже уже писала кляузы. Не думаю, что только мои «показанияв песочнице », данные мною бдительным теткам, сыграли роковую роль. Кардашевские «информировали органы» самозабвенно –это была их страсть . Вскоре ,как-то вечером к нам позвонили. Вошло двое мужчин « в штацком», мадам Кардашевская и один милиционер. И начался обыск. То ,что это жуть- я прочувствовала даже тогда, в пятилетнем возрасте. Это так потрясло меня, что я запомнила все до деталей. И то ,что милиционер держал в руках бумаги и записывал , что-то в то время, пока двое мужчин выдергивали ящики из шкафа , и выбрасывали вещи на середину комнаты. То есть наше белье, нашу одежду .... А товарищ Кардашевская ,разглядывая одежду и белье, и все пыталась «помочь органам», диктовать милиционеру , перечисляя предметы одежды, с любопытством осматривая наше белье, все с той же змеиной улыбкой. Впрочем, ей все было любопытно в нашей комнате. Не знаю ,кого я больше ненавидела в этот момент – себя или ее. Я чувствовала себя страшной предательницей. И я бросилась к ней, чтобы вырвать у нее из рук мамино летнее платье ,которое так шло к маминым ярко голубым глазам. Но бдительные в штацком , перехватили меня. Они не били меня, не выкручивали мне руки. А только стиснули мои плечики , и это была такая пронзительная боль, которую я запомнила на всю жизнь. Одним швырком они переставили меня к родителям. Тут я увидела их-папу и маму- такими униженными, но все же говорящими спокойно и достойно с этими нелюдями, ворвавшимися, в нашу комнату в коммуналке, в наш мир. Но все их усилия оказались напрасны. Мама тогда халтурой не занималась. Две «очень красивые шляпы» были при ближайшем рассмотрении, хоть и действительно красивы, но немного мамой были уже поношенны.И было очевидно, что ни для какой комерции интереса не представляют. Да и наша соседка по квартире, приглашенная ,как понятая, подтвердила, что это мамины шляпы. И, что мама сама их носит. А значит ,не выполнила их на заказ для кого-то и,потому- нет факта нетрудовых доходов, а значит и экономика страны в полной безопасности. С тем они и удалились.
Это позже ей пришлось гнать халтуру, просто -чтобы жить. Когда они расстались с моим отцом.А мне нужно было учиться в институте.
Я всегда боялась отпускать маму одну, по этим шляпным делам. Ведь там могла оказаться любая подстава. А у меня довольно рано появилось чувство , что я ответственна за маму и что она нуждается в моей защите. Наверное, еще и потому потому, что не раз приходилось нам с мамой «попадать в переплеты». Всякое вспоминается, и, наверное нужно вспомнить, чтобы пояснить, что халтура – не только тяжелая, но и опасная работа , с непредсказуемыми коллизиями. Поэтому я и вспоминаю всякие невеселые ситуации, они подлинные из нашей жизни.Вот , например , впоминается и такая неприятность, которую пришлось пережить.
Как-то раз мы «нарвались» на мадам Онищенко. Ее порекомендовала мамина же подруга Юлия Николаевна Денисова. То же- художник-модельер ОДМО "Кузнецкий мост", очень талантливая. И человек хороший , но , как и мама, она была во многом доверчивой и наивной. Она нисколько не виновата была- ее попросили познакомить с модельером головных уборов , чтобы сделать шляпу из норки. И она передала наш телефон.
Онищенко, имя я ее не помню, поэтому буду называть по фамилии, которая навсегда врезалась в мою память , тем более, что все происходило у меня на глазах.
Эта самая Онищенко для будущей шляпы принесла хорошую норку. Мездра, которой была мелко о исписана ее фамилией. Мелко и много раз. Мама заподозрила неладное,но не решилась отказывать.Деньги были нужны.
Обычно мама сама во избежание неприятностей тут же в присутствии клиентки измеряла принесенные шкурки , записывала для клиентки размер в дециметрах и просила владелицу подписать мездру. Клиентки посмеивались, но мама всегда настаивала.Что бы потом не было претензий. Когда шляпа была готова и эта Онищенко пришла к нам домой . Примерив шляпу, заявила, что она убеждена, что мама украла мех. То есть заменила его на другой и плохой.
Мало того, что оскорбление было чудовищно гадко, так она еще резко перешла на скандал, нарочито громко выкрикивая что-то и про ОБХС и прокуратуру. Мама распорола готовую шляпу и продемонстрировала ей ее подписи и штамп гос.продажи, который всегда стоял на мездре купленных мехов.
-«Сшивайте, через два дня должно быть готово!»- потребовала эта Онищенко . Опасаясь скандала, пришлось терпеть и выполнить работу дважды. Когда эта Онищенко явилась к нам домой, чтобы забрать шляпу , оказалось, что кошмар только начался.
«Вы , Риточка, испортили мою шляпу, своим распарыванием! Поэтому о деньгах и речи быть не может!»- заявила она. Нам было главное,что бы она ушла.Не до денег было.
Мама приложила не мало сил , что бы выставить эту дрянь из нашего дома. Но та стала кричать на весь подъезд, что напишет про «нетрудовые доходы, куда следует.»
Опасаясь вмешательства соседей , мы с мамой были вынуждены эту дрянь Онищенко впустить в квартиру обратно. Тут, моментально успокоившись,эта явно профессиональная мошенница , удобно рассевшись, пояснила:
«Думаю, что надо бы Вас сдать в прокуратуру , завтра же здесь будет ОБХС! Впрочем , можете избежать неприятностей! У меня сведения , что в Дом Моделей должна на днях поступить новая партия коллекционных элитных норок. Вы украдете 10 норок по десять дециметров. Для меня разумеется! На этом мирно расстанемся.»
После своего ухода , она звонила каждый день , с угрозами маме. И требовала украденных норок. Она требовала, что бы мама совершила кражу, а иначе прокуратура, ОБХС, суд и так далее. Но - моя мама и кража- две вещи не совместны. Много здоровья отняла у нас эта Онищенко.
Мама звонила Юлии Николаевне Денисовой, но тона и сама была очень напугана. Пыталась договориться с негодяйкой.Но...
Звонки Онищенко не прекращались. Конечно, и описать не возможно, что мы пережили тогда. В милицию за помощью обратиться было нельзя- потому, что это была преступная деятельность-"нетрудовые доходы".А ведь просто одинокая женщина с дочерью первокурсницей, пытаясь выжить, работала после работы. Зарплата-120 рублей! Считалось, что художники должны быть довольны, что удостоены чести работать в ОДМО , остальное на стороне заработают : «Шляпка-маленькое изделие! За что платить!»
Я была в ужасе и страхе за маму, тем более, что арест за нетрудовые доходы, то есть пошив на дому. действительно при советской власти сажали. Мне было 18 лет. И я набралась смелости и сама позвонила Юлии Николаевне Денисовой , пока мамы не было дома. И объяснила ей, что все, кто знаком с Онищенко должны знать эту историю. Звоните и рассказывайте всем , всем, всем!!!! Огласка ей ни к чему.
И единственный способ защитить маму,- это ни в коем случае не отсиживаться и дрожать,
а всем рассказывать об этом. Онищенко побоится , что узнают о ее мошенничестве, о том, что она заставляет маму заставляет совершить кражу в ОДМО.
Вернее, Онищенко побоится терять среду, где она сможет , чем-нибудь еще попользоваться. Закрытие темы, таким образом, должно быть и в ее интересах.
- Запугивать и требовать, что бы мама совершила кражу,! Да узнав об этом, нормальные люди от нее ,как от чумы шарахаться будут. Главное , чтобы это обсуждалось общими знакомыми, чтобы знало, как можно больше народа и тогда ей и кража норок из ОДМО станет не нужна. - объясняла я маминой приятельнице.
И, видимо ,действительно: мошеннице эта огласка была опасна. Потому что звонки резко прекратились.
А сколько было случаев, когда забирая, готовый головной убор, заказчица отказывалась платить, торговалась , кричала на лестничной площадке про нетрудовые доходы, чтобы мама скорее выставила ее вон ,не взяв денег. Эту комедию мы с ней тоже хорошо изучили.
Но запомнился и откровенно потешный случай . Когда номенклатурная тетка , знойной Одесской наружности , с внушительным бюстом, кстати ,по очень высокопоставленной «генералитетской» протекции, от клиентки ОДМО, явилась к нам домой.
Головной убор , сделанный для нее мамой , ей очень понравился .Но денег , что бы заплатить за работу, ей было откровенно жалко. И совершенно неважно- маленьких или больших...Да, любых ей было жалко! Она ,страдая причмокивала, и, рассматривая шляпу, приговаривала:
-Ой-ой!25 р-р-р-ублей! Это же большие деньги!!!
Мне запомнилось ,как она , сокрушаясь , что нужно платить , покачивала седоватой головкой в перманенте . Покачивала так , что старинные крупные , сверкающие бриллиантовые сережки с красными круглыми рубинами по середине, посверкивали в ее старых отвислых мочках ,в такт ее причитаниям. Потом , многозначительно поясняя, словно одаривая нас своей вековой мудростью и смекалкой, она открыла сумочку и доставая нечто, и так же картавя, пояснила:
-Вот хоррроший ГэДээРрррвский лифчик! Мне не подошел ! Мне он мал. А Вам , Маррргарррита, как ррраз будет-в порррру!
И она положила лифчик на стол . Мама вежливо сказала:ей :
-Спасибо.-потом-у нее на глазах взяла этот "ГэДэ эРовский" лифчик , открыла балкон и выбросила его на улицу. А я после проводила эту бриллиантово-рубиновую жмотину до двери квартиры.Когда вернулась в комнату, увидела , что мама смеётся.
- Представляешь! Заранее лифчик приготовила, что бы не платить!
Тетка ушла, явно довольная , что платить не придется. Внизу ее ждала черная «Волга» с персональным водителем.
Это было время тотального дефицита. Утром, уходя на работу, мама ее лифчик не увидела. Хорошо, если кому-то он пригодился.
Вот такая пестрая была жизнь.
Мама создавала прекрасные вещи . Кстати , Кардэну ее шляпы понравились он их отобрал , как самые интересные из представленных его вниманию. Творчество ее всегда было наполнено духом свободы , артистизма , смелости. Но рожденная самой жизнью шутка тех лет" чтоб тебе жить на одну зарплату"-прекрасно объясняет ту вынужденность дополнительного заработка– трудная трудовая жизнь , с недосыпанием и перегрузками.
Мама , как я потом поняла , хотела , что бы я пошла по ее стезе и стала модельером. Но ,наверное, я слишком хорошо с детства знала ОДМО , что бы туда стремиться. И когда после окончания художественной школы передо мной встал вопрос о выборе института – я уже четко усвоила то, что прекрасное зрелище просмотров коллекций и полная зависимость от режима, администрации- это совершенно разные вещи. Мне хочется закончить воспоминанием об одном трогательном эпизоде: после просмотра на Кузнецком. Мне было шестнадцать. Не знаю, помнит ли об этом Вячеслав Михайлович Зайцев, но мне приятно об этом вспоминать. После просмотра они в примерочной , что-то обсуждали с мамой по работе. Я подошла , он увидел меня и наигранно строго сказал:
«А! Так это ты ешь супчики замечательного художника? !Ты хоть понимаешь, что твоя мать замечательный художник?!»И, с этими словами очень хорошо, по-дружески обнял ее и крепко поцеловал в щеку.
Что бы я видела, каким уважением окружена работа моей мамы.
Я хорошо понимаю ,чьи супчики я ела...
А сожалею только о том, что можно было еще чаще говорить ей, что она замечательный художник! А значит: все было не зря!
Когда началась перестройка, раскрылись большие возможности для индивидуального творческого труда, новизна предпринимательства- и она , уже не молодая женщина, время от времени сокрушалась о том, что, как она говорила:»Эх! Ушел мой поезд вместе с вокзалом! Вот сейчас бы начинать работать! Я бы развернулась!»
В ожидании выхода на пенсию, она шутила:»Лопну от злости, если не поживу на пенсии!» И я рада, что ее жизнь после работы в ОДМО все же удалась. Ей выпали счастливые 10 лет, жизни на пенсии. В начале 90-х мы с ней достроили теплую дачу. И с весны до осени она там жила, поглощенная заботой о саде, который она обожала. Она разводила огромное множество цветов. Очень красивых. Ее садик выглядел, как большой радостный букет. Она очень творчески относилась к разведению цветов. Искала редкие семена, ездила за ними на ВДНХа.
Что-то привозили ей из Прибалтики и еще откуда-то...К ней любили заходить соседи, полюбоваться ее цветами, попить чайку и поболтать «за жисть».
Это очень светлый период в ее жизни. Поздняя осень , зима, и ранняя весна- это было время, когда она жила ожиданием скорой встречи со своим садом. Хотя формы ее моделей и хранились дома, я просила ее относиться к ним, лишь как к любимым вещам, но не более. Просила ее не работать. Все же работа ей была уже не по силам. Да и мне , помня, как трудна была ее жизнь, очень хотелось дать ей этот лоскуток счастья и защищенности. Рада, что мне это удалось.Хоть и , не на долго, как оказалось.
Но и этот мир захлопнулся для нее. Тяжелая, долгая болезнь на несколько лет подчинила себе ее жизнь. На вопрос моего мужа:
«Как жизнь?» Она прелестно, с былым остроумием, отвечала
«Так...муравейничаем.... Муравейничаем по - тихоньку!»
Я пишу эти воспоминания, в дни сорока дней со дня маминой кончины. Наверное, не считая сорокоуста, поминаний, чтения акафиста, это единственное доброе, что я могу реально сделать для нее. Просто вот так: вспоминать, вспоминать....вспоминать!
P.S.
Наступил девятый день со дня маминой кончины. В этот день мы с мужем были на даче. Я все ждала какого-то чуда. Говорят, на девятый день, или любимый засохший кактус покойного зацветет или какие-то диковинные звонки начинаются....Словом, уж как-то ушедший обязательно даст о себе знать, и непременно простится с близкими.
Весь день я ждала какого чуда.Но, ничего особенного не происходило. Мне это было очень досадно. Но я все же верила,что что-то необыкновенное обязательно произойдет.
Я ждала.
Вечером муж разжег камин и сел поближе к огню. А я сидела напротив, на диване. Ему стало жарко, и он резко встал и развернул кресло с деревянными фигурными ручками. Тут я и увидела, что тень от кресла, легла на стену так... словом -это был мамин профиль. Ее чеканный профиль. Немного старинный, с аристократической горбинкой изящного носа. Мы смотрели на эту удивительную тень и радовались, что мама все же с нами простилась! Смогла все-таки!
© Copyright: Белякова Надежда, 2009
Свидетельство о публикации №2906170468