Гарм-Секира, пес Христа

Александр Кудрявцев
Первую славу Эйрик, сын Трора Жестокого, добыл в ту пору, когда ему едва минуло семь зим.
На рыбном рынке взрослый Эгиль, старший из сыновей Брана Вшивой Бороды, назвал его карликом из-за малого роста. Эйрик выхватил меч из ножен прохожего и ударил Эгиля так, что стал виден мозг. Эгиль умер.

Когда Эйрик вернулся домой и поведал эту историю, мать Ингигерд сказала, что из него вырастет хороший викинг.
 - На совершеннолетие отец подарит тебе боевой дракар, - сказала мать и улыбнулась.

Эйрик начал ходить со своим отцом в походы. Однажды на селение, где правил Трор Жестокий, напал конунг Кнут Сокрушитель Скальдов. Люди Трора вышли кормить воронов в меньшинстве, и каждый из них пал.
 
- Я тоже пойду убивать свеев, - сказал Эйрик матери, не пускавшей его за порог дома.
 - Ты отомстишь за нас, - сказала Ингигерд, - но твое время еще не пришло.

Чтобы не тратить слова, она взяла кувшин и разбила его о голову непокорного сына. Эйрик очнулся в лодке, плывшей в сторону берегов Хольголанда.

На острове Эйрик примкнул к отряду морского конунга Тьяльве-Медведя. Удача любила Тьяльве, и в походах его люди брали много рабов и добра.

Однажды, когда Тьяльве грабил деревню лесных людей, конунгу приглянулась юная жена убитого им кузнеца. Новые рабы сказали, что ее отцом был альв.

 - Я стану женой лишь того, кто сможет подковать коня моего мужа, - сказала она.
 - Негоже рабыне говорить, что делать ее хозяину, - сказал Тьяльве-Медведь, берясь за секиру, - я возьму тебя силой.
 - Тогда ты возляжешь не с женщиной-альвом, а с холодной колодой, - сказала она.

Тьяльве рассмеялся и велел привести коня к кузнице. Когда он наклонился с подковой, женщина вонзила заколку в глаз жеребцу. Конь взбрыкнул и ударил Тьяльве двумя ногами в лицо. Тьяльве умер.

Эйрик вышел вперед, поднял с пола оружие Медведя и сказал:
 - Кто хоть пальцем тронет эту женщину, лишится руки.

Ни один из воинов не стал с ним спорить. А скальд Хабар Добрые Усы сказал вису, где назвал Эйрика, в одиночку вышедшего против дружины, Гармом-Секирой.
Так Эйрик взял жену и стал морским конунгом.

Воины любили его за храбрость, жестокость и щедрость. Дракар Гарма-Секиры, как вскоре стали называть его люди, ни разу не вставал на мель и всегда чуял ветер. Говорили, что это из-за того, что его жена умела колдовать.

Гарм грабил данов, свеев, ходил на Гардарики, но нигде ему так и не встретились отряды Кнута Сокрушителя Скальдов. Однажды он напал на монастырь, где молились богу Христу, а другим богам не молились.

Монахи защищались храбро и убили несколько его воинов. Когда монастырь был захвачен, разгневанный Гарм распорядился всех уцелевших подвесить за ребра на крюки. Пленные громко просили пощады, молчал лишь один старик. Он шевелил губами и смотрел в небо.
 - Слышал я, когда Тор вызвал Христа на битву, Христос уклонился от боя, как женовидный муж, - сказал ему Гарм.
 - Господи, прости им грехи их, ибо сами не ведают, что творят, - сказал старик.
 - Если ты отречешься от своего бога, я избавлю тебя от мучений, - сказал Гарм.
Старик молчал. Гарм отрубил ему ухо и нос, но старик продолжал молчать.
 - Сделать ему кровавого орла, - сказал конунг воинам, - а твою сутану, старик, я заберу, чтобы чистить ею ноги своих богов.
 - Ты слишком любишь причинять боль, - сказал монах перед смертью, - поэтому отныне чужая боль станет твоей мУкой.

Гарм рассмеялся в ответ и, не дожидаясь, когда крюки вырвут пленнику ребра, рассек грудь старику. Монах умер.

В ту же ночь Гарм почувствовал себя плохо. Рядом с сердцем появилась большая рана, похожая на ту, что он оставил на груди монаха. Утром рана загноилась, и ни одна припарка не могла избавить Гарма от жгучей боли.

Ночью после следующего боя на его теле появились новые гноящиеся язвы. Он узнал в них следы своей секиры, оставленные на телах убитых врагов.

Незаживающие язвы гнили не давали ему спать. Гарм отправился за советом в страну низкорослых колдунов.
 - Я больше не могу драться, - сказал он, входя в хижину к молодой ведьме. – Боль, которую я несу, возвращается ко мне большей болью.

Ведьма бросила в костер когти филина и долго говорила с огнем.
 - На тебя наложено проклятье, - сказала она, - но это сделано слугой сильного бога. Я не могу снять чары.

Гарм в ярости поднял секиру, чтобы разрубить колдунью пополам, но тотчас опустил оружие.

Он оставил дружину и вернулся к жене, которая жила на небольшом безымянном острове. Проведя с нею ночь, Гарм поднялся пораньше. Он пошел к высокому обрыву и остановился у края, глядя на волны.

 - Зачем ты хочешь убить себя? – сказала жена, которая шла за ним.
 - Потому что жить больнее, чем умирать, - сказал он.
 - Каждый день я буду мыть твои раны чистой водой. Каждую ночь я буду ласкать тебя так, что ты забудешь о боли, - сказала жена.
Эйрик посмотрел на нее.
 - Пойдем домой, - сказала она и взяла его за руку.

Вскоре у них родился сын. Его назвали Эгилем. Вечная боль научила Эйрика видеть души людей и трав. Он уходил в лес собирать растения для лекарственных зелий, но так и не смог успокоить свои кричащие язвы.

Когда к острову причалил дракар с ранеными, он излечил их всех.

Весть о чудесном лекаре быстро разошлась по морю и суше. К нему плыли раненые, больные и прокаженные. Спустя год бывшего морского конунга окрестил странствующий старый монах, и Эйрик учился разговаривать с новым богом через молитву.

Как-то осенью, возвращаясь из леса с вязанкой хвороста, Эйрик увидел большой дракар и столб густого дыма над своим жилищем. 

 - Неужели этот сгорбленный трэль и есть тот самый Гарм-Секира, покрывший себя славой на трех морях? – сказал ему Кнут Сокрушитель Скальдов.
В одной руке конунг держал отрубленную голову его жены, а в другой – сына.

 - Прости их, господь, - сказал Эйрик.
Он не сопротивлялся, когда его связали и подняли на дракар.

 - У тебя одна ночь, чтобы написать драпу на выкуп своей головы. И если она мне понравится, смерть твоя будет легкой, - сказал Кнут.
Эйрика кинули в трюм, а следом бросили голову жены.
 - Пусть она нашепчет тебе верные слова, - сказал конунг, и его воины много смеялись. 

Наутро Эйрика вывели на палубу.
 - Я слушаю тебя, Гарм-Вязанка Хвороста, - сказал Кнут.

Гарм сказал вису:
-  Когда я отправлял в ад конунга Кнута и его людей,
разрывая их голыми руками,
сердце мое пело,
будто рядом была любимая.

Кнут и воины замерли на месте от его дерзости. В это время Гарм порвал веревки и разгрыз зубами горло своему стражнику. Еще двоих он выбросил за борт, а когда Кнут попытался взмахнуть мечом, Гарм перехватил клинок и сломал пальцами сталь. Вторую руку он воткнул конунгу живот и вытянул кишки. Кнут умер.

Остальные воины попытались спастись, но немногие остались живы. Гарм приковал новых рабов к уключинам и поставил парус. В Хольголанде на добро Кнута викинг нанял большой отряд.

Он вновь отправился в поход. Крестил людей севера мечом, оставляя после себя смерть и огонь. Он стоял на носу дракара, накинув на голову капюшон старой монашеской сутаны, подставляя ветру обезображенное язвами тело, с ног до головы затянутое черной тканью.

Те, кто выжили после встречи с проповедником, видели только его глаза. Они называли его Гарм-Секира, пес Христа.